Красные Орлы - Лариса Шубникова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Как скажешь. И спасибо… Маш, я не подведу и что нужно, все для тебя сделаю, – голос Мазура дрогнул.
– Ну, ты чего? – а голос Кан стал нежным…серьезно?
Мишка ушам своим верил с трудом! Вот какой ты можешь быть, Заноза…
– Чего, чего… И это…про родиться мужиком, завязывай. Ты красивая. И умеешь много, и думать приучена. С высшим образованием. Понятливая. А уж рукастая получше любого мужика. А если надо стену просверлить или мешки потаскать, на то я есть. Ты это…. Помни, короче.
Меж говорящих повисло молчание, оно и понятно.
– А как тебя мама называет? – Вот хороший вопрос!
– Алькой.
– Ок, Алька. Но имя у тебя просто пипец. Без обид, ладно? Лучше бы Диего назвала, – оба засмеялись. – А зачем морковку и свёклу в песок зарывать, а?
– Они в нем дольше хранятся. Особо в холодном подполе. А вот кочны капустные надо на сухие полки разложить и так, чтобы боками друг дружку не касались. Машка! Ну, куда ты сыпешь??? С картохой так нельзя. Побьется. Надо аккуратно в закром складывать. Протухнет к ебе… Ну, в смысле, к чертям.
– Ладно, поняла.
– Полок тебе хватит и для капусты, и для банок. Ты банки-то вертеть умеешь?
– А вот это я умею! Мама научила. И огурцов засолить, и помидорок. И компоты.
– Ого. Ты еще и хозяйка. Маш, если что я неженатый. – И снова смех, правда, со стороны «Диего-Альберто» слегка наигранный.
Мишаня тихонько вышел из дома и направился к своему «поместью». А дорогой его глодало, грызло странное ощущение, что он опоздал…. Куда? К кому? Не понятно. Но, опоздал, и было от этого ему немножко тошно.
Дома Мишка увидел, что в холодильнике протухло все. Даже хлеб. Волохов оголодал за половину дня. Обедал он у Парфёновых, там праздновали рождение пятого внука, вот Мишке и перепало и картохи, и огурьев, и мяска. Если так рассудить, Волохов мог каждый день по домам шляться и подъедаться у селян. Однако некрасиво Можно было бы попросить кого-то из женщин за умеренную плату готовить, но Волохов понимал «нутром», что это неправильно. Реально, как барин!
Вот и стоял он посреди своего шикарного дома и голодно озирался. Вспомнил, что в морозилке валялась пачка сосисок. Радостно выудил ее, одинокую, распотрошил и кинул в микроволновку. Вот и ужин! Хлеба нет, не беда! Зато есть банка солёных «огурьев». Ел горячие сосиски и вытаскивал соленья прямо рукой из банки. Почему-то ему часто носили банки с вареньем, огурцами и прочими домашними заготовками. Вероятно, сердобольные женщины понимали его холостяцкое положение и таким образом жалели и подкармливали.
А потом завалился на диван с книжкой. Понимал, что надо бы почитать журнал новый управленческий, но отказать себе в малом удовольствии не мог. Мама в детстве приучила к чтению, за что благодарен он был ей по сию пору.
Машка в это самое время, принимала душ и посмеивалась. Снова над овощным довольствием. Надо завтра утром приготовить боссу салат из овощей, как мамуля учила, и выдать в качестве намека, что, мол, паёк приняла и считаю его барские обязательства выполненными. Может, конечно, рассердится, но Машка не могла ему простить своего собственного, позорного утреннего побега.
Поковырялась на кухоньке, заварила свежего чаю и достала из духовки ватрушек. Местный творог, даже купленный в магазине, не в пример московскому! Аж желтизной отдавал по причине правильной, сбалансированной жирности.
Уселась за стол в горнице и поднесла чашку к губам, а тут стук в дверь. Снова Волохов? На вечерний харч?
На пороге увидела Машулька бабку. Ну… как бы так сказать… Бабушками таких не называют. Бабкой тоже странно, потому, как Машка считала такое обращение грубым. Пожилая женщина? Тоже не то…
– Добрый вечер.
– И тебе, – бабка в одной руке держала утюг.
Агрегат был мощный, выпуска прошлого века. В другой бабкинской руке сумочка: трогательный ситец в меленький цветочек. Маша не стала задавать вопросов на пороге и пригласила нежданную гостью войти.
– Проходите, пожалуйста. Я только не знаю, как вас по имени-отчеству.
– Любовь Павловна.
– Рада знакомству, Любовь Павловна. – А бабка уже бодро шла в горницу, попутно окидывая взором цепким и приметливым все, что встречала на своем пути.
Задержалась возле полок с фотографиями.
– Твоя семья, Марья?
Окей…пусть будет так.
– Да. Это мама и папа. А это мы вместе в парке. А вот на море. Вы садитесь, пожалуйста. Чаю будете? – не то, чтобы Маша обрадовалась странной, любопытной бабке, но согласитесь, пожилого человека выгонять неприлично.
– Буду, – выдала бабка и уселась за стол, не выпуская из рук ни утюга, ни сумки.
Машка подсуетилась и выставила перед Любовью Павловной чашку и тарелочку. На тарелочку положила теплую ватрушку и уселась напротив, ждать, пока та соизволит пояснить ей цель визита, блин. Хотя, Маша и так уже догадалась, что визит нанесен для удовлетворения любопытства. Бабка разглядывала Машку, а Машка ее.
Глаза у той были серые, вострые. Волосы темные с проседью, собраны в низкий, тугой пучок. На вид годам к семидесяти. Одета опрятно: кофта и юбка. Платка не было, хотя Машка уверена была, что в деревнях бабульки в платках ходят. Складывалось ощущение, что по молодости бабка была симпатичной и вот эта привлекательность все еще заметна была за морщинами.
Бабка держала паузу, Машка терпеливо ждала. Первой не выдержала Любовь Павловна:
– У меня утюг сломался.
– Я уже догадалась. Может, новый купить, а? Этому сто лет в обед, – прямолинейная Машутка не стала охать и ахать, а предложила хороший вариант.
– Есть уже. Зять подарил. Не могу я им гладить! Привыкла к этому, хоть плачь. Возила на усадьбу, не приняли в ремонт, – и сидит, ждет.
– Давайте его сюда. Я починю. – Вещь эта не убиваемая, но вот провода в таких агрегатах часто истирались. – Минут двадцать и готово. Подождете или завтра заберете?
– Подожду.
Ну, конечно, а как же иначе?
Машка приготовилась к допросу, а его и не последовало. Вот странная бабка! Пока селянка пила чай и кусала смачно ватруху, Машка на краешке стола устроилась с новым проводом и принялась за починку.
– Домик у тебя справный. Мал только. Хотя для одной-то впору. Ты молодец, аккуратная. Пыли-то нет и все на местах. И себя опрятно держишь, даже дома. Бабы-то обычно по избе шастают кто в чем.
– У меня мама шьет хорошо. Сколько себя помню, у нее всегда такие милые домашние платьица были. Она и мне шила. Наверно, это привычка. И папе нравилось. Знаете, он всегда улыбался, когда видел меня и маму в одинаковых платьях. Говорил, мои девочки. – Бабка слушала внимательно и не перебивала. – Вы родились в Красных Орлах?
– Местная
