В сердце России - Михаил Ростовцев

В Павлове я гость, и как гостя меня приглашают посетить заводы, фабрики. Их много, и на каждом предприятии есть что посмотреть

Старожил посоветует побывать на заводе имени Кирова и непременно скажет: «Завод имеет поучительную историю, славные трудовые традиции…»

Мемориальная доска, установленная на здании завода имени Кирова, сообщает: «Павловская кустарная артель организована в 1890 году народником А. Г. Штанге». «В сентябре 1890 года и в феврале 1897 года артель посетил писатель Владимир Галакти-онович Короленко». «В 1896 году артель посетил великий русский писатель Алексей Максимович Горький».

И вот в заводском музее перед нами родник завода— кустарная артель, ставшая пионером промысловой кооперации в стране. Зародившись в тяжелых условиях самодержавия, артель выстояла благодаря энергии ее организатора, поддержке со стороны прогрессивных деятелей того времени, среди которых были Короленко, Толстой, Горький. Артель тогда же, в конце XIX века, сделала революционный шаг — ввела у себя 12-часовой рабочий день, тогда как на других предприятиях города он продолжался до 15 часов. После Февральской революции 1917 года артель первой перешла на 8-часовой рабочий день и установила 2-недельный оплачиваемый отпуск.

После Великого Октября В. И. Ленин уделял внимание артели. Ее не национализировали, ей помогало Советское правительство. Она существовала до 1956 г., когда была преобразована в завод. В заводском музее мы узнаем, что в 1918 году в артели было занято 485 кустарей. В ведомости на получение заработной платы вместо росписи пестрели крестики, так как большинство артельщиков были малограмотные или совсем неграмотные.

Сегодня павловский завод имени Кирова с коллективом рабочих более двух с половиной тысяч — одно из крупных предприятий страны по изготовлению столовых приборов. Мы ходили по его 12 цехам, просторным, светлым, с мозаичными полами. Видели' механические прессы с электрическими приводами, станки-полуавтоматы для обработки столовых ножей, ложек, ножниц, полуавтоматическую линию по обработке ложек процессом виброшлифования и электрополирования. Готовые ножи и вилки проходят больше тридцати операций поверхностной обработки. Они имеют сияющий вид и на средних операциях, а под конец это уже подлинное сверкание металла. Тут пущены в ход самые различные диски и жидкое стекло с наждаком разных номеров.

Вот цех шлифовки. Шлифовальщики и шлифовальщицы сидят на высоких крутящихся креслах возле бешено вращающихся кругов. Наждачная и войлочная пыль с воем засасывается мощными вентиляторами с широкими пастями и вихрем уносится по таким же широким трубам. В горячих цехах около штампов рабочих постоянно освежает струя прохладного воздуха.

В инструментальном цехе я постоял у выставки художников по металлу — отца и сына. В Павлове есть специальное художественное училище, где молодежь обучают мастерству делать ручным способом удивительно красивые вещи по металлу травлением с различными покрытиями. С появлением новшеств, автоматов, казалось бы, уже не до ручных редкостей. Но училище не дает померкнуть издавна сложившемуся в Павлове и из поколения в поколение передаваемому тонкому, почти ювелирному мастерству металлистов. Училище не только возродило, но и умножило давние традиции умельцев, чьи уникальные изделия мы видели в городском музее.

Нам показали, наконец, склады с готовыми изделиями, куда они поступают посредством реверсионного механического транспорта. Смотрели гардеробные, душевые…

Цветами в цехах заводов, фабрик теперь никого не удивишь, а вот выращивание лимонов, красного перца, рыбок в аквариумах, пожалуй, можно увидеть только на Павловском заводе имени Кирова. Лимоны здесь всюду: от кабинета директора до красного уголка. У рабочего Карчатова Бориса Ивановича вы непременно остановитесь, чтобы посмотреть, как на окне рядом с инструментом в баночках растет посадочный материал Для лимонов. Инструментальщик, улыбаясь, говорил нам: «Саженцы любят железо, растут лучше…»

КОГДА НА НЕБЕ КУЧЕВЫЕ ОБЛАКА

Дивный день выдался сегодня! Была та пора июня, когда стоит истома знойного дня, но в воздухе, несмотря на жару, пахнет влагой от прошедшей неистовой грозы. Свежо, все омыто дождем, он прошел на рассвете, как добрый вестник. Это был тот час, когда, как говорится, засыпает даже вода в реке. Лишь изредка с тихим шелестом расправлялся свернувшийся от зноя листок, выпрямлялся поникший стебелек травы. Прозрачный воздух струился, и мир, казалось, раздвинулся во все стороны. Ничто так не поднимает настроения как погожий ясный день. В неохватно огромной глубине, промытой, освеженной дождевой водой, там и тут тянулись вразброд, не закрывая солнца, кучевые облака. Невидимый жаворонок звенел то близко от уха, то невообразимо высоко, будто подвешен колокольчик на длинной нитке и медленно раскачивается с серебряным перезвоном. Где-то жужжали мухи, словно натягивали упругие шелковые нити… Солнце палило во всю июньскую мочь. Припекало. Размаривало. Ни о чем не хотелось думать.

