Средневековый мир «Игры престолов» - Ларрингтон Кэролайн

За стеной

Оша: К северу от Стены все обстоит иначе. Туда ушли Дети Леса, великаны и прочие древние расы

Выезжая за пределы Стены, через сосновые леса мы направляемся к замку Крастера. Оттуда к северу местность становится мрачной, безлесной и гористой, с медленно ползущими ледниками, крутыми склонами и равнинами, покрытыми вымытым гравием. Это суровая страна, где люди кормятся охотой. Хоть какое-то натуральное хозяйство возможно только в землях Крастера; но это также царство сверхъестественного, земля льда, место, где царит старый уклад, где истории Старой Нэн становятся реальными, а обычаи остальной части Вестероса никем не соблюдаются.

Здесь, к северу от Стены, живут одичалые. Эти разрозненные племена и кланы называют себя вольным народом (термин, также используемый для горных племен в Долине Аррен). Как здесь, так и в Долине Аррен вольный народ живет по определенным демократическим принципам. Тирион говорит о своих новых союзниках из горных племен: «В этом и крылась главная трудность общения с кланами: они исповедовали абсурдное убеждение в том, что на совете следует выслушать мнение каждого мужчины. Позволялось высказываться даже женщинам» (ИП, Тирион VII, 570).

Вольный народ, безусловно, имеет намного более прогрессивную сексуальную политику, чем кто-либо к югу от Стены. Их силы включают в себя копьеносиц – женщин-воинов, вооруженных копьями, поскольку ими удобнее орудовать, хотя Игритт также очень умело обращается с луком и стрелами. Вольный народ не может ковать железо, однако с годами им удалось получить необходимое оружие и припасы через обмен и торговлю. Аналогично в Исландии тринадцатого века мечи стали очень редким и ценным товаром; в гражданской войне, которая бушевала во второй половине столетия, в качестве оружия использовались ножи, топоры и даже камни.

У племен вольного народа существуют очень разнообразные социальные практики. Крастер живет подобно Уолдеру Фрею, который многократно вступал в брак и плодил детей, не особо задумываясь об их дальнейшей судьбе. Крастер может выбирать половых партнеров прямо у себя дома среди своих дочерей – к моменту прибытия Джиора Мормонта и его рейнджеров в замок Крастера их там насчитывалось девятнадцать. В отличие от когда-то довольно распространенного обычая, Крастер не убивал новорожденных девочек или неполноценных младенцев – он оставлял своих дочерей в живых, а младенцев-мальчиков, даже здоровых, бросал в холодном лесу. Но, как мы впоследствии узнаем от потрясенного Джона Сноу, сыновья Крастера не просто погибают в лесу, а приносятся в жертву Белым Ходокам. Что делают с ними Ходоки, не совсем ясно; Старая Нэн думает, что они едят человеческих детей. Лилли считает, что такие жертвоприношения каким-то образом задабривают Ходоков, и те оставляют Крастера и его семью в покое. В сериале последний сын Крастера (за исключением ребенка Лилли) родился через несколько месяцев после смерти отца в потасовке в его крепости, и, по настоянию женщин, ребенка таким же образом оставляют ночью в качестве жертвы Ходокам. В самом конце эпизода (4.4) мы видим Белого Ходока, едущего на своем коне-скелете в Землях Вечной Зимы. Он приносит ребенка к алтарю льда посередине сверкающего ледяного круга, где собралась группа Ходоков с шипованными ледяными коронами на головах, и, когда ребенок кричит, один из них касается пальцем его щеки. Под звук трескающегося льда глаза младенца становятся бездонно синего цвета, как глаза Ходоков.

Вероятно, далеко не все Ходоки произошли от сыновей Крастера; согласно мифам юга, летом они спят подо льдом и пробуждаются зимой – или, как говорят Старая Нэн и Оша: «Есть вещи, которые спят днем и охотятся по ночам» (1.7). Кажется, они воплощают дух льда; их появление заставляет воду моментально замерзать, самый сильный металл – разрушаться, и они существуют на ином, чем человек, метафизическом уровне. Несмотря на свою нечеловеческую силу и неуязвимость, как обнаруживает Сэм, использовав один из клинков драконьего стекла из тайника, раскопанного на Кулаке Первых Людей, Белые Ходоки могут быть уничтожены. В книгах Ходок оплавляется и превращается в лужу при контакте с окаменевшим огнем клинка; в сериале он замерзает, трескается и рассыпается на осколки. Драконье стекло – это своего рода обсидиан, вулканическая порода, образованная огнем, и, следовательно, магическая антитеза льда. Изучение Сэмом книг в библиотеке Черного замка дает ему превосходные знания о Ходоках; из короткого разговора со Станнисом о ценности драконьего стекла он узнает, что этот материал может добываться на Драконьем Камне – сведения, которые обязательно пригодятся в дальнейшем. Неизвестный металл под названием «драконья сталь», упомянутый в книгах Сэма, оказывается валирийской сталью, как впоследствии узнает Джон в Суровом Доме. Знания, конечно, полезные, но повсеместная нехватка валирийской стали и умелых кузнецов говорит о том, что эта находка будет иметь очень ограниченную ценность перед лицом крупномасштабного вторжения. Эти опасения озвучивает Джон Сноу, когда Сэм спрашивает: «Сколько валирийских мечей осталось в Семи Королевствах?» Джон отвечает: «Недостаточно» (5.10).

«Армия мертвых», или вихты, представляет бóльшую опасность, чем Белые Ходоки. Будучи по своей природе воскрешенными трупами, с глазами, подернутыми ледяной синевой, доставшейся им от Белых Ходоков, они могут долго притворяться обычными мертвецами, пока не настанет время ринуться в бой по приказу их повелителей. Вихты обладают сверхъестественной физической силой, определенным иммунитетом к ранам и повреждениям и железной целеустремленностью; управляют ими Белые Ходоки на расстоянии. Когда двух мертвых рейнджеров возвращают в Черный замок, чтобы их осмотрел мейстер Эйемон перед погребением, ночью один из них, Отор, встает, направляется в комнату командующего Дозора и пытается убить Джиора Мормонта, однако его успевают остановить Джон с Призраком. Джон догадывается, что огонь способен уничтожить тварей, которых не берет сталь, и оказывается прав. Драконье стекло, как потом выясняется, не оказывает на них никакого воздействия (так что то, что Джон бросил тайник с кинжалами в Суровом Доме, не имеет большого значения). После смерти вихты в состоянии держаться в седле; в их армии есть скелетоподобные лошади-зомби, которых они применяют в битве за Кулак Первых Людей. Братья Ночного Дозора, погибшие в той битве, превращаются в вихтов под командованием Ходоков, и это говорит о том, что они собирают силы для атаки на юг. Битва за Суровый Дом (5.8) подтверждает существование экзистенциальной угрозы; несмотря на то что вихты легко рассыпаются под мощными ногами гиганта Вун Вуна и от ударов молота, умершие недавно оживают, пополняя ряды нежити.

«Трое мертвых». Деталь миниатюры из «Таймутского часослова». XIV в. Лондон, Британская библиотека

В средневековых легендах способность павших воинов ожить вызывает ужас; битвы, как правило, решаются путем увеличения числа погибших на проигравшей стороне, но если павшие на поле боя оживают, битва может продолжаться вечно. В норвежском мифе принцесса Хильда (вероятно, богиня битвы, так как именно это означает ее имя) способна оживлять мертвых; ее отец, жених и их дружины оказываются узниками в вечной битве на Оркнейском острове Хой, которая продолжается до скончания времен, до Рагнарёка. В валлийской Второй Ветви «Мабиноги» Бран, король Северного Уэльса, владеет волшебным котлом, который воскрешает мертвых, помещенных внутрь. Воскрешенные таким образом воины теряют дар речи. Обладать таким объектом выгодно, но Бран решает передать его своему зятю, королю Ирландии, и, когда между двумя королевствами вспыхивает война (вызванная жестоким обращением ирландского короля с Бранвен, сестрой Брана), валлийцы очень сожалеют о сделанном ими свадебном подарке. Только самопожертвование Эфнисиана, брата Брана, может уничтожить котел; он притворяется мертвым среди трупов ирландцев. Когда его помещают в котел, он выставляет руки и ноги в разные стороны и разрушает котел, но также разрывает свое сердце. Даже эти ограниченные проявления магии воскрешения нарушают устоявшуюся метафизику человеческого мира; необъяснимая способность Белых Ходоков заставлять мертвых служить себе вызывает глубокий ужас. Только тот факт, что армия мертвых, по-видимому, не в состоянии преодолевать водные преграды – отражение народного поверья о том, что проточная вода сдерживает сверхъестественные силы, – сохраняет надежду на выживание человеческой расы к северу от Стены.