Терпи, неудачница! (СИ) - Иванова Ксюша

     Варькино лицо в момент прощания, когда я привезла ее к воротам лагеря, так и стояло перед глазами. Страшно было даже представить, как она будет жить без меня. Отцу своему не нужна абсолютно. Мои родители, конечно, не бросят, но никогда не будут любить так, как люблю ее я. А стоило представить, что я не увижу ее выпускной в школе, что никогда не познакомлюсь с первым ее мальчиком, что, в конце концов, не полюбуюсь на свою дочь в свадебном платье... Я пыталась бороться со слезами, но они, непрошенные и горькие, закипали на глазах. Я кусала губы, понимая, что тяжело всем, а не только мне одной. А еще старалась держаться, чтобы не подводить Сашу.

     Смотрела сзади в его спину, обтянутую серой футболкой, на свисающую с его плеча Маруську и думала - не накричал на нее, не ударил, не повысил голос даже, просто взвалил и несет! 

     Вот почему, почему я такая невезучая? Ну как я могла встретить такого мужчину потрясающего в конце своей никчемной жизни? Вот если бы чуть-чуть пораньше! Да что мне мой город! Учителя нужны везде - забрала бы Варьку, доплатила ипотеку и продала квартиру! Родители мои сильно не расстроились бы! Подруги? Жаль, конечно, с ними расставаться, но ради такого-то мужика... Да только где она река? Где какое-нибудь спасение? Где спасатели? Никому мы оказались не нужны! 

     Я задумалась и очнулась только тогда, когда Саша, а за ним и все остальные, резко повернули влево. Испуганно вгляделась вперед, и поняла, что там тоже горит! Мамочка! Как же жить хочется! И, наверное, это ужасно больно - гореть заживо! Не хочу! Не хочу!  

    Внезапно Саша, переложивший свою ношу на Димины плечи, остановился. А за ними встали, как вкопанные, и все остальные. Юлька проговорила то, о чем подумала в этот момент и я:

    - Саша, и там тоже огонь? 

    Он же приложил указательный палец к губам, призывая нас молчать. Я сначала ничего, кроме треска горящих метрах в ста деревьев, не слышала. Но потом до ушей донесся другой звук...

    - Вертолёт!  Вертолет близко!

    Кто-то от счастья запрыгал на месте. Маруську сгрузили на землю, как  мешок с картошкой, не очень-то церемонясь.

   - Так, нам нужно сделать так, чтобы нас заметили. И найти место, где бы он смог сесть.

    - Саша, - Степан смотрел испуганно. - А что если он улетит, нас не увидев? Или кого-то другого ищет?

   - Я думаю, ищут именно нас. В моей рации специальный датчик установлен, по которому можно отследить местонахождение. Минут пять назад мы поляну проходили - возвращаемся! 

    Он решительно развернулся, и мы, сомневающиеся и не очень-то желающие возвращаться назад, туда, где, возможно, уже горит,  все же повернули за своим инструктором. 

       ... Вертолёт сел на поляну, о которой говорил Саша, именно тогда, когда мы, подгоняемые подошедшим вплотную огнём, буквально высыпалась туда.

     Из открывшейся дверцы выскочил высокий широкоплечий красавец, совсем немного уступающий в красоте и росте Саше. Он начал запихивать в кабину всех подряд, молча, совершенно не церемонясь и очень торопясь. Скоро остались Саша и я. Красавчик быстро обнял Морозова и протянул мне руку. Но я не успела подать свою, Саша приподнял меня за талию и поставил ровно на ту ступеньку, с которой достаточно было сделать всего один шаг, чтобы оказаться внутри. Это, конечно же, была мелочь и ерунда, и не о том я сейчас должна была думать, совсем не о том, но эйфория от того, что нас спасли была едва ли не меньшей по сравнению с тем счастьем, которое дарило его прикосновение, его забота, его нежелание позволить другому мужчине касаться меня...

    Летели молча. Во-первых потому, что перекричать гул вертолета было нереально, но было еще и во-вторых... Все смотрели в окна, и мои волосы просто-таки шевелились от ужаса - огонь, казалось был везде. Причем, к тому месту, откуда мы только что улетели, он подходил с трех сторон. И кольцо сужалось. 

