Театр ужасов - Андрей Вячеславович Иванов

салоне, в студии для йоги его ждала симпатичная тренер, – в его распоряжении был целый павильон, даже залы для сквоша и тенниса, фитнес-клуб, библиотека и бассейн. Там его устраивало все, он редко покидал здание. Но однажды его попросили съехать, и все расстроилось.

Два с половиной года он прожил полным анахоретом в небольшой квартирке возле озера Харку. Надеясь, что этот кошмар скоро кончится, он делал вид, будто ничего не случилось; он убеждал себя в том, что через месяц все войдет в колею и кошмар можно будет забыть, поэтому никому ничего не рассказывал. Ограничив общение с клиентами Скайпом, он перестал выходить из дома. Во-первых, ему казалось, что соседи шпионят за ним, а во-вторых, он думал, что чем меньше будет замечать окружающие реалии, тем легче перенесет этот ужасный зигзаг (особенно его пугало озеро и его близость). Тем временем вещей в квартире становилось больше, а места меньше. Он заказывал кальяны и смеси через Интернет, их привозили на маленькой машине нарядные почтальоны. Он радостно распаковывал, промывал и собирал их, садился курить, и два часа проходили незаметно, в облаках дыма, в винных парах, в мечтах… За кальяном он планировал свои путешествия, изучал карту – не в компьютере, а ту самую карту из детства, что всегда висела на его стене; мысленно он подкрадывался к историческим местам (старался ездить в страны, о которых в детстве читал). Из путешествий он возвращался с книгами, пластинками и всякой всячиной. Во время путешествия он как бы отсутствовал, расставался с привычным собой и словно не существовал, он совершал своеобразный побег, или даже череду побегов – каждый город, стоило из него выехать, исчезал. Возвращения ничего, кроме притупленной боли и тоски, как бывает после наркоза, не давали. Костя подолгу фотографировал свои вещи, рассматривал фотографии, слушал музыку и планировал новую поездку. Почему-то он думал, что так скорей найдет работу. Он больше не хотел независимости. Он чувствовал, будто на него что-то давит, незаметно для себя он заговорил на языке слухов: «Времена изменились, частному предпринимателю стало тяжело», – он едва ли себя узнавал, это был чужой голос – из трамвайной беседы, с холодком сквозняка.

– Это было время слабости, – сказал он.

– У всех бывают такие минуты, – задумчиво произнес Эркки.

Костя продолжал…

Чтобы не заниматься бухгалтерией, не вести учет и не бегать в налоговый департамент, он решил куда-нибудь устроиться. Ему надоело нести бремя своей самостоятельности, быть самим собой, он впервые понял, что хочет вверить свои мозги многорукому коллективному нечто, стать деталью многоголового организма, чтобы уснуть – хотя бы на несколько лет – крепким корпоративным сном, не просыпаясь по ночам с мыслью, что чего-то не сделал. Ему в снах являлись бухгалтеры с черной книгой, советовали принять пилюлю из подозрительной клейкой массы или выпить снадобье из чернил. Он просыпался и торопился уехать. Вернувшись, обнаруживал, что пропустил несколько важных звонков, не ответил на электронные письма, и тогда он, уступив времени, приобрел iPhone, который поглотил его на несколько месяцев.

Новый гаджет стал его колдовской лампой, из телефона, как джинны, выскакивали личности, которые очень хотели с ним познакомиться, что-то ему предлагали, что-то у него спрашивали, он консультировал их, тут же получая деньги, так как деньги были электронными, о них можно было не отчитываться. Теперь он не боялся бухгалтеров с черной книгой, не боялся озера, потому что мог на него смотреть через гаджет. В телефоне оно было нестрашным, деревья и дорожки, рогоз и камыш не внушали Константину ужаса, не вызывали горькие воспоминания, он все фотографировал и прятал в лампу, внутри которой была маленькая лаборатория, позволявшая ему разделаться с водой и облаками, отраженными в воде, разобраться с путаницей тропок, по которым он гулял с девушкой (горькие воспоминания о ней поглощали фильтры, впервые за много лет он смог отлить для себя несколько ее фотографий, спрятать их в лампу и любоваться ею украдкой, точно в медальоне).

Благодаря новому телефону Костя перестал посещать магазины, он заказывал еду из «Сельвера», ее доставлял робот-курьер. Дом Кости находится в той части новых заасфальтированных дорог, по которым теперь бегают роботы, заказы можно делать через мобильное приложение, минутное дело (мы надеемся, что и у нас тоже скоро поменяют асфальт и еду нам будут привозить роботы, а пока за едой хожу я).

Первый раз он волновался, посматривал из окна в ожидании робота, гадал: каким он будет? Посмеиваясь над собой, он и важничал немного. Ему хотелось, чтобы соседи заметили, как он выйдет роботу навстречу, с повседневной невозмутимостью заберет свои продукты и лениво пойдет к себе, – до смешного детское желание выпендриться. Заметив робота, Костя разочаровался, тот ему показался невзрачным: самодвижущаяся урна какая-то, подумал он. Через неделю он к нему прикипел, на второй месяц Костя с нетерпением поджидал своего курьера, которого прозвал Трэнди, имя само выскочило: – How are you, Trandy? – как-то спросил он железяку, так и пошло. Он разыгрывал с ним диалоги, от этих странных бесед с роботом ему делалось весело, он оставлял чаевые с записками благодарности, фотографировал своего Трэнди, вешал фотографии на стену, рисовал его, придумывал карикатуры, записывал диалоги (делал он это исключительно для себя – в сеть не выкладывал).

Незаметно он стал испытывать к роботу чувства, как к питомцу, поэтому, когда однажды его заказ вовремя не прибыл (в сети сообщали, что робота сбил пьяный водитель), Костя забеспокоился. С опозданием на час появился молодой человек с заказом, извинился, сказал, что робот испорчен (подробностей не знает), завтра начнет работать новый. Костя озадачил молодого человека вопросами: какие травмы были нанесены роботу? будут ли его чинить или Трэнди полностью заменят? Молодой человек не понял, кто такой был Трэнди, он повторил, что детали происшествия ему неизвестны, попросил подпись на экранчик и уехал. На следующий день все было как-то не так: робот появился на пять минут раньше, ехал он не по той дорожке и выглядел совершенно иначе. Наверняка маршрут был продуман лучше, и новый курьер, несомненно, был улучшенной моделью, но Костя хотел Трэнди, потому что улучшенная модель на Трэнди не походила, это был какой-то колобок, а Костя не желал общаться с колобком, ему захотелось пнуть его как следует. Это сильно расстроило Константина – как существо рефлексирующее, он расстроился скорее из-за своего расстройства: и как я могу из-за такой ерунды столь глубоко переживать, подумал он, так можно и психоз заработать, с этим надо что-то делать, решил он, и, как только появился на горизонте чудак с его культурным центром, Кравцов вцепился в него со своими идеями. Хозяин обрадовался Константину. Позже, когда Костя рассказал ему