Принц похищает невесту - Кристина Додд
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– С какой стати?
Глаза Фаррела бегали по сторонам: он искал возможность улизнуть.
– А с такой, что я поймал тебя на краже моего кошелька и с удовольствием передам тебя констеблю. Может быть, он захочет примерно тебя наказать: я слышал, смерть на виселице мучительна. – Ренье сделал паузу, дав Фаррелу время продумать услышанное. – Но тебе стоит постеречь моих лошадей, потому что ты талантливый юноша, и я заплачу тебе пять шиллингов за честь заботиться об этих прекрасных животных.
Юнец перестал вырываться и с подозрением уставился на Ренье.
– Покажи-ка!
Ренье извлек монеты из кошелька.
– Пять шиллингов. – Он подбросил их в воздух, дав лучам солнца блеснуть на ребрах монет, а затем поймал одной рукой. – Два прямо сейчас, а еще три, когда вернусь, а ты и мои лошади окажетесь на месте.
Глаза Фаррела загорелись от жадности.
– А если ты и мои лошади исчезнете, – Ренье притянул Фаррела за ухо, так что его лицо оказалось на одном уровне с лицом воришки, – я тебя разыщу и вытрясу мои шиллинги и все, что ты выручишь за моих лошадей, из твоей задницы!
Ренье прекрасно сознавал, какое действие на юнца может оказать его ледяной взгляд в упор, и не был разочарован и на этот раз. Фаррел побледнел. Он попытался отвести глаза, но не сумел высвободиться.
– Не нравится мне это дело, – проворчал воришка.
– Весьма печально, потому что я решил, что поручу дело именно тебе, хочешь ты этого или нет.
Возмутившись непониманием Ренье, Фаррел огрызнулся:
– Нет, дурень, ты ничего не понимаешь! Другие украдут у меня лошадей, а я ничего не смогу сделать, чтобы им помешать. Или почти ничего.
Ренье продемонстрировал Фаррелу два шиллинга, после чего сунул их юнцу в карман.
– И как, по-твоему, лучше было бы уберечь наших лошадей? Бегать с ними с места на место или поставить в конюшню и стеречь их там?
– В конюшню! – взвизгнул Фаррел. – Нет, стой! Лучше с ними расхаживать. Тогда все будут думать, что я веду их продавать.
– Хорошая мысль. – Ренье сунул поводья в руки Фаррела. – Начинай двигаться, а я тебя разыщу, как только закончу с делами. А если мои лошади исчезнут, я тебя найду. Ты мне веришь, Фаррел?
– Ага! Верю! – Фаррел двинулся к площади. – Верю! – крикнул он еще раз, обернувшись.
Убедившись в том, что Фаррел достаточно сильно напуган, чтобы оставаться честным хотя бы на то время, которое уйдет на продажу животных, Ренье последовал за Сорчей. Две женщины сплетничали у колодца. Он остановился, поклонился им и спросил:
– Никто из вас не видел молодого человека, примерно такого роста, – он показал рукой, какого именно, – с синими глазами и…
– Ну да. Ты говоришь о безбородом юнце, которому нужно было продать коней? – Ответившая женщина не могла не отметить безбородости паренька: у нее самой были густые усы и густые седые брови. Грязные волосы завязаны шарфом. – Он спросил, кто самый честный торговец в Гленмуре. Мы отправили его в конюшню Макмуртри.
– Не то чтобы он был честный, но хотя бы не станет убивать юнца, чтобы продать его зубы. К тому же он в Гленмуре единственный покупает лошадей. – У более молодой женщины усов не было, но Ренье не сомневался в том, что скоро они вырастут. – Он славный парнишка и не заслужил такой судьбы.
– Иди по этой улице до конца, а затем поверни налево, – посоветовала старшая женщина. – Конюшню сразу признаешь, не ошибешься.
– Благодарю вас, мадам.
Ренье вежливо приподнял шапку и с мрачным видом зашагал к конюшне. Сорча не провела в городе и часа, а уже перезнакомилась с половиной населения. Как ей это удается?
Он убедился в том, что попал в нужное место, когда дома уже не стояли так близко друг к другу, а улица стала еще более грязной. Завернув за угол, он обнаружил задние части Святого Осла и Вульфгара. Резко остановившись, он попятился и осмотрелся.
Сорча стояла спиной к нему, держа в руках поводья, и яростно спорила с косоглазым, плохо одетым немолодым торговцем лошадьми.
Ренье предположил, что это и есть Макмуртри. Мистер Макмуртри не спорил с ней. Он просто стоял, засунув большие пальцы за отвороты клетчатой куртки, и качал головой. На лице его было написано самодовольство.
Если Ренье правильно понимал происходящее, то это выражение говорило о том, что Макмуртри догадался, что имеет дело с женщиной: охваченная негодованием, Сорча забыла о том, что надо изменить голос на более низкий. А мужчины знают, что женщин провести легко.
Однако накануне вечером Сорча подготовилась к этим переговорам, спросив у Ренье, сколько, по его мнению, могут стоить эти животные. К этому она прибавила и свое собственное мнение, основанное на разговоре с владельцем конюшни в Хамелдоне. К немалому изумлению Ренье, она умело обсуждала продажу животных, так что сейчас единственным препятствием оказался Макмуртри и его положение местного монополиста.
– Это возмутительно! – Высокий, аристократичный женский голос Сорчи донесся до Ренье. – Эти лошади стоят в двадцать раз больше того, что вы предлагаете!
– Это никчемные животные, старые и кривоногие.
– А вот и нет!
– И потом, здесь их больше некому продать, – с напускной грустью вздохнул Макмуртри. – Так что, надо думать, ты возьмешь за них столько, сколько я даю.
– Да я лучше возьму их с собой в Эдинбург, чем продавать их вам!
Сорча говорила совершенно искренне. Ренье понял, что ему придется вмешаться.
– И как ты собираешься их прокормить, молодой человек? – поинтересовался Макмуртри. – Отсюда до самой столицы почитай, что только дождь, грязь да жухлая трава. Никакого крова, едва заметная тропа по долинам и перевалам. Тебе трудно будет ехать верхом и на тех двух животных, которых ты привел в город, так что лучше продай их.
Она расхохоталась, и ее искреннее веселье изумило Ренье, и, похоже, Макмуртри тоже: тот вздрогнул и нервно потеребил грязный платок, повязанный вокруг шеи.
– Да мы лучше этих лошадей съедим!
– Да как ты можешь говорить такое, парень! Кто же ест таких прекрасных животных!
Поняв, что проговорился, Макмуртри разразился бранью.
Улыбаясь, Ренье снова подался назад.
Сорча действительно хорошо умела торговаться, но ей не добиться своего в этом городе и с этим покупателем. Ей нужна помощь. И Ренье был именно тем, кто мог ей эту помощь оказать.
– Я дам тебе за обоих двадцать пять гиней! – объявил Макмуртри.
– Я хочу двадцать гиней за пони и две сотни гиней за коня.
– Двадцать фунтов… и две сотни… – Макмуртри даже задохнулся от подобного нахальства. Пытаясь снова овладеть ситуацией, он твердо заявил: – Двадцать пять гиней, и ни пенсом больше!
Выйдя из тени, Ренье устремил на Макмуртри пристальный жесткий взгляд.