Завоевание Константинополя - Робер Клари

Потом случилось так, что все графы и все знатные люди собрались однажды во дворце Львиная Пасть, который занимал маркиз, и сказали друг другу, что им надо бы кого-то поставить императором, и из них самих избрать десятерых, а дожу Венеции они сказали, чтобы он выбрал десятерых из своих{360}. Когда маркиз это услышал, то он хотел предложить своих людей, да таких, которые, думал он, выберут его императором, а он хотел стать императором незамедлительно. Бароны же вовсе не были согласны с тем, что маркиз предложил своих людей, но согласились с тем, чтобы он выдвинул только некоторых из своих в число этих десяти. Когда дож Венеции, муж весьма доблестный и мудрый, увидел это, он обратился ко всем присутствовавшим и сказал: «Сеньоры, теперь выслушайте меня, — сказал дож. — Я предлагаю, чтобы, прежде чем выбрать императора, дворцы были переданы под общую охрану всего войска; если изберут императором меня, я тотчас приму это безо всякого противодействия, и пусть я сразу получу во владение дворцы, и точно так же, если изберут графа Фландрского, пусть дворцы безо всякого промедления перейдут к нему, или если изберут маркиза, или графа Луи, или графа де Сен-Поля, или если изберут какого-нибудь знатного рыцаря, то пусть тот, кто станет императором, получит дворцы без всякого противодействия со стороны либо маркиза, либо графа Фландрского, со стороны либо того, либо другого».

Когда маркиз услышал это, он не мог пойти наперекор и освободил дворец, который занимал. И вот все пошли и поставили охрану во дворцах, которые были общим достоянием войска, чтобы она охраняла дворцы. Когда дож Венеции сказал это, то он обратился к баронам, чтобы они выбрали из своих десяток людей, а он в скором времени выберет десятерых из своих; и когда бароны это услышали, то каждый захотел предложить своих людей. Граф Фландрский хотел предложить своих, граф Луи, и граф де Сен-Поль и другие знатные люди также; и таким образом они никак не могли договориться, кого же они предложат или кого изберут. И тогда они отложили на другой день выборы этих десятерых, и когда этот день наступил, то снова никак не могли договориться, кого они выберут. Маркиз все время хотел предложить тех, кто, как он думал, выберут его самого императором, а он хотел стать императором во что бы то ни стало, хотя бы силою. И этот раздор длился с добрых 15 дней, поскольку они не могли договориться между собой; и не проходило дня, чтобы они не сходились для этого дела, пока, наконец, не согласились в том, чтобы выборщики были из духовенства войска, епископы и аббаты, которые там были{361}. Тогда, после того как они договорились между собой, дож Венеции отправился и выбрал десятерых из своих. А как он это сделал, я вам сейчас скажу. Он выкликнул четырех, кого считал в своей земле самыми мудрыми, и потом повелел им поклясться на святых мощах, что они, в свою очередь, выберут десятерых по их разумению самых достойных в их земле, каких только сыщут в войске; и они сделали таким образом. Так что когда выкликали одного из них, чтобы он вышел вперед, то он не смел больше ни говорить, ни советоваться с кем-либо; его сразу же направляли в некий монастырь и вслед за ним точно так же других; и вот так-то дож получил своих десятерых; и когда все они были вместе в этом монастыре, десять венецианцев и десять епископов, то отпели мессу святого духа, дабы святой дух подал им совет и позволил бы им остановить свой выбор на таком человеке, который хорошо подходил бы и был бы способен быть императором.

Когда отпели мессу, выборщики собрались{362}, и держали совет, и говорили об одних и о других, пока венецианцы, и епископы, и аббаты, и все 20 выборщиков единодушно{363} сошлись на том, чтобы императором стал граф Фландрский, и не было никого среди них, кто был бы против. Когда они вот так договорились между собой и когда их совет должен был разойтись, они поручили епископу Суассонскому сказать слово{364}. Когда они разошлись, то все ратники войска собрались, чтобы послушать и услышать, кого назовут императором. Когда они собрались таким образом, то все оставались безмолвными и большинство сильно боялись и сильно опасались, как бы не назвали маркиза{365}, а те, кто держали сторону маркиза, сильно опасались, как бы не назвали кого-нибудь другого, кроме маркиза. И поелику они пребывали в таком молчании, епископ Суассонский поднялся на ноги и потом сказал им: «Сеньоры, — сказал епископ, — с вашего общего согласия мы были посланы совершить это избрание. Мы выбрали такого человека, который, как мы знаем, является по нашему разумению подходящим для этого и которым императорская власть будет хорошо использована и который достаточно могуществен, чтобы поддерживать закон и который благороден и знатен; мы сейчас назовем вам его имя: это Бодуэн, граф Фландрии». Когда слово было услышано, то все французы были сильно обрадованы, а были и другие, те, кто были этим сильно удручены, те, которые держали сторону маркиза.

