Гусси. Защитница с огненной скрипкой - Джимми Каджолеас

пока не увидела вдали белые паруса, развевавшиеся на ветру, словно рубища привидений. И я знала, что страшная опасность грозит и этому маяку, и этому кораблю, и всему ближнему и дальнему на этой земле.

Но это не касалось меня, потому что я была птицей, отважной чайкой, и кружила в недоступной вышине и следовала невидимыми воздушными тропами, пока ветер поднимал меня все выше, к безопасности и свободе.

Глава 7

На следующее утро, когда я лежала, свернувшись калачиком под одеялом на полу возле очага, всё ещё сонная и тёплая, в комнату просочился солнечный луч. Он вызолотил пол в Приюте, как будто это было убранство сокровищницы восточного султана, и Сверчок тут же кинулся меня будить.

Я хихикнула, когда его мокрый язык окончательно согнал с меня сон, и на какое-то мгновение погрузилась в совершенно необъяснимый приступ полного умиротворения и согласия с собою. Я чувствовала себя дома, по-настоящему дома, в том невероятном блаженстве, когда тебя радует всё вокруг и утро несёт обещание жизни, полной радости и смысла.

Ангелина уже проснулась и копалась в очередной книге дедушки Вдовы, прихлёбывая вчерашний остывший кофе. Стопка книг возле её кровати снова выросла. Она что, всю ночь провела за чтением? Она даже показалась мне совсем измождённой под жаркими солнечными лучами.

Постойте, солнце уже успело взойти?!

Я пулей вылетела из постели и схватилась за мантию.

– Что с тобой? – всполошилась Ангелина.

– Я опоздала, вот что со мной, – выпалила я. – Почему ты меня не разбудила?

– Ох, да как тебе сказать, – начала Ангелина. – Ты так сладко спала и даже свернулась клубочком, как котёнок. Твоё тело так откровенно хотело спать, что я не посмела тебя беспокоить.

– Что значит беспокоить? Да будет тебе известно, у меня есть обязанности! – Я одновременно пыталась говорить, не подавиться чёрствой лепёшкой и найти башмаки. От меня зависит весь посёлок и его безопасность. Мне нельзя просто спать, когда я пожелаю. Я всегда встаю до петухов.

– Ой, в вашем посёлке замечательные петухи! – подхватила Ангелина. – Они так чудесно распевают по утрам!

Чтобы не наорать на неё, мне пришлось прикусить губу. Считай, ей повезло потерять в пустыне родителей, так что мне приходилось её жалеть. И как только я умудрилась проспать первых петухов? Стоило дедушке Вдове уехать, и меня не хватило даже на два дня!

Я схватила скрипку и выскочила на улицу, где на меня с тревогой уставился Большой Гордо.

– У тебя всё хорошо? – спросил он.

– Было бы ещё лучше, если бы ты разбудил меня вовремя, – буркнула я. – Сам не мог додуматься?

Большой Гордо явно обиделся. Я никогда с ним так не говорила. Но с другой стороны, трудно было не позабыть о том, что такой верзила с накачанными мускулами может внутри оказаться очень даже чувствительной натурой.

– Прости, – сказала я. – Просто я впервые сегодня проспала. Нехорошо будет, если кто-то заметит.

– Вообще-то, – начал Гордо, – раз ты сама об этом заговорила…

Навстречу мне выкатился мэр Беннингсли, так и полыхавший праведным гневом.

– Ах, вот она где, – воскликнул он.

«Отлично».

– И вам привет, мэр Беннингсли, – сказала я.

– Сегодня начинаем с опозданием, верно? – Он демонстративно достал из жилетного кармана золотые часы, посмотрел на них и звонко щёлкнул крышкой. – Ворота открыли ещё полчаса назад, а я так и не услышал «Утреннего гимна».

«Даже не вздумай признаваться, что проспала. Он тебе не начальник, так что пусть не придирается. Помни, Гусси, ты ничего не должна этому типу!»

– Пришлось кое-чем заняться в Приюте, прежде чем начать, – сказала я. – А теперь прошу меня извинить.

Но мэр Беннингсли и не подумал уступить мне дорогу. Он так и торчал на месте, пыхтел, обливался потом и заламывал руки. Он не сводил глаз с распахнутых ворот и колеблющегося от жары горизонта за ними.

– Это крайне важно – правильно выполнять все Ритуалы, – заявил он. – Особенно в эти дни.

«Не хватало ещё, чтобы ты учил меня, что делать!» – чуть не заорала я, но это не принесло бы мне никакой пользы. Я так стиснула скрипку, что чуть не поломала гриф. Я почувствовала, как у Сверчка шерсть на загривке встала дыбом, а в горле заклокотало низкое рычание.

– Именно этим я и занимаюсь, – сказала я, обошла мэра и направилась за ворота в пустыню, чтобы начать обход посёлка противосолонь.

Тем не менее меня здорово колотило. А вдруг мэр Беннингсли нажалуется дедушке Вдове, что я пренебрегала своими обязанностями? И вообще, с чего он так всполошился? Это как-то связано с той странной каретой и незнакомцем в твидовом костюме? Жаль, что я так растерялась и не задала ему пару вопросов. Ну ничего, день ещё длинный. Как бы то ни было, с гимном я сегодня здорово опоздала.

Я перевела дыхание, набрала полную грудь воздуха и приступила к Ритуалам, стараясь наверстать упущенное время.

В Приют я вернулась уже к полудню, изрядно вспотев и утомившись. Я так спешила исполнить Утренний гимн, что пару раз сфальшивила и противосолонь не ходила, а скорее бежала трусцой. Даже Сверчку пришлось нелегко, и он с жадностью набросился на миску с водой. И что-то тревожное реяло сегодня в воздухе – если вы понимаете, что я имею в виду. Как будто что-то треснуло высоко в небе и солнце так неистово обжигает землю, что где-то вот-вот загорится. От меня сыпались мелкие голубые искры, стоило коснуться чего-то металлического, особенно дверной ручки, а в горле першило от диких песен с прошлой ночи.

Меня снедал ползучий страх, вот что я скажу. Такой, про который дедушка Вдова говорил, что ты нутром чуешь близкую беду, но пока не знаешь, какую. Он считал, что ползучий страх зарождается у тебя в голове и надо понять, откуда он взялся, чтобы от него избавиться. Я решила последовать его совету и всё обдумать.

Сверчок был доволен жизнью. Ритуал мы выполнили. Большой Гордо всё ещё дулся и переживал, но это не впервые. Мэр Беннингсли, конечно, та ещё заноза в заднице, но не настолько, чтобы напустить на меня ползучий страх. В чём же дело?

– Как ты себя чувствуешь? – спросила я у Ангелины.

– Ой, у меня всё хорошо, – сказала она. – Мы так мило поболтали утром с Большим Гордо. Он очень добрый.

– Он сам пришёл, чтобы с тобой поболтать?

– Ну да, – сказала она, шелестя страницами «Сокровенных Баллад» Оглемана: тайных наговоров, зашифрованных в виде детских стишков. Да будет вам известно, что самое сильное