Скитальцы - Кнут Гамсун

Утром Эдеварт попытался сам справиться с камнями: заострил две жерди из рябины и взялся за работу. Что ж, один-другой камень он убрал, а ямы закидал землей и прикрыл дерном; иногда, если у него не хватало сил, на жердь садились дети, а то и сама Лувисе Магрете, и своей тяжестью поднимали камень. Им было весело. Вся семья очищала землю от камней.

После обеда Эдеварт собирался снова заняться камнями. На обед была каша и молоко, хорошая еда, но Лувисе Магрете хотелось получше накормить Эдеварта, и она пожалела, что у неё нет рыбы. Его тешило, что она делится с ним своими заботами, как будто он её муж. Она попросила его сходить в чулан, вырезать из висевшего там окорока мозговую кость, разбить её и принести костный мозг — ей нужно смазать прялку, пора начинать прясть шерсть.

Эдеварт пошёл в чулан, незаметно прихватив с собой большой узел, который лежал в его мешке; там был подарок из Бергена для матери — красивая юбка из мягкой шерстяной ткани и длинная модная безрукавка, в его родном селении такие безрукавки называли «вампе». Он аккуратно повесил одежду на стену и вырезал мосол.

Вернувшись из чулана, он сказал, что сейчас пойдёт в лавку. Он уже давно это задумал.

Она взглянула на него: Что случилось? Ты хочешь уехать?

Нет-нет, просто хочу взглянуть, что там есть, мне нужен лом. От этих деревянных жердей мало проку, они гнутся.

Она, словно с облегчением: А я испугалась, что ты хочешь уехать.

Он засмеялся: Я останусь с тобой, пока ты меня не прогонишь!

Она грустно покачала головой и промолчала.

Я провожу тебя и покажу дорогу, наконец сказала она и встала из-за станка. От нас до ближних усадеб идёт тропинка, а дальше будет уже настоящая дорога. До лавки ты сегодня дойдёшь, но вернуться домой уже не успеешь.

Они остановились на горе и долго смотрели друг на друга. Лувисе Магрете, как обычно, была босиком, в одной рубахе и юбке; она раскраснелась от ходьбы, ноздри у неё подрагивали — Эдеварту она казалась очень красивой. Нельзя сказать, что она не следила за собой, просто привыкла довольствоваться малым и была бережлива.

Узнай на почте, нет ли там письма для меня, попросила она.

Эдеварта не было целые сутки. Лувисе Магрете как заботливая мать перестирала и перечинила его бельё, но время шло, и он должен был вот-вот вернуться. В чулане она нашла нарядную одежду, юбку и безрукавку, и безошибочно поняла, что он хотел этим сказать: её тронула его застенчивость. Любит ли она его, или он ей безразличен? — спрашивала она себя. Головы она, во всяком случае, не потеряла. Лувисе Магрете начала подниматься по тропинке в гору, может, ей хотелось встретить его, помочь ему с его ношей. На перевале она оглянулась и увидела в заливе плывущую лодку, это был Эдеварт. Конечно, он возвращался на лодке, не мог же он тащить лом в такую даль! Она побежала вниз и встретила его на берегу. Да, он купил лом, а заодно и лодку и кое-какие снасти — ему хочется порыбач1ггь в заливе.

Боже милостивый! — воскликнула она.

А что такого? Он не собирается хвастать, но рыбачить для него дело привычное, да и лодка-то неновая...

Боже милостивый, ты столько делаешь для меня, так заботишься!.. От волнения она не находила слов. Повесил в чулане такую красивую одежду, я даже не знаю, что сказать...

Они разгрузили лодку, и она помогла ему отнести домой покупки — продукты, кое-какую одежду, инструменты; детям он привёз сладости, а Лувисе Магрете белый воротничок — если она им не погнушается! Под конец он выложил на стол новые ложки.

Это кстати, ложек у них недостаёт. Обо всём-то он подумал!

Все радовались, и больше всех, несомненно, сам Эдеварт. Лувисе Магрете, проходя мимо его стула, на мгновение прижалась к нему, едва ощутимо коснулась плеча, и его пронизала сладкая дрожь.

Она поставила перед ним тарелку, но кусок не шёл ему в горло, потом они пили кофе с пирожными, которые он купил в лавке, всего было в достатке. Пока Лувисе Магрете открывала пакеты и прятала в шкаф продукты, Эдеварт украдкой допил её кофе, прикасаясь губами к тому месту, которого касались её губы.

Близился вечер, волнение их так и не улеглось, покуда не случилось нечто тяжёлое и странное, даже слишком тяжёлое и странное.

А ты узнал, нет ли для меня письма? — спросила вдруг Лувисе Магрете.

Да-да, он привёз ей письмо. Просто забыл о нём.

Увидев адрес, она вся напряглась и быстро вскрыла конверт. Это от Хокона! — воскликнула она.