     Когда поднялись  немного выше, я смогла разглядеть  и реку. Мы шли правильно, только стена огня отрезала нас от воды широкой полосой. А обогнуть ее, обойти, мы скорее всего и не успели бы...

      ... Возле гостиницы, где мы разместились, прилетев сюда, дежурила машина скорой помощи и журналисты - девушка с микрофоном и мужчина  с огромной камерой. 

      Девушка кинулась было к нам, но спасший нас красавчик аккуратно оттеснил ее в сторону, не дав приблизиться и, пока мы топали в здание, повторял ей, не отстающей, несколько раз одно и то же:

     - Потом. Вы видите, в каком люди состоянии? Позже мы ответим на все ваши вопросы!

    - Скажите хотя бы, все ли живы?

 - Да. Да, живы все!

     Сашу еще в коридоре увлек за собой усатый мужик в солнечных очках. Мы с Маруськой, не произнося ни слова, еле-еле доплелись до нашего номера и, даже не сходив в душ, просто упали поперёк кровати и тут же заснули.

    Разбудил меня легкий стук в дверь. Наверное,  стучали уже далеко не в первый раз, потому что за дверью раздался женский голос:

     - Девушки, откройте, я принесла вам обед!

    Здесь было не принято питаться в номерах - все ходили в общую столовую, но, видимо, для нас,  несчастных, решили сделать исключение. 

     Маруська продолжала спать, поэтому мне пришлось, сделав над собой неимоверное усилие, открыть дверь. Горничная (или кем там была эта девушка) завезла сервировочный столик на колёсах,  заставленный всевозможными тарелочками с едой и, сочувственно посматривая на меня, сказала:

     - Наш хозяин просит вас отдохнуть, отоспаться, я буду в номер привозить все, что нужно, только позвоните. А завтра в обед вам нужно прийти в его кабинет побеседовать. 

    - Спасибо, - все, что я могла выдавить из себя каким-то хриплым чужим голосом. 

    Она тут же ушла. А я, несмотря на никуда не девшуюся усталось, заставила себя сходить в душ и долго стояла под горячими струями, держась за стену. Вышла оттуда другим человеком. И совсем не потому, что была, наконец-то, чистой, а из-за того, что на меня разом, вдруг, накатило понимание, что я - жива, что ничего плохого со мной не случиться, что мы спаслись! Закрутив волосы полотенцем и закутываясь в махровый халат, еще из ванной я услышала стук в дверь. Наверное, девушка что-то забыла и вернулась. 

    Но в коридоре за дверью стоял Саша. Ему явно не дали отдохнуть - был он все в той же одежде, что и в лесу, уставший и грязный. Не думая совершенно о том, что я могу испачкать вещи, да ни о чем не думая вовсе, я шагнула к нему и прижалась к груди и услышала над ухом:

    - Я за тобой. Ничего не бери, нам все принесут. 

   - А одеться?

   - Не думаю, что это понадобиться. 

22.

     Завтра. Обо всем подумаю завтра. То, о чем сейчас толковали Илья и Игорь, не укладывалось у меня в голове. Но гнал эти мысли прочь. Потом, когда высплюсь, когда отдохну. Я честно шел в свою комнату, но неожиданно оказался перед дверью Жениного номера. Спит наверное. Занес руку, чтобы постучать, но не решился. Развернулся, чтобы уйти. 

      А потом представил себе ее рядом с собою на моей кровати под одним одеялом. И постучал. Она открыла через пару минут, красивая, свежая, чистая, даже черные круги под глазами, которые появились на второй день пути,  куда-то исчезли. Мне нужно было хотя бы вымыться, когда к ней шел. Но её не остановил мой вид, не помешали снующие по коридору люди, и даже Мария, которой совсем не нравились наши отношения - Женя прижалась ко мне, заставляя забыть, выбросить  из головы все лишние мысли. 

    - Я за тобой. Ничего не бери, нам все принесут!

    - А одежда?

    - Она тебе вряд ли понадобится.

    Она отстранилась. Посмотрела, задумчиво улыбаясь, и сказала:

     - Пошли. Спать можно и голышом.

    Я взял ее за руку, и она пошла, прямо так, в халате и комнатных тапочках. 

    - Не уверен, что смогу именно спать. С тобой рядом. Но попробую. 

     В моей комнате стоял сервировочный столик с едой и выпивкой - уже успели привезти. Хорошо.