Мишель - Руфь Уолкер

Навсегда. Господи, какое волшебное, чарующее слово!..

Ночь перед церемонией выпуска в Сэнсане они провели в объятиях друг друга. Он, казалось, никак не мог насытиться ею. Мишель пришлось для такого случая заручиться поддержкой Лэйни — Джоан, к счастью, уже уехала домой, — и Лэйни пришла в восторг от этой затеи — целую ночь изображать, что подруга на месте. Никогда еще ласки Дэвида не были такими сладостными, такими лихорадочно-порывистыми, и Мишель была тронута — она понимала, что это прощание, ведь они расстаются на целое лето.

Когда рано утром Дэвид сел в машину, чтобы отвезти Мишель, он долго-долго целовал ее с таким потерянным и жалким видом, что Мишель не смогла сдержать слез. А когда у студенческого общежития она выскользнула из его автомобиля, он какое-то время сидел неподвижный и сгорбленный, а затем дал газу и в несколько секунд скрылся за поворотом.

Добравшись до комнаты, Мишель почувствовала себя совершенно изможденной и разбитой и не раздеваясь упала на кровать. Она собиралась подремать несколько минут, а затем раздеться, но едва голова коснулась подушки, сон сразил ее.

Разбудила ее Лэйни.

— Эй, соня, поднимайся! Если сейчас кто-нибудь войдет и увидит эту смятую постель, скандала не миновать… — Глаза девушки так и горели любопытством. — Ну, как все прошло? Все, как ты думала?

Мишель с трудом сдержала улыбку. Лэйни искренне полагала, что это ее первое свидание с Дэвидом. Что бы подумала ее соседка, узнай она, что они с Дэвидом занимаются сексом… нет, Мишель терпеть не могла этого выражения!., что она и Дэвид вот уже несколько месяцев любовники?

— Ты пила эти самые таблетки, а? — заинтересованно спросила Лэйни.

И вновь Мишель едва не рассмеялась. Она сидела на таблетках аж с самого февраля.

— Разумеется, — ответила она. — А еще Дэвид сказочный любовник!

— Я за тебя рада, — сказала Лэйни со вздохом. — Если бы не он, ты бы, возможно, и не вспомнила, что мы с тобой давние подруги. Так что и за это ему спасибо.

Мишель с искренней нежностью и легким чувством вины посмотрела на Лэйни.

Поглощенная своими отношениями с Дэвидом, она забыла, что у нее есть преданная и верная подруга, способная простить ей даже открытое пренебрежение в течение этих месяцев. Так, может быть, это ее, Мишель, вина, что у нее первые два года не было подруг, это она сама отталкивала от себя тех девочек, которые с открытой душой шли ей навстречу?..

— Ты пойдешь к нему на церемонию выпуска? — спросила Лэйни.

— Нет. Брат по телефону велел ему завтра же приехать в Ньюарк и начать работу в цирке, так что на дневной церемонии вручения дипломов его не будет.

По правде сказать, Мишель саму озадачила непонятная торопливость и непреклонность Стива — даже для человека, способного без колебаний разрушать чужие планы, такое поведение казалось необъяснимым.

— Ну и ладно, больше времени будет на сборы, — отозвалась Лэйни. — Ко вторнику общежитие наверняка уже закроют. Половина комнат уже пуста.

Голос Лэйни был таким печальным, что Мишель невольно отвлеклась от своих проблем. Все правильно, родители Лэйни давно умерли, и школа заменила ей дом. Поразительно, но за все это время Мишель даже не поинтересовалась, куда на лето ездит ее подруга.

— И куда ты поедешь? — спросила она.

— Ну, тут останусь, как всегда. Полагаю, месяц придется поработать консультантом в универмаге, а потом на две недели поеду в имение моего опекуна и его новой жены. Он меня впервые пригласил к себе, и то лишь после женитьбы. Наверное, он считал, что присутствие школьницы в доме холостяка породит ненужные разговоры.

— А как насчет того, чтобы провести лето, разъезжая с цирком? — порывисто спросила Мишель.

— Ты хочешь сказать…? — видуЛэйни был несколько испуганный.

— Ты бы жила со мной и папой в отдельном вагоне — свое купе, полно места. Если тебе нужно подзаработать, наверняка найдется работа и для тебя. Так как? Тебе очень понравится мой папа. Он действительно классный! И Дэнни, брат, тебе очень понравится — только смотри, не влюбись в него по глупости, потому что на таких, как он, полагаться никогда нельзя…

Лэйни, вскочив с постели, сжала подругу в объятиях.

— Согласна, согласна! Я всегда думала, что ты счастливейшая девочка на свете, ведь твой дедушка — владелец самого что ни на есть настоящего цирка!

— Ты так думала? — свела брови Мишель. — Странно, мне до сих пор казалось, что на цирк и циркачей в Кейботе смотрят с презрением… Собственно, поэтому я никогда и не рассказывала о цирке.

— Дурочка, всем это кажется чертовски романтичным! Девчонки от зависти сгорают, что ты можешь бывать в таком экзотическом месте. Если кто-то что-то и говорит, то, можешь поверить, — только от зависти.

— А я стыдилась и, как улитка, забиралась в раковину, — призналась Мишель. — Я вообще не понимаю, как смогла вынести первый год учебы здесь. Впрочем, я боялась выйти из себя — ведь я такая необузданная!..

— Ты? — усмехнулась Лэйни. — Да ты просто душечка!

В дверь постучали, и на пороге появилась староста этажа.

— Срочное письмо, и не кому-нибудь, а тебе, Мишель.

Мишель схватила письмо и, сразу же узнав почерк Дэвида, кинулась на кровать, чтобы прочесть. Ее первое любовное письмо! И как только Дэвид догадался, что она сегодня будет чувствовать себя одиноко!

Она распечатала конверт, улыбаясь в предвкушении заочного разговора со своим возлюбленным, и все еще улыбалась, читая первые строчки. Потом на лице ее появилось недоумение.

А затем весь мир рухнул как карточный домик, построенный из гадальных карт Розы.

«Моя милая Морковка! — писал Дэвид. — Я знаю, что с моей стороны гадко было не сказать тебе всего этого при личной встрече, но я так хотел провести с тобой хотя бы еще одну ночь, прежде чем ты узнаешь о решении Стива.

Он откуда-то пронюхал про нас с тобой и буквально с цепи сорвался, не желает слушать никаких доводов. Если я хочу получить свою долю капитала (а он, как ты знаешь, все держит в своих руках и в любой момент может аннулировать все мои права на наследство), я должен уступить ему и расстаться с тобой — только это может устроить его. Я понимаю, как все это должно звучать для тебя. Ты сейчас наверняка думаешь, какой же я слабак. Но я бы назвал это скорее чувством реальности. Годы, которые я провел в Европе, вламывая как лошадь и выполняя самую черную работу, открыли мне глаза на одно качество моего характера. Я не создан для жизни в нищете — или на грани нищеты. Я слишком привык если не к роскошной, то по крайней мере к весьма и весьма комфортабельной жизни. Если бы я отказался от наследства, чтобы жениться на тебе, мы, скорее всего, оба были бы обречены на жалкую, недостойную жизнь. Ты, наверное, не поверишь мне сейчас, но я делаю это в равной степени ради тебя и твоего благополучия.