Терпи, неудачница! (СИ) - Иванова Ксюша

      Саша решительно шагнул на полянку, втягивая и меня за собой. Нам обрадовались, правда, далеко не все. Насупленная Маруся сидела у костра. Рядом с ней крутился Димка. Китайцев нигде видно не было, как, впрочем, и Юльки со Степкой. А вот Екатерина Андреевна с Иваном Петровичем кружились в танце под тихую мелодию, доносящуюся непонятно откуда. Именно они радостно бросились к нам. 

     - Женя, Саша, мы тут для вас ужин оставили. Правда, он, наверное, совсем остыл! - Екатерине Андреевне явно не терпелось спросить, где мы были так долго, но она, скорее всего, подозревала (и попала в точку!), что мы не кузнечиков собирали в траве. К счастью, мы с ней были не настолько близки, чтобы говорить на подобные темы. 

    Зато Маруська, на которую я, кстати, не могла поднять глаза, была моей подругой уже много лет и, конечно же, считала, что имеет право осуждать меня. Она подскочила ко мне, на ходу повторяя: "Как ты могла!" И по разъяренному лицу я поняла, что Марусенция близка к тому, чтобы отвесить мне пощечину. Конечно, я бы не позволила. Но неожиданно между мной и длинноволосой фурией выросла плечистая фигура. И впервые за много-много лет мужчина заслонил меня от опасности (пусть и смешной!). Саша сказал ровным голосом:

- Мария, спокойно! У нас сейчас есть более серьезные причины для беспокойства. Мы с Евгенией искали место, где бы была связь. И нашли в километре отсюда на холме. Давайте позовем остальных, и тогда я расскажу, с какой проблемой мы с вами столкнулись!

    Китайцы, как оказалось, отправились спать. А вот Юлия и Степан по рассказам Ивана Петровича и Екатерины Матвеевны ушли за пределы лагеря. Их позвали, поорали на весь лагерь, но ответа не последовало. 

16.

        Хорошо хоть именно я на них наткнулся! Совсем неподалеку от полянки, на которой был разбит лагерь, Степан и Юлия занимались сексом. Возможно, в другой раз, не в этом походе, я обязательно подумал бы о том, что они знакомы всего два дня и тому подобную ерунду. Но сам ведь ничем не лучше их! Постоял несколько секунд за деревом, подумал и вернулся в лагерь. А что, еще есть у них время... закончить, так сказать, начатое. Ведь нам еще палатки собрать нужно. 

     Объяснил всем, что случилось, внимательно следя за реакцией. Китайцы были в ужасе, видимо, наслышаны о лесных пожарах. Екатерина Андреевна закрыла лицо руками и, по всей видимости, готовилась впасть в истерику. Мария стояла столбом посреди поляны с выражением полнейшего непонимания на лице. Сейчас нужно дать им всем определенные задания - когда работают руки, голова отдыхает.

   - Так, быстро собираем вещи, палатки, продукты и уходим отсюда!

    Они загалдели в унисон.

    - А спать? - Маруся не понимала абсолютно весь ужас сложившейся ситуации. - Мы же устали очень!

     - А нельзя, чтобы нас забрали на вертолете или какой-нибудь машине, например? - Дмитрий задал вполне осмысленный вопрос.

    - Я все объясню по пути! Сейчас просто нет времени не разговоры. Поверьте мне, если бы было возможно, нас бы уже забрали отсюда!

     Я посмотрел на Женю, которая спокойно и быстро перекладывала  варево из котелка, поставленного на деревянный чурбак, в контейнер. Надо же, сообразила! Идти придется быстро - останавливаться, чтобы приготовить что-то возможности может не быть. Но я поражался ее выдержке! Видимо, почувствовав взгляд, она подняла голову и посмотрела на меня:

       - Завтра съедим!

     В моей душе, где-то там, в районе сердца или даже за ним, поднялась необъяснимая волна гордости за нее. Как если бы это моя женщина так спокойно и уверенно вела себя тогда, когда остальные сходят с ума и заламывают руки! Но даёт ли право неожиданный, пусть и потрясающий секс, считать ее своей? А хотел бы я, чтобы так было? Сам оборвал себя на этой мысли - мысленно вызвал перед закрытыми на секунду глазами картинку пожара, увиденную нами с холма, и попытался все-таки решить, как лучше вести их к реке. 

