Скитальцы - Кнут Гамсун

Поговорив с женщиной, Август встал и направился к двери. Эдеварт последним покинул комнату, женщина пошла за ним, в сенях она сказала:

Спасибо тебе за овну! Как тебя звать?

Эдеварт, с удивлением: Меня-то?.. Эдеварт. А тебя?

Лувисе Магрете Доппен.

Моё полное имя Эдеварт Андреассен. Всего тебе доброго!

Молодость, молодость! Они даже не пожали друг другу руки, стояли, потупившись, и шептались точно воришки...

Ты её поцеловал? — спросил его потом Август.

Эдеварт онемел на мгновение, однако напустил на себя молодецкий вид и засмеялся. Нет, она не захотела, ответил он. Не захотела, она? Был бы я на твоём месте!.. — сказал Август.

В Эдеварте как будто что-то оборвалось, радуга погасла.

Но думать об этом ему было некогда: шхуна слишком близко придрейфовала к берегу, и её опять пришлось выводить в залив на буксире. Они с Теодором гребли, не жалея сил, Эдеварт сидел лицом к берегу и смотрел на молодую женщину, стоявшую у стены дома, она не помахала ему на прощание — может быть, потому, что в лодке он был не один.

Наконец паруса поймали ветер.

Чёрт побери, сколько времени у нас отняла эта овца! — сказал Август. Теперь мы не сможем зайти в Тронхейм.

Разве мы собирались туда заходить?

У меня там есть одно дело. Ладно, зайдём в Кристиансунн16. Он как раз у нас на пути.

Эдеварт: Как думаешь, где её муж?

Её муж? Наверное, сбежал или его убили.

И почему только её жизнь сложилась так неудачно?

Почему? Да кто знает! Красивая женщина, хорошо, что мы спасли её овцу. Хотя мне доводилось встречать и получше.

Эдеварт был задет: Уж во всяком случае, она красивее Маттеа.

Кого?.. Ах Маттеа! Август засмеялся и покачал головой: Та ещё чертовка! Интересно, где она сейчас? Попадись она мне, я бы ей показал, где раки зимуют! Впрочем, Бог с ней, не очень-то она мне и нужна.

Они сделали остановку в Кристиансунне. Август сходил в город, приоделся и купил себе золотое кольцо. Он носил с собой бумажник Скору и, расплачиваясь, широко раскрывал его, показывая всем, что он человек небедный. Из Кристиансунна Эдеварт написал домой; он много чего повидал — настоящее море и бесконечно длинные берега, а кроме того, разных людей, города и корабли. Всем низкий поклон!

На улицах Кристиансунна они снова встретили Папста, старого еврея-часовщика, который теперь торговал в этом городе. Папст выглядел такой же диковинной птицей, как и раньше, — дружелюбный, толстый, с внушительной бородой и бесконечными цепочками на животе. Городские часовщики мрачно косились на него, зато покупателям он нравился; Папст был известной личностью, он продавал часы и важным господам, и простым людям, и все любили поболтать с ним, и молодёжь, и торговцы, и чиновники.

Нужны часы? — спросил у них Папст.

У меня уже есть, ответил Август и показал Папсту часы Скору; тот открыл их и одобрил: Хорошая вещь!

На двадцати пяти рубинах, заметил Август. Может, когда-то и они были куплены у вас.

Папст: Не помню. Может быть. Он повернулся к Эдеварту, спросил, как его зовут, откуда он родом и вспомнил его: В прошлом году на ярмарке в Стокмаркнесе, я тебя часто там видел. Но ты сильно изменился, вырос, возмужал. А часы ты себе уже купил?

Подожду, пока не придём в Берген.

Не стоит. Тебя там надуют, сказал Папст.

Август спросил: Сколько возьмёте за хорошие часы для моего штурмана?

Папст запустил руку в один из своих карманов, пошарил на самом дне и достал пару часов...

Шкиперу нужны хорошие часы? Вот хорошие часы, и эти тоже хорошие часы. Извольте взглянуть, на анкерном ходу.

Август по очереди открыл часы и внимательно осмотрел их. По моему разумению, эти будут лучше, сказал он.

Папст кивнул.

Я сразу вижу, сказал Август. Сколько вы за них хотите, не запрашивая лишнего?

Им цена восемь далеров.

Восемь далеров?.. Вы шутите? Такие часы по карману только шкиперу, но штурман... Откуда ему столько взять?

Вы правы, согласился Папст.

Эдеварт, грустно: А что, другие часы, они тоже хорошие?

Да, очень.

А они сколько стоят?

Их бы я продал в два раза дороже, за шестнадцать далеров.

Товарищи раскрыли рты от удивления. Август недоумевал: Вдвое дороже... простые часы? Как же это так?

Папст протянул ему часы: пусть шкипер посмотрит ещё раз и скажет своё мнение.

Август взял часы, открыл и внимательно осмотрел их. Прекрасные часы, безусловно, это и ребёнок поймёт. Но чтобы они стоили вдвое дороже первых...

И тут Папст удивил их ещё больше. Он сказал: Всё дело в гравировке на крышке, это очень дорогая гравировка, она никогда не сотрётся.

Гравировка?

Да. К тому же в этих часах шестерёнок в три раза больше, чем в первых, шкипер может их сосчитать.

Август попался на удочку и принялся считать. Наконец он сердито воскликнул: Ладно, Эдеварт, в Бергене я куплю тебе хорошие часы, и гораздо дешевле. Ты не пожалеешь!

Папст спросил: Когда шкипер намерен плыть дальше?

Как только переменится ветер.

На этом они и расстались. Август узнал, где в городе лучшая гостиница, и направился туда. Я бы взял тебя с собой, но ты ещё не купил себе приличной одежды, сказал он Эдеварту. Пойду-ка я на шхуну и сменю Теодора, ответил Эдеварт.

В последнее время он сильно изменился и был сам не свой, в кармане у него лежали деньги, но он им не радовался — уже несколько дней он страдал от любви и чувствовал себя несчастным, у него пропал аппетит, он побледнел и осунулся, стал мрачным. Можно было бы написать ей письмо, но он не знал адреса, к тому же Эдеварт не любил писать письма, она наверняка грамотнее его и лишь посмеётся над ним. И зачем только они зашли тогда в Фусенланнет! Он больше не вспоминал Рагну, теперь он не огорчился бы, если б она стала возлюбленной другого, его гордость от этого не пострадала бы, он оказался во власти чего-то более сильного. И с этим ничего нельзя было поделать! Надежд у него не было ровно никаких, на будущее он не рассчитывал, больше он никогда не поедет за водой в тот зелёный залив, Лувисе Магрете Доппен до самой смерти будет жить в своей усадьбе, а ему суждено жить вдали от неё, им останется только вспоминать друг о друге. Жаль, что он не оставил ей потихоньку немного денег...

Неожиданно к причалу подошёл старый Папст и поднялся на борт «Чайки». Он держался спокойно и приветливо, и Эдеварт обрадовался ему.

Вот не думал, что встречу тут старого знакомого! — удивился Папст. Так это ваша шхуна? Не иначе как Папст хочет продать ему часы, Эдеварт оживился, он так мечтал о часах! Папст узнал, сколько у Эдеварта денег, и считал, что тот вполне может выложить за хорошие часы четыре далера. Ладно, бери те, которые я тебе показывал!

Те, за которые вы просили восемь далеров?

Да. Хочу продать тебе хорошие часы. Ты всегда так вежливо здоровался со стариком Папстом, поэтому я отдам их тебе за четыре. Пусть я ничего не заработаю на этом, даже немного потеряю, но дружба есть дружба. Если честно, они стоят шесть далеров, поверь мне. Заводи их аккуратно каждый вечер, смотри, не перекрути, это стоящие часы, я не стал бы продавать тебе плохую вещь, ведь мы наверняка ещё встретимся.

Эдеварт купил часы. Было в нём, верно, что-то трогательное, доверчивое, что произвело впечатление на старого торговца часами; Папст понимал, какое значение молодые люди придают своей внешности, и преподнёс Эдеварту красивую цепочку; счастливый Эдеварт в порыве благодарности так сжал ему руку, что Папст даже вскрикнул.

Они попрощались друг с другом. Только не жми так крепко, попросил Папст, ты слишком силён! Он хотел польстить молодому человеку; похоже, с Папстом случилось что-то необычное: этот бродячий еврей, который, без сомнения, за свою жизнь надул не одну тысячу покупателей, на этот раз оказался более чем честным и продал часы себе в убыток.

Август вернулся на судно и бросил на стол свёрток карт, купленных в городе, он курил сигару и безудержно хвастался, но был совершенно трезв, только очень гордился, что ел в лучшей гостинице телячье жаркое и заграничные макароны. Я встретил в гостинице одного капитана, и мы с ним долго беседовали... Да ты никак купил часы? Дай-ка взглянуть!

Когда Август узнал цену, он решил, что дело нечисто, и сказал: Вот увидишь, этот старый мошенник надул тебя. Тебе следовало предложить ему два далера, я бы так поступил на твоём месте, но ты ещё молодой и много чего не знаешь. Часы отрегулированы?

Эдеварт: Не знаю. Он ничего не сказал об этом.

Август: Ещё бы! Ну ладно, сам убедишься, я лучше помолчу.

В тот же вечер они отправились дальше.

Следующая их остановка была в Олесунне. Августу хотелось и в этом городе показаться в новом платье и с золотым кольцом. Пробыв в Олесунне всего несколько часов, они двинулись дальше, но и там Август успел купить несколько морских карт, на этот раз французского побережья.