Пока она читала, Эдеварт и дети не сводили с неё глаз, она то бледнела, то краснела, иногда восклицала: Боже милостивый!.. Да!.. Нет-нет-нет!..

Это от твоего мужа? — спросил Эдеварт.

Да! — радостно ответила она и встала. Он скоро вернётся! Дети, папа возвращается! Вы понимаете? Папа скоро вернётся!

Эдеварт облизнул пересохшие губы: Но ведь это письмо из Тронхейма, если я не ошибся?

Из Тронхейма? Нет. То есть да... он приехал в Тронхейм... из Америки. Видишь, на штемпеле написано «Тронхейм». Подумать только, он вернётся на целый год раньше! Я хотела сказать, на год раньше, чем обещал. Какое счастье, что ты поехал в лавку, потому что он только немного передохнет... я имела в виду, после путешествия... и сразу же приедет домой! И Лувисе Магрете начала прибирать в комнате.

Эдеварт вышел из дома. Он добрел до реки, посидел там немного, слушая её шум, и всё думал, думал. Что он здесь делает? Зачем ему этот лом... и лодка?

К тому времени, когда Лувисе Магрете должна была уложить детей спать, он вернулся с реки. Она тут же вышла на крыльцо и сказала, что снова перечитала письмо: её муж может вернуться домой в любую минуту.

Вот как? — удивился Эдеварт.

Она даже не предложила проводить его на сеновал, как провожала в прежние вечера, и вообще вдруг переменилась, стала рассеянной и была поглощена своими мыслями. Эдеварт ушёл, она не пошла за ним, он оглянулся, но не остановился, ему не хотелось ни о чём её просить. Несмотря на отчаяние, он разделся и лёг, чтобы не поддаться искушению и не пойти обратно в дом.

Вскоре она пришла сама и робко села рядом с ним, ей было жаль Эдеварта и хотелось как-то его утешить.

Не надо принимать это так близко к сердцу, с этим ничего не поделаешь, но со временем тебе станет легче. Она говорила прописные истины, которыми когда-то, после отъезда мужа, утешалась и сама.

Эдеварт мрачно молчал.

Изменить ничего нельзя, продолжала она, но благослови тебя Бог и спасибо тебе за твою доброту!

Никак не пойму, что мне теперь делать, вздохнул он.

Тебе? Ты скоро найдёшь себе девушку, ответила она. А я что, я замужем и не могу никем для тебя стать. Казалось, она сейчас встанет и уйдёт.

Эдеварт чувствовал себя глубоко и несправедливо обиженным: она нисколько не огорчена и даже не понимает, как виновата перед ним! Он обхватил её и притянул к себе, пусть она даже не подумала о нём, пусть он теперь стал для неё лишним, пусть его бессовестно надули, он хотел только одного — удержать её.

Тебе меня нисколько не жалко, сказал Эдеварт.

Напротив, очень даже жалко! Не жалко! Как ты можешь так говорить! Я больше думала о тебе, чем... Я всё время думаю о тебе, ты такой красивый, у тебя такие синие глаза. Что ты хочешь, чтобы я сказала тебе? Я всё скажу! Кто виноват, что всё так сложилось?.. Милый мой, ты должен найти себе девушку, ведь я замужем, и ты это знаешь. Что же нам делать?..

Мне нельзя остаться? Нет, конечно, нельзя.

Остаться, у меня? — испуганно спросила она. Нет-нет!

А где-нибудь поблизости? В торговом посёлке?

Нет-нет, даже не думай об этом, муж всё поймёт.

Так ты его любишь?

Да. Но мне бы хотелось отблагодарить тебя за твою доброту.

Некоторое время они лежали молча, потом он начал целовать её, и она не противилась, но, когда он робко захотел большего, она испугалась: Не надо, я боюсь.

Пристыженный и жалкий, Эдеварт спрятал лицо у неё на груди; он лежал и слушал, как бьётся её сердце под тонкой рубахой. Неожиданно она обхватила его голову, поцеловала в губы и шепнула, не отнимая губ от его рта: Или не надо бояться?

Не надо, шепнул он в ответ.

Она осмелела и наконец решилась. Что двигало ею: материнские чувства, сострадание, любовь — Бог знает. Она посвятила Эдеварта в таинство любви, и это неповторимое безумие длилось несколько часов, трепет жизни, естественность, отсутствие притворства. Эдеварт был ненасытен, и она ни разу не попросила его сжалиться над ней.

Лишь на рассвете Лувисе Магрете ушла от него.

Но его безумство только усилилось. Он проспал несколько часов и, проснувшись, снова увидел её рядом с собой; как всегда легко одетая, она разбудила его. Боюсь, он вот-вот приедет, сказала она.

Пусть приезжает! — упрямо ответил Эдеварт.

Нет-нет, тебе надо уехать!

Эдеварт протянул руку и хотел привлечь её к себе, но она увернулась. Он жалобно всхлипнул: ну в последний раз, ведь он уедет, и они больше никогда не увидят друг друга...