Печать ворона - Андрей Прусаков

Андрей Прусаков

ПЕЧАТЬ ВОРОНА

ГЛАВА ПЕРВАЯ

Следи за собой!

Будь осторожен!

Следи за собой!

— Ваня, купаться идешь?

Иван выглянул в окно. За деревянным забором выстроилась его «кумпания», как говорила бабушка: Андрюха, долговязый Димка с младшим братом Витькой и Антон, которого все звали Тоха.

Иван с сожалением закрыл «Всадника без головы» и махнул друзьям рукой:

— Сейчас выхожу!

Наскоро застегнув сандалии, он выскочил во двор. Бабушка возилась у хлева, откуда раздавалось басовитое хрюканье поросенка. Хотя какой там поросенок — настоящий свин и бандюга! На днях, когда бабушка вошла в хлев, он укусил ее за руку, сбил наземь и вырвался из загона. Со двора убежать не смог — стоял забор, но потребовались усилия трех мужиков-соседей, чтобы поймать наглого хря-ка и водворить на место. Удивительно, но любовь бабушки к кабанчику не уменьшилась, и этого Иван никак понять не мог. В тот день, припомнив прокушенную бабушкину руку, Ваня заглянул в бесстыжие кабаньи глазки и ударил ногой по перегородке:

— У-у, свинина ходячая! — хотелось отвесить борову пинка за бабушку. Впрочем, Иван догадывался: рано или поздно хряка забьют на мясо, и жалел глупое беззащитное животное.

Местные ребятишки незлобиво смеялись:

— Колбаску, небось, любишь покушать! — он посмеялся тоже, и тут же о хряке забыл…

Галдящей гурьбой они шли на речку. По пыльной деревенской дороге с огромными лопухами и колючками вдоль разноцветных заборов. Дальше дорога вы-водила на старые заброшенные карьеры с красивыми, нанесенными ветром барханами. Коровы, задумчиво пережевывая траву, равнодушно провожали взглядом шумную ораву. Как всегда, чуток не дойдя до берега, кто-то крикнул:

— Кто последний — тот дурак! — И компания, толкаясь и хохоча, понеслась к во-де. Как всегда» последним прибежал Витька — он был на три года младше всех и только пошел в первый класс, но никто над ним не смеялся. Понимали, что еще малой.

Вообще» компания — что надо! Иван уже во второй раз приезжал сюда, в белорусскую деревню из Ленинграда на каникулы, довольно легко нашел общий язык с местными ребятами» особенно с Андрюхой — курносым» белобрысым, удивительно простодушным и добрым пареньком, и Димкой — угловатым, высоким и загорелым до черноты. Во дворе некоторые звали его «Маугли», но Диме это прозвище не нравилось, и Ваня никогда его так не называл. Через месяц знакомства Иван пожалел, что таких друзей в городе у него нет. Конечно, в школе были приятели вроде Кирилла» с которым они жили в одном дворе и когда-то ходили в один детский сад» но такого единения» такой радости и понимания в городе он не находил. Почему? Разве можно думать об этом» когда на дворе — жаркий июль» до конца каникул целый месяц» рядом прохладная речка и горячий желтый песок?

Вдоволь набултыхавшись» они разлеглись на пляже — небольшой песчаной косе на излучине, подставляя тела теплому ветру и жгучим солнечным лучам. Где-то вдалеке слышался гул проходящего поезда. На пляже никого не было, лишь какой-то приезжий осторожно прохаживался вдоль кромки воды, разглядывая под-ступавший к тому берегу лес.

— Димыч ты про акул когда дочитаешь? — спросил Иван. Сквозь прищуренные от яркого солнца веки он разглядывал скользящую по течению байдарку.

— Скоро. Может, дня через два» — ответила Димкина голова. Тело было полностью засыпано песком» и Витька возводил на животе брата мокрую песочную пирамиду.

— А чего там интересного? — спросил Тоха. Его, единственного из всех знакомых парней, Иван недолюбливал. Тоха слыл задиристым и шебутным пацаном. Что та-кое «шебутной» — Иван не знал, так говорила бабушка, а она знала много старинных и непонятных слов.

В первый же день знакомства Тоха вызвал новичка на борьбу. Иван бороться не хотел и сопротивлялся вяло, почти беспрепятственно позволив уложить себя на лопатки, после чего Тоха неделю ходил, задрав нос, и хвастал, что уложил Ваньку-ленинградца. Но Димка и Андрюха не придали проигрышу Ивана ни малейшего значения, ведь они настоящие друзья!

— Там все про акул, — пояснил Ваня. — С фотографиями. Про нападения на людей! Интересно!

— И страшно! — добавил Витька, которого в компании называли просто: «малой».

Тоха засмеялся. Его рот с острыми неровными зубами растягивался почти до ушей:

— Чего тут страшного? Вот если бы акулы в нашей речке водились!

— Есть такие акулы, — оживилась Димкина голова, — они бы эту байдарку цели-ком проглотили! И людей бы сожрали!

— Да ну… — Тоха был завзятым скептиком. — Не бывает таких акул. И совсем не страшно.

— Хочешь сказать, что ничего не боишься? — прищурился «Маугли». — А с кладбища, забыл, как драпал?

Витька засмеялся, повалившись на песок. Тоха ничуть не смутился:

— Драпал не я, а вы. Я просто домой пошел. Надоело мне.

— Ничего себе «пошел»! — согнулся от смеха Димка, и пирамида на животе рас-сыпалась в прах. — Только пятки сверкали!

Все захохотали. Антон презрительно фыркнул и замолчал. А потом сказал:

— Подумаешь, кладбище! Нету там никаких мертвецов, и нечего там бояться.

— Конечно, нечего, выдумки это все! — сказал Ваня. Но Тоха вдруг оживился:

— А спорим, я вас щас напугаю?

— Давай! — Димка повернул голову с прилипшим к носу песком.

— А сходите на Воронову Гать! Слабо?

Об этом месте Иван слышал давно, еще с первых каникул в Подгородском. За деревней, если перейти железнодорожные пути и углубиться в лес, пролегало обширное болото. Говорили, во время войны там прятались партизаны, а немцы боялись соваться в топь — там и сейчас запросто утонешь, не зная тропы. Воро-нова Гать — место глухое и нехоженое, грибники и охотники обходят болото сто-роной, а среди стариков оно слывет проклятым.

Каждый мальчишка в Подгородском слышал легенду: что давным-давно, еще во времена рыцарей, один человек нечаянно забрел в это болото, а как стал тонуть, взмолился лесовикам — духам леса, чтобы они спасли его, обещая взамен свою душу. Духи спасли его и дали крылья, чтобы выбраться из трясины. Утопаю-щий спасся, но потерял человеческое обличье, превратившись в черную птицу. И теперь сотни лет живет на болотах и ищет живые души, чтобы освободиться от чар и передать свое проклятие…

Еще Иван слышал, что через болото ведет тропа, а в конце ее стоит старый дом лесника. В нем-то и живет проклятый. Ваня спросил о доме у бабушки, но она лишь отмахнулась: слушай больше, пацаны тебе не такое расскажут… А на болото не вздумай соваться — утонуть и впрямь можно. Иван и не думал соваться. Зачем? Ему вполне хватает близлежащего леса и речки.