Когда император был избран, епископы, и все знатные бароны, и французы, которые очень возрадовались этому, взяли его и повели во дворец Львиная Пасть с превеликой радостью и превеликим торжеством. И когда все до единого знатные люди был там, они назначили день, чтобы короновать императора{366}; и когда наступил этот день, то и епископы, и аббаты, и знатные бароны, и венецианцы, и французы — все до единого оседлали коней и отправились во дворец Львиная Пасть. Потом они понесли императора в монастырь св. Софии, и когда они вошли в монастырь, то отвели его в некое помещение в боковой части монастыря. Потом они сняли там с него верхнее одеяние, а затем его длинные штаны и после того надели на него короткие штаны из малинового шелка, а потом обули в сапожки, все украшенные сверху богатыми камнями, и потом наконец его облачили в очень богатый хитон, который весь, спереди и сзади, от плеч до пояса, был в золотых пуговицах. А потом на него надели паллий{367}. Это было одеяние, которое, подобно сутане, спереди ниспадало от шеи до сапожек, а сзади было таким длинным, что его свертывали и перебрасывали позади через левую руку; и этот паллий был очень богат и очень красив и весь изукрашен богатыми драгоценными камнями. А потом поверх всего его облачили в великолепную накидку, всю изукрашенную богатыми драгоценными камнями, и орлы, которые были пришиты на ней, сделаны были из драгоценных камней и так сверкали, что казалось, будто все платье пламенеет{368}. Когда он был облачен вот таким образом, его подвели лицом к алтарю; и как только его подвели к алтарю, граф Луи принес ему его императорское знамя, а граф де Сен-Поль принес ему его меч, а маркиз принес ему его корону и два епископа поддерживали под руки маркиза, который нес корону, а два других епископа стояли по обе стороны императора; и все бароны до единого были очень богато одеты, и не было там ни одного француза или венецианца, который не был бы одет в платье из парчи или шелка. И когда император подошел к алтарю, то опустился на колени, а потом с него сняли сперва накидку, затем паллий; тогда он остался просто в хитоне, и потом у него расстегнули золотые пуговицы спереди и сзади, так что он остался совсем голым до пояса, а потом его помазали. Когда он был помазан, ему снова застегнули хитон на золотые пуговицы, а потом облачили его в паллий и, наконец, прикрепили у плеч накидку, а потом, когда он был одет таким вот образом, а два епископа держали корону над алтарем, тогда все епископы двинулись и все вместе взяли корону, и потом благословили ее, и потом осенили ее крестным знамением, и потом возложили ее ему на голову, и, наконец, после этого ему повесили на шею прикрепленный застежкой очень большой драгоценный камень, который император Мануил некогда купил за 62 тыс. марок{369}.

Когда они его короновали, то усадили на высокий трон, и он сидел на нем, пока пели обедню; и он держал в одной руке свой скипетр, а в другой руке — золотой шар с маленьким крестом на нем; а драгоценное одеяние, что на нем было, стоило столько, сколько не стоили бы и сокровища какого-нибудь богатого короля. И когда они прослушали мессу, то ему привели белого коня, на которого он воссел; потом бароны отвели его назад в его дворец Львиная Пасть{370}, а затем усадили его на трон Константина. В то время, когда он восседал на троне Константина{371}, все обращались с ним как с императором, и все греки, которые там были, склонялись перед ним как перед святым императором, а потом были поставлены столы, и потом император откушал и с ним во дворце откушали все бароны. Когда откушали, все бароны разошлись и отправились к своим жилищам, а император остался в своем дворце.