В этот летний полдень я лежал в тени под деревом. Под боком текла Ока. Раскинув руки, я смотрел на облака и на осину, уходящую ввысь в эти облака. Голубое небо и зеленый лист! Сколько раз приходилось мне видеть подобную картину, и никогда не мог равнодушно на нее смотреть. Всегда это сочетание листьев дерева и дневного ясного неба поднимало мое настроение.

Нас радует ясное небо, но каким пустым и немым оно казалось бы нам, если бы не было облаков! Облака оживляют небо, превращают его то в ласковое, то в грозное, полное ярости и грохота. Тихим и ласковым-кажется небо, когда на фоне утренней зари прозрачным шелком протянуты пряди легких облаков, суровым и страшным представляется оно, когда бушует гроза. Облака дружат с ветром, ветер то тихо баюкает их, то быстро гонит по голубому океану, как корабли с натянутыми парусами. А как украшают небо облака! Какое буйство красок и огня вспыхивает в облаках на утренней и особенно на вечерней зорях!

Смотрю на небо. В синеве его медленно плыли с запада на восток мелкие, кипенно-белые облачка. Освещенные солнцем, они казались белыми лебедями и будто махали крыльями. И чудилось, что они смотрели на меня и звали лететь вместе с ними. Кучевые облака! Как только образуются первые весенние проталины, появляются и первые кучевые облака. Они верный признак весны, теплого времени года. Появляются утром в ясную погоду, когда нагревается земля и от нее восходят потоки теплого воздуха. Днем они иногда затягивают почти все небо, а вечером начинают таять, рассеиваются, на их месте возникает кисейная дымка, которая потом исчезает. Если, наоборот, к вечеру кучевых облаков становится больше, то это к перемене хорошей погоды на плохую — в ближайшие дни можно ждать дождя. Облака эти ярко-белого цвета, похожие на клубы дыма.

Кучевые облака шли навстречу солнцу. Косые солнечные лучи не могли пронизать их насквозь, только края были оторочены жарким золотом. Со стороны солнца облака были розовыми, как мякоть вызревающего арбуза. Теневой край их имел цвет насыщенного водою снега. Постепенно они менялись, принимая различную форму. То спокойно плыли, как наполненные ветром паруса, то соединялись и неслись вперед, как всадники на белом коне. Одно облако напоминало распластавшегося в стремительном беге дикого зверя. Его догоняла рыба с задранным хвостом. Рыбу, казалось, настигала лодка с гребцами, а ее обгоняла легковая машина с обтекаемым, чрезмерно приплюснутым кузовом. Не было конца кучевым облакам: они плыли и плыли, вызывая в воображении и величественные средневековые замки, и горы с заснеженными вершинами, и диковинных птиц…

Небо только что было голубое и чистое, неожиданно побледнело. Где-то далеко за лесом раздался гром. Надвигалось что-то грозное. Взвился ветер. Грохнуло ближе, словно кто-то свалил бревно, зарокотало и покатилось в небе. Из-за горизонта, будто летающие тарелки, неслись плоские округлые облака. Вслед за ними, толкаясь, наползая друг на друга, торопились короткие, тупорылые тучи. С запада шла угрюмая серая туча очень странной формы, вся в острых зубцах, с высокими башнями, с флюгерами на них. Она походила на гигантскую крепостную стену, плывшую над землей. Солнце то ныряло в тучи, то выскакивало вновь, будто играло в прятки. Когда оно скрывалось, земля окутывалась блеклой пеленой, меркли все краски и переливы цветов. Стая грачей, недовольная безвременным исчезновением светила жизни, поднимала галдеж, взлетала над лесом, носилась в воздухе, не зная, куда направиться. Но вот солнце выходит из-за тучи, смахивает с земли мрачную пелену тени, весело поглядывает с высоты. Сколько ни ходили и ни чернили тучи, не суждено им было собраться в грозу. Солнце снова улыбалось земле, и ничего на свете не могло, казалось, замутить безмятежную радость его взгляда, гомоном обрадованные грачи дружно опустились на свои гнезда.