     По сути, было всего два варианта, два пути. Первый - по густому и неизвестному мне смешанному лиственному лесу, который был почти не тронут человеком, а значит, молодой подлесок не расчищался. Ломиться через непроходимую чащу будет трудно, а ночью - практически нереально. 

     Второй путь проходил по лесу сосновому, был чист и исхожен вдоль и поперёк. Но и горел сосновый бор гораздо быстрее, чем лиственный лес. Зато ведь по нему мы и пройдем опасный участок намного быстрее. Конечно,  есть вероятность того, что ветер переменится. Тогда пожар до нас может и не дойти! Решение было принято: по сосняку дойдем до реки, переплывем на другой - безопасный берег, и мы спасены. Останется только дождаться спасателей, загорая на солнышке!

     Но на деле все оказалось несколько менее радужным. Да, изначально все испугались - шутка ли, в таких пожарах ежегодно гибнут десятки людей (смотревший, похоже, все на свете информационные программы по телевидению, Иван Петрович не упустил случая блеснуть своими знаниями)! Но потом... они же не видели огня своими глазами, а значит, окончательно вымотавшись, уже через два часа пути, начали бессовестно ныть и уговаривать меня устроить привал и отдохнуть до утра. И если поначалу еще действовали увещивания, потом - угрозы, то к двум часам ночи даже мужчины идти дальше наотрез отказались. Просто уселись всей толпой прямо на траву и все. 

      А я стоял перед ними, тоже уставший, чего уж там скрывать, и ничего не мог поделать! Но ведь я отвечал за них! Я должен был их вывести! Однако, сколько бы я ни объяснял им, что пожар идет стеной именно в нашу сторону, они мне не верили. 

    - Слушайте! Вы слышите? - Плащевская поднялась и отошла чуть в сторону ото всех - на небольшой холмик между соснами. - Трещит что-то! Неужели огонь?

     Все прислушались и я тоже. Ничего не услышал правда, но эффект был произведён верный. "Вот актриса!" - подумал с восхищением. 

   Моя уставшая команда постанывая и проклиная все на свете, поднялась, помогая друг другу, и двинулась дальше. Плащевская шла  следом за мной, и меня все время так и подмывало заговорить с ней. Я то и дело оглядывался, всматривался в Женино лицо, надеясь, что в темноте этого никто не заметит. 

      Потом, все-таки не сдержавшись, чуть замедлил шаг, ровно настолько, чтобы она пошла рядом и тихо сказал:

     - Спасибо. 

     - За что? Я просто жить хочу.

     - Устала?

     - Да, очень. Просто сейчас бы упала прямо на землю и уснула. 

     - А ты... стихи рассказывай! И нам веселее идти будет! Я так понял, ты много знаешь.

     - Хм, стихи? - она немного подумала, а потом продекламировала:                                          

Украдено от вечного огня,

Ликует пламя, жарко и багрово…

Невесело ты смотришь на меня,

И я не говорю тебе ни слова.

Как много раз ты от меня бежал.

Как много раз я от тебя бежала.

…На сотни вёрст гудит лесной пожар.

Не поздно ли спасаться от пожара?[4]                         

И добавила:

- Сойдёт? 

    Я онемел от ужаса - да-а, самое то для поднятия боевого духа! 

   - Ни в коем случае, Женечка, лучше уж вообще молчи!

17.

     В три часа ночи, когда где-то вдали за деревьями, темнота начала превращаться в предутреннюю серость, Морозов, которого после того, что случилось возле холма, мне хотелось называть исключительно Сашей, все-таки позволил нам отдохнуть. 

    Все попадали там, где стояли. Степка умудрился сесть в муравейник. Естественно, был искусан за все причинные места. И хотя, краешком засыпающего сознания, я слышала его маты и стоны, сил даже на легкую улыбку у меня уже не было. 

     Заснула я на голой земле. А проснулась почему-то на матрасе и даже укрытая одеялом. Причем сбоку ко мне привалился кто-то, настырно и яростно сопевший прямо в ухо. Саша? Вопреки здравому смыслу я радостно улыбнулась и повернулась, чтобы обнять его - не постеснялся при всех рядом со мной устроиться! Не давая себе опомниться и не открывая глаз, чтобы не исчезла решимость, забросила ногу на его бедро и подняла руку, собираясь закинуть на шею. И тут кто-то противным, сиплым ото сна голосом сказал: