Терпи, неудачница! (СИ) - Иванова Ксюша

    - Не подлизывайся! Я тебя никогда в жизни не прощу!

   Мама дорогая, Марусенция! Я от неожиданности не придумала ничего лучше, как сморозить очередную глупость:

     - Да, ладно тебе, Маруська! Я же знаю, что ты меня любишь - вон, укрыла, на матрас уложила!

    - Вот за это-то я тебя, заразу, и не прощу! Это не я тебя! Это - Саша!

     Я задумалась. Вот, блин, герой-любовник - меня уложил,  потом - Маруську ко мне под бок притащил! А потом, наверное, ушел Юльку в спальник заворачивать? И, забыв об отсутствии у меня каких бы-то ни было прав на Морозова, я спросила подругу (бывшую теперь, наверное):

     - Тебя тоже Саша принёс? 

    - Если бы... - Маруся с завистью вздохнула. - Ты же дрыхла, а я так устала, что даже заснуть не могла. Он просто сказал, чтобы к тебе ложилась.

   Я, конечно же, ничего не помнила об этом, но предположила:

   - Так, может, и мне так же сказал, а я спросонья этого не помню?

   - Ага! Я все-е видела... своими, между прочим, глазами! - она ядовитой змеей шипела мне в лицо. - Матрасик расстелил, тебя аккуратненько положил, укрыл, космы твои поправил и даже!!! даже по щеке погладил! 

    - Меня? - я прямо почувствовала, как округлились мои глаза.

  - Нет, блин, дедушку Ленина! Тебя, предательница! 

      Обидно, конечно, что она так со мной. Но ведь за дело! И это Маруся еще не знает, насколько я далеко зашла или низко пала...

    - Ну, Марусь, ну, прости меня, - я, действительно чувствовала себя очень виноватой перед ней, но признаться и повиниться не могла. - А хочешь, я вообще к нему близко не подойду?

     Маруся, лежащая все также рядом со мной на матрасе, вдруг расстроенно вздохнула:

     - А знаешь что, Женька? Это уже не имеет значения.

    - Почему? Потому что тебе понравился Дима?

    - Нет. Потому что ТЫ понравилась Морозову! 

    Я не успела ничего ответить, потому что вдруг в нескольких метрах от нас раздался шум падающих на землю веток. Мы синхронно откинули в сторону одеяло и уставились на Сашу, спиной повернувшегося к нам и складывавшего из принесённого хвороста костер. Он был по пояс раздетым. И я не могла оторвать глаз от загорелой спины, от мощного разворота плечей, узкой талии, перекатывающихся мускулов под гладкой, упругой кожей. А вверху, от основания его шеи вниз по спине тянулись две, расположенные практически симметрично, царапины! Это же... это что же, я его так? 

     Бросила быстрый взгляд на Марусю и поймала ответный - подозрительный и даже немного презрительный! Подруга шепнула, наклонившись ко мне:

      - Потом поговорим, - немного помолчала и добавила. - Но как я тебя, заразу, понимаю...

     ... Через час, позавтракав наскоро и собрав вещи, мы потопали дальше. Мышцы ныли. Везде. Даже там, где, как я думала, их быть вообще не может! От малейшего взгляда на Морозова, от мимолетного его обращения ко мне, я в ту же секунду краснела, как рыжая Маринка Четвергова из 8 "б"! А вот он... он вёл себя так, будто вчерашний наш безудержный секс был лишь плодом моего воображения и на самом деле не существовал вовсе. И это, с одной стороны, меня обижало, но с другой - радовало. Ведь иначе, я бы совсем сгорела от стыда.

     Странности в окружающей действительности я, занятая собственными мыслями, наверное, заметила позже других. Но где-то к обеду стала обращать внимание, что мимо нас то и дело проносятся с писками и свистами стайки лесных птиц. Чуть позже проскакал,  испуганно прижав к спине длинные уши, худющий, как велосипед, серый заяц. Но все же мы находились в лесу, и звери в нем быть должны. Только, когда ещё днем, а всем известно, что это животные - ночные, нам наперерез из кустов выскочило целое семейство ежей  - мама и трое маленьких, тут-то я и задумалась о том, что это неспроста.

    Проводив взглядом колючих зверюшек, быстро улепетывающих под "щелканье" фотоаппаратов китайцев (пожар пожаром, но они успевали фотографировать красоты!), я ускорила шаг и догнала Сашу. Спросила тихо, чтобы раньше времени не нервировать остальных:

 - Как думаешь, животные от огня бегут?

    Он увиливать не стал:

     - Думаю, да.

     - То есть, пожар уже близко? - сколько я не прислушивалась, не слышала ни треска горящего леса, ни шума падающих деревьев.

      - Возможно. 

     - И что делать?

     - Идти.

     - Далеко еще?

     - Далеко.

    - Нормально разговаривать умеешь?

    - Умею, - он повернулся ко мне с белозубой улыбкой на красивом лице, такой беззаботной и радостной, какая была бы вполне уместна при встрече где-нибудь в кафе или баре, или в клубе, или.... но никак не в лесу в ста метрах от страшного пожара. - И если честно, хотел бы кое-что услышать от тебя.

     - Кое-что - это что?

    - Будешь моей девушкой? 

     Что? Я остановилась, как вкопанная. И если бы Саша не схватил за руку и не потянул следом за собой, точно врезалась бы в идущего за нами Димку. Кем-кем? Девушкой? Да я... Да меня даже в магазине чаще женщиной называют, чем девушкой года три уже точно!

     - Ну, что, русский язык свой забыла? Или придумываешь, как эффектнее согласиться?

   - А-а, - до меня, наконец-то, дошло, в чем дело. - Ты мне зубы заговариваешь, чтобы я про пожар больше не спрашивала! Фу-у, а-то я чуть было не поверила!

18.

     Перерыв на обед я делать не хотел. Интуиция подсказывала, что нужно не просто торопиться, а еще немного, и переходить с шага на бег. Иногда мне даже казалось, что слева с лёгким ветерком накатывает волнами горячий, огнём накаленный, воздух. И животные, бегущие от пожара, и ветер в нашу сторону, все это безмолвно кричало об опасности. 

     И только мои легкомысленные туристы, ну, за исключением, конечно, озабоченного и хмурого Ивана Петровича и Жени, как только схлынул первый страх, начали смеяться, требовали отдыха и успевали фотографировать все вокруг, несмотря ни на что! А с другой стороны, может, оно и к лучшему - пусть лучше меня ругают за бешеный темп ходьбы, чем в панике разбегаются в разные стороны! 

     ... Она, конечно, придумала массу вариантов, чтобы только не верить в искренность моих намерений! Вот что за человек! А я вдруг подумал, когда Женя догнала меня и начала задавать вопросы, что может так случиться и сегодняшний день станет для нас всех последним. И сразу после накатил вполне объяснимый страх, а потом вдруг  мне стало безумно жаль, что я так и не узнал, какая она за всеми своими колючками... какая она утром, после страстной ночи, какая она вечером после рабочего дня... и ещё раз... да ну, не раз, это уж точно, с нею вдвоем... только не на траве под деревом, а в запертой изнутри комнате, на шелковых простынях. Поэтому и сказал то, чего захотел не обдуманно и разумом, а неожиданно и всем сердцем.

    - Короче, нет? Ты не согласна? - решил уяснить для себя сразу.

   - Жена?

   - Что жена?

  - Жена, спрашиваю, имеется у тебя? - ее брови были хмуро сдвинуты на переносице, но в глазах, как мне казалось, сверкали смешинки - прикалывается над мной? - А-то я вас, мужиков, знаю - поматросите бедную девушку и летите под крылышко к единственной и законной, а мне потом слезы лить и детей одной воспитывать?

   - Жена есть. Бывшая. Сын. Десять лет.

   - Развелись из-за твоих служебных романов?

    Вот сейчас было обидно! По-настоящему. Хотя, зная меня пару дней, что она могла думать, если у нас уже все случилось? И все равно обидно.

    - Не поверишь, но развелись мы из-за ее романа. Предвижу волну скепсиса, но скажу сразу, свободных отношений я не признаю. Если женщина со мной, то даже смотреть на других мужиков я ей не позволю! 

   - Ого! И в телевизоре нельзя? И на пляже? А если он продавец в магазине, тоже нельзя взглянуть, кто мне селедку продает? А...

   - Стоп! Твоя фантазия безгранична! Я не в том смысле говорю. Флиртовать там, заигрывать, ну эти все ваши излюбленные штучки применять!