Неповторимая весна - Мэри Патни

В ней пробудилось профессиональное любопытство, и, миновав коридор, она вошла в бывшую гостиную. Теперь это был рабочий кабинет с телевизором. Небрежно подобранная мебель – вся новая, незнакомая.

Кейт подошла к книжным полкам. Разнообразная смесь художественной и прочей литературы, включая экземпляр «Справочника взрывника». И, черт побери, здесь красовалось подарочное издание «Книги кельтов», которое она когда-то преподнесла Доновану на Рождество: обоим очень нравились рисунки из древних кельтских манускриптов.

Она отвернулась от книг, предпочитая восхититься первоклассным музыкальным центром. Наверное, музыка слышна во всех комнатах.

Новая дверь вела из кабинета в жилую комнату. Оскар Уайльд потрусил туда, и Кейт последовала за ним, спустившись по трем ступенькам. И тут она застыла в изумлении. Боже мой, это был ее дом! Неудивительно, что другие помещения казались такими правильно спланированными.

Ее взгляд скользил по просторной комнате с высокими, как в соборе, потолками, с каменным камином, окаймленным узкими панелями из витражного стекла. Солнечный свет лился сквозь застекленную крышу, а высокие окна предлагали панораму окружающего леса. Все было именно так, как она представляла себе, когда чертила планы.

Услышав позади шаги, она обернулась и обнаружила Донована с чашкой свежесваренного кофе в каждой руке. Слегка дрогнувшим голосом Кейт проговорила:

– Ты воспользовался планами, которые я начертила, когда училась в колледже!

– Мне казалось глупым изобретать велосипед, раз твои идеи были такими хорошими, – ответил он, подавая ей чашку. – Я внес небольшие изменения, но в целом это тот самый дом, оформлением которого ты занималась, работая над своим первым жилым проектом.

Тогда она хотела создать дом, полный солнечного света, и использовать некоторые чудесные находки, сделанные во время подготовки «Фениксом» взрывных работ, например, каминную доску из резного дуба и панели из витражного стекла.

Кейт сделала массу набросков и, воображая, будто ее муж – один из клиентов, пыталась продавать ему разные идеи. Теперь она обнаружила, что ее дизайн воплотился в жизнь в дереве и камне, и это опечалило ее даже больше, чем опечалил бы вид их старого общего дома. Она вложила столько души, столько своих чаяний и надежд на будущее в эти планы… Увидеть свой дом было похоже на то, как если бы она нашла собственного ребенка, о котором ничего не знала.

Она отпила кофе. Обхватив чашку ладонями, чтобы согреть их, принялась вышагивать по комнате туда-сюда. Как и во всем доме, мебель была удобная, но не загромождала пространство. Пустота требовала заполнить ее картинами и цветами, ткаными ковриками и вышитыми подушками…

Кейт не позволила своему воображению двигаться дальше. Это не ее дом. Но сходство с ее домом в Сан-Франциско было просто навязчивым. И она, и Донован любили персидские ковры и мягкую, нейтральных цветов мебель, что создавало иллюзию, будто их дома едва слышно перекликаются.

Стараясь не поддаваться эмоциям, она сказала:

– Очень мило. Когда ты перестроил все это?

– Я почти всю работу проделал сам. Жилая комната была последней. Закончил около года назад.

– Значит, в свободное время ты строил, а в рабочее – разрушал…

– Что-то вроде этого.

Остановившись возле стеклянных дверей, она смