Егерь: заповедник - Алекс Рудин

class="p1">— Отличная идея, — киваю я. — тогда я поговорю с Пашей.

— А я позвоню Вере, — воодушевленно говорит Катя.

— Вы созваниваетесь? Неужели, подружились?

Катя смущенно краснеет.

— Вроде того. Иногда болтаем по телефону о том, и о сем.

— О том и о сем — это обо мне и Паше? — заинтересованно спрашиваю я.

— Иногда.

Катя лукаво улыбается.

— Значит, ты пригласишь Павла, а я — Веру.

Я качаю головой.

— Не пойдет. Надо сделать так, чтобы Веру пригласил Паша. Для мужчины это важно, понимаешь?

— Странные вы, мужчины. Как будто есть разница!

— Есть, — строго отвечаю я. — И не спорь.

— Ты уже звонил своему начальству? — спрашивает Катя.

— Зачем? — удивился я.

— А вдруг кто-то соберется завтра к тебе на охоту?

— Тогда я бы знал об этом заранее. Но ты права, предупредить стоит. Позвоню Тимофееву.

* * *

Я провожаю Катю до медпункта и сворачиваю к сельсовету — телефон-то там.

Дергаю дверь, но она, конечно же, закрыта.

Привычное дело — застать Федора Игнатьевича на месте практически невозможно.

Ничего не поделать, придется идти привычным путем.

Я обхожу деревянное здание сельсовета и стучу в дверь опорного пункта милиции.

Павел сидит за столом и занимается важным делом — старательно рисует на оборотной стороне протокола веселую рожицу.

— Паша, привет! — здороваюсь я. — Не знаешь, где Федор Игнатьевич?

— Здорово, Андрей! — радуется Павел. — У председателя машина сломалась, он сейчас в совхозных мастерских. Колдует над ней вместе с Володькой. Посиди, подожди его. Должен скоро появиться — надолго он сельсовет без присмотра не бросит.

— Некогда, Паша. Мне нужно позвонить. Слушай, может, откроешь дверь? Ты же можешь — скрепкой.

— Нет уж!

Павел машет руками.

— Меня Федор Игнатьевич еще за прошлый раз не простил. Замок теперь заедает. Лучще посоветуй — куда пригласить девушку в Ленинграде?

— Ты говоришь о Вере? — улыбаюсь я.

— Ага, — смущенно признается Павел.

И подрисовывает к рожице две косички.

— Вот, набрался смелости, и хочу пригласить ее погулять вместе. А Ленинграда совсем не знаю.

Похоже, мне выпала отличная возможность немного подшутить над Павлом.

— Это проблема, — важно киваю я. — Так сразу ее не решишь. Тут надо хорошенько подумать.

— Андрюха, ну будь человеком! — сразу же клюет Павел. — Помоги, а? Может, в музей?

— Можно и в музей.

— А в какой? — тут же вцепляется в меня Павел.

— Я бы выбрал самый скучный. Если Вера выдержит — значит, ты ей точно нравишься.

— Да ну тебя! — сердится Павел. — Тебе бы только шутить. Наверное, лучше пригласить Веру в кафе, да?

— Или в кафе, — соглашаюсь я. — Только в оперу не приглашай.

— Конечно, — понятливо кивает Павел. — Я же там засну.

Он с подозрением смотрит на меня.

— Опять шутишь, да? А у меня важный вопрос решается.

— Я помогу тебе решиться, — улыбаюсь я. — Завтра мы с Катей едем в Ленинград. Тоже хотим погулять вместе. Можем погулять вчетвером.

— Точно! — радуется Павел. — Тогда это не будет похоже на свидание, да? Андрюха, ты мой спаситель!

— Запомни свои слова, — усмехаюсь я.

— Даже запишу, — уверяет меня Павел. — Слушай, а Катя может пригласить Веру? И тогда все получится как будто случайно.

— Может, — киваю я. — Но лучше пригласи Веру сам. Поверь, это будет правильно.

— Да я знаю, — вздыхает Павел. — Просто это трудно. И неизвестно, отпустит меня завтра начальство, или нет.

— Так у тебя, вроде, завтра выходной? — удивляюсь я.

— Как будто это остановит нашего майора.

— Ладно, ты решай свои важные вопросы, а я пойду искать Федора Игнатьевича, — говорю я и выхожу на улицу.

* * *

«ГАЗик» председателя стоит в совхозных мастерских, по соседству с совхозным «ЗИЛом». Из-под машины торчат две пары ног в одинаково стоптанных кирзовых сапогах.

— Федор Игнатьевич! — зову я.

— Кто здесь? — откликается председатель.

— Это Синицын. Дай мне ключ от сельсовета, хочу в Ленинград позвонить.

— Сейчас, Андрей Иванович, погоди!

Под машиной звенит железо.

— Придерживай, придерживай! — слышу я голос председателя.

Что-то падает и, звякая, катится по бетонному полу.

— Черт! — ругается Федор Игнатьевич. — Ты почему ее не держал? Куда она укатилась?

— Да не успел я! — оправдывается Володя. — Она в слив закатилась.

— И что теперь делать?

— Я поищу, Федор Игнатьевич, — обещает Володя.

— Поищу! — ворчит председатель. — Это что, гриб? Ты бы совесть лучше поискал. Почему от тебя с утра перегаром пахнет?

— Так это со вчерашнего.

— Вылезай, чего теперь без толку под машиной лежать?

Председатель, извиваясь ужом, выползает из-под «ГАЗика».

— Видишь, какая незадача, Андрей Иванович? Подвеска у меня полетела, а с этого бестолкового помощник никакой.

— Да я держал ее, — отбивается Володя, тоже вылезая из-под машины. — Она выскользнула.

— И что теперь делать? — набрасывается на него Федор Игнатьевич. — Прикажешь мне по полям пешком бегать? Сам-то пробовал?

— Да я достану ее, — обещает Володя. — Или новую сделаю. Два дня дайте.

— Чтобы к вечеру машина была готова! — рычит на него председатель.

И оборачивается ко мне.

— Пойдем вместе в сельсовет. Я сейчас.

Он отмывает испачканные смазкой руки над жестяной раковиной, которая висит в углу гаража. Потом вытирает их полотенцем в черных разводах, а после этого обтирает о штаны.

— Ну, вот. Идем, Андрей Иванович! А ты, если до завтра машину не починишь, смотри у меня!

Это он уже произносит в адрес Володи, причем в голосе председателя звучит явная угроза.

Володя грустно смотрит на меня, ища сочувствия.

— Бардак! — возмущается председатель, когда мы выходим из мастерских. — Ладно, хоть картошку успели убрать. А это что такое? Почему люди на остановке?

На автобусной остановке, и в самом деле, растерянно толпятся женщины с сумками.

Мы подходим к ним.

— Федор Игнатьевич! — шумят женщины. — Почему автобуса нет?

— Как нет? — непонимающе хмурится председатель.

— А вот так. Два часа уже ждем!

Рейсовый автобус ходит в Черемуховку дважды в сутки — утром и вечером. Пассажиров немного,