Санта-Клаус, или Отец на Рождество - Барбара Мецгер

– Я… то есть, что вы… хм, а вы уверены, что не играете в карты?

– Конечно, нет, ваша светлость. Мой отец никогда не позволил мне вести себя подобным образом. Пока я жила в армии, жены офицеров вели очень осмотрительную жизнь. Не было никаких вежливых салонных игр, если вы думаете именно об этом. Естественно, сами офицеры не отказывали себе в игре. Если вы боитесь, что я обманом выманю у вашей тетушки Юдоры ее карманные деньги, то вы далеки от истины.

– Нет, нет. – Но в его словах все равно прозвучало облегчение, отчего замешательство Грейс-Энн возросло. Герцог провел рукой по волосам. – Будь оно все проклято, нет никакого деликатного способа спросить об этом.

Теперь Грейс-Энн была уверена, что в перспективе ее ждет еще одно неприличное предложение. Но сначала Уэр хотел удостовериться, что ее будет не слишком дорого содержать. Она вскочила на ноги.

– Нет, не существует вежливого способа спросить леди, станет ли она…

Именно в этот момент где-то в конце коридора раздался оглушительный грохот, за которым последовал менее громкий шум захлопывающихся дверей.

– О Боже, я знала, что нам не стоит…

Вошел дворецкий с чайным подносом и двумя лакеями, чтобы помочь сервировать стол. Лиланд всего лишь приподнял бровь. Дворецкий поклонился и проговорил:

– Полагаю, месье Анри только что подал заявление о своей отставке, ваша светлость. Будут еще приказания?

Грейс-Энн не могла устроить сцену, когда два лакея стояли навытяжку, словно ожидая, когда опустеет сахарница. Она не могла вскочить и сбежать от этого заманчивого волокиты или швырнуть ему на колени экстравагантную, претенциозную пищу. Так что она сидела и пила свой чай, ела его выпечку и поддерживала светскую беседу о любимых рождественских гимнах. И закипала внутри.

Затем послышался безошибочный звук разбиваемого стекла. Чашка Грейс-Энн выпала из ее руки. Слава Богу, что она была пустой, а ковер оказался таким толстым, что изящный веджвудский фарфор всего лишь отскочил от него. Кроме того, слуга сумел поймать чашку до того, как она ударилась о пол.

Дворецкий вернулся. И поклонился.

– Ни одна витражная панель не пострадала, ваша светлость. Будут еще приказания?

Глава 7

Грейс-Энн уже была на ногах.

– Пожалуйста, ваша светлость, я должна идти.

– Нет, нет. Мильсом обо всем позаботится. Он всегда так делает. – Герцог преградил ей путь к двери прежде, чем она смогла рвануться вперед, словно нервная кобылка. – У меня еще не было возможности спросить у вас…

– Пожалуйста, это только поставит нас обоих в неудобное положение.

– Значит, вы знаете, о чем я говорю.

– Да, к моему бесконечному стыду.

– Ага, так я был прав! Вы сделали с деньгами что-то непристойное!

– С деньгами? – Если бы Уэр сказал, что хочет услышать ее мнение о хлебных законах, то Грейс-Энн не могла бы удивиться больше. Она снова села. – Какими деньгами?

– Слишком поздно разыгрывать невинность, миссис Уоррингтон. – Он снова встал возле камина, но потом опять начал шагать по комнате. – Или вы думали, что я настолько легкомысленный, что никогда не спрошу, куда уходят деньги? – Лиланд не ждал ответа от Грейс-Энн, и тем лучше, потому что ответа у нее не было. – Я ломал голову, пытаясь догадаться, куда именно. На одежду? На драгоценности? – Он вскользь бросил на вдову пренебрежительный взгляд. – Вряд ли. Я видел вашу Пози, так что это и не скаковые лошади. Вы сказали, что не играете в карты, и я поверил вам.

– И я должна быть вам благодарна за это? – прошептала Грейс-Энн во время его тирады, ее голова кружилась, не успевая поворачиваться в такт его длинным шагам.

– Итак, я спросил себя: что же это может быть? Неужели она оплачивает какие-то ужасные долги? Покупает консоли [12] на старость лет? Содержит любовника?

– Ваша светлость!

Герцог остановился напротив нее, сердито глядя сверху вниз.

– Так скажите мне, что, черт побери, вы сделали с деньгами Тони?

– О, с этими деньгами! – Грейс-Энн вздохнула с облегчением. – Вы должны знать, что у меня не было приданого, о котором стоило упоминать, всего лишь жалкие гроши от маминой семьи. Следовательно, условия брачного контракта были незначительными. Папа сказал, что моя вдовья доля едва покрывает то, что близнецы разби… то есть, что они разбирают на завтрак.

– Как бы ни так, мадам. Я до последнего шиллинга знаю, какова ваша вдовья доля. Как и должен был знать, ведь именно мой поверенный помогал составлять брачные документы. О чем я говорю сейчас, если вы хотите играть в эту игру до ее завершения, так это о деньгах Тони. О той сумме, которой я располагаю, как доверенное лицо, и проценты с которой я каждый месяц кладу в ваш банк, начав со значительной суммы на счете. Эти деньги должны обеспечить счастливое, здоровое детство детям Тони и безопасность его вдове. Короче говоря, те деньги, которые снимаются, но не тратятся!

– Я… я никогда не знала, что у Тони были какие-то деньги. Он никогда не говорил мне об этом. Мы никогда ни в чем не нуждались, но при этом и не купались в роскоши. Я думала, что его армейское жалование…

– Армейское жалование – это гроши. Конечно же, у Тони было собственное состояние; его дед был герцогом. У него не было собственности, так как его семья жила в Уэр-Хаусе в Лондоне, но их достаток был приличным. Как, по вашему мнению, Тони купил себе патент?

Грейс-Энн уставилась на свои пальцы.

– Я думала, что, должно быть, вы купили его для Тони. – Она покачала головой. – А его матушка жила в арендованном доме.

Теперь настала очередь Лиланда разглядывать турецкий ковер, который он почти протер до дыр.

– Тетушка Юдора переехала в Уэр-Хаус, – вот и все, что он произнес. Этого было достаточно.

Грейс-Энн с минуту сидела так тихо, столь явно задумавшись, что Лиланд мог слышать тиканье часов и топот ног по коридору, раздававшийся где-то вдалеке. Большого количества ног. Он позволил ей подумать. Затем герцог передал ей свой носовой платок. Черт возьми, он вовсе не собирался доводить ее до слез. Уэр также не собирался надевать на вдову кандалы, особенно если то, что он теперь подозревал, окажется правдой. Он снова начал шагать по комнате.

Грейс-Энн промокнула слезы, струившиеся по щекам, и высморкалась в тонкое полотно.

– Благодарю вас, – машинально произнесла она, всматриваясь в свой личный ад так пристально, что не слышала криков, раздававшихся в холле. Многочисленных криков.

Наконец, она заговорила:

– Вот почему он не хотел, чтобы я проводила время в вашей компании. Его вовсе не заботило мое доброе имя – или ваша дурная репутация. Он просто не хотел, чтобы мы разговорились. Конечно же, все дело в его коллекции. Я слышала, что некоторые люди становятся такими из-за азартных игр, когда они лгут и обманывают собственные семьи, чтобы добыть денег и поставить их на кон. Он сказал мне, что денег так мало, что об этом не стоит беспокоиться, что он все уладит за меня, как всегда это делал, и что женщины все равно ничего не понимают в делах. Мой собственный отец. Искушение, должно быть, было слишком велико.