Печать ворона - Андрей Прусаков

В Москву прибыли поздно вечером и тотчас отправились на другой вокзал, и уже на электричке приехали в Подольск. Военная часть встретила дождем и унылыми серыми воротами с красной звездой. Звездные врата открылись, и Иван вступил в армейскую жизнь.

Пестрой гомонящей колонной они вошли в часть. Иван с интересом оглядывался вокруг, уже зная, что здесь он проведет полгода. Это была учебка, потом их ждали войска.

— На месте стой!

Колонна остановилась. Разговоры затихли.

— Нале-во!

Несколько офицеров встали перед новоприбывшими.

— Слушаем меня внимательно! — громко и властно сказал один из них, видимо, старший по званию. В звездочках на погонах Иван пока не разбирался. — Вы пе-реступили порог воинской части, и с этой минуты начинаете жить по уставу. Теперь вы — солдаты, и свои гражданские дела и привычки должны оставить за этими воротами. Вы прибыли сюда служить, и, я надеюсь, будете служить Родине достойно и честно! Равняйсь! Смирно! Первая шеренга, два шага вперед шагом марш!

Призывники нестройно шагнули вперед.

— Третья шеренга, два шага назад шагом марш!

Иван сделал два шага назад.

— Первая батарея, — указал на первую шеренгу старший офицер, — вторая, третья.

Иван оказался в третьей, а приятели по плацкарту в первой и второй. Дальше все закрутилось с быстротой карусели: их отвели в баню, где они сняли с себя гражданское, наскоро помылись, а затем с нервным смехом примеряли новенькие галифе и кители. Веселее всего было с сапогами, потому что наматывать портянки никто не умел. Это обстоятельство никого не интересовало, их быстро вывели наружу, построили и привели к казарме. Там вручили несколько тупых ножниц и приказали: стричься! Парикмахеров среди новобранцев не было, но сержантам было пофиг: через час чтобы все под ноль! И они наскоро обкарнали друг друга. Кто-то имел глупость сказать, что стриг дома пуделя. К «мастеру» тут же образовалась очередь…

Затем явилось начальство.

— Я капитан Киселев, командир третьей батареи и ваш непосредственный начальник, — представился офицер, прохаживаясь перед застывшим строем. Его физиономия сразу не понравилась Ивану. Офицер долго говорил о воинском долге, трудностях, дисциплине и о чем-то еще. Иван слушал плохо, разглядывая двухэтажное здание казармы, в котором предстояло провести довольно большую часть своей жизни. Внимание Ивана привлекла ворона, откуда ни возьмись, явившаяся на крыше казармы. Птица прохаживалась по красной крашеной кровле, и ей, как и Ивану, было плевать на болтовню капитана.

— А вы куда смотрите, рядовой? — резкий голос прозвучал прямо над ухом, и Иван вздрогнул, сообразив, что обращаются к нему. — Ворон считаете? Выйти из строя!

Иван сделал шаг.

— Когда я говорю, все должны смотреть на меня! — капитан Киселев смерил Ива-на уничижающим взглядом, ясно давая понять разницу между офицером и солдатом. — Понятно, солдат?

Сзади послышались смешки.

— Понятно, — пробурчал Иван.

— Надо отвечать: есть!

— Есть.

— Встать в строй!

Иван шагнул назад и встал в шеренгу.

— Отставить.

Иван вышел из строя.

— Надо говорить: «есть», когда тебе отдают приказ, а потом выполнять. Фамилия?

— Воронков.

— Рядовой Воронков, встать в строй!

— Есть, — Иван встал в строй, краем глаза замечая кривые усмешки и в глубине души чувствуя, что ему будет здесь не просто. Совсем не просто. Впрочем, как и всем.

— Батарея, подъем!! — зычный голос сержанта Берзаускаса мог поднять даже мертвого.

Толком не проснувшись, Иван слетел с верхней койки, приземлившись на соседа, безуспешно пытавшегося попасть ногой в штанину. Толкаясь и мешая друг другу, солдаты одевались, впрыгивали в сапоги и строились, поправляя одежду и застегивая пропущенные пуговицы.

— Медленно, очень медленно, — сказал сержант, прохаживаясь вдоль шеренги. Он посматривал на секундную стрелку и недовольно качал белобрысой головой. Наконец, все стихло. Берзаускас оглядел всклокоченную шеренгу, шагнул вперед:

— Это что? — ладонь сержанта ухватилась за вольно болтавшийся ремень и дернула за него так, что боец едва не выпал из строя. — Подтянуть!

Он шагнул к следующему:

— Почему крючок не застегнут?

— Так, команду «подъем» мы выполнять не научились, — замкомвзвода отступил назад, чтобы видеть всех. — Будем тренироваться. Батарея, отбой! Минута времени!

Все бросились раздеваться. Надо не просто раздеться и нырнуть под одеяло, но аккуратно и правильно, как полагалось по уставу, сложить одежду, на что обычно и уходили драгоценные секунды. Иван успел и прыгнул в кровать одним из первых. Сердце колотилось. Иван лежал и ждал следующей команды.

— Батарея, подъем!

Снова стук ног о дощатый пол, шуршание кителей и сосредоточенное сопение соседа, пытавшегося нащупать под подбородком чертов крючок.

Потом был марш с песнями перед завтраком, строевые занятия, обед, изучение устава — и так изо дня в день. Изредка рутина разбавлялась соревнования-ми по кроссу в сапогах, учебными стрельбами, да нарядами по казарме или кухне, которые Иван отрабатывал даже с удовольствием, лишь бы лишний раз не погружаться в тягучее однообразие армейской службы. Время здесь текло медленно, а дни летели быстро и, прослужив два месяца, Иван ужаснулся: сколько же времени своей жизни он убьет на эту фигню!

Соседний взвод почти полностью состоял из питерских ребят, а вот Ивану не повезло — в его взводе собрались парни со всей страны, от Грузии до Узбеки-стана, а ленинградцев совсем не было. Поначалу Иван общался с ребятами из второго, «питерского» взвода, но они редко виделись, занятия у них проходили в разное время. И он подумал, что друзей надо искать не вдалеке, а рядом, и необязательно они должны быть из Питера. Иван осматривался, приглядывался к ребя-там, замечал, как они говорят, что делают в свободное время, даже лицо имело для него значение. «По твари и харя», говаривала бабушка, всегда безошибочно угадывая характер друзей Ивана по привезенной им фотографии класса и, наверное, Иван кое-что от нее перенял.

Ивану понравился Андрей Телепанов — высокий улыбчивый парень из Ель-ца, добрый и удивительно непосредственный. Они мигом сошлись характерами, и с каждым днем Иван убеждался, что Андрюха много лучше ленинградских приятелей. Он читал те же книги, любил те же фильмы, что и Иван. На гражданке он занимался каратэ, а Иван обожал фильмы про каратистов. Наконец, Андрюха — человек, с которым легко и весело. С того дня они держались вместе, о чем Иван ни разу не пожалел.

Через месяц их взвод отправился на стрельбы. Вместо автоматов Калашникова, знакомых по начальной военной подготовке, им выдали карабины СКС с откидывавшимся штыком, и три взвода длинной зеленой колонной впервые выползли за пределы части. Свернув с бетонки и прошагав по пыльной дороге несколько километров, они вошли в лес, и скоро увидели стрельбище. Огромная расчищенная полоса на сотни метров вгрызалась в густой лес, в конце ее стояли бетонные заградительные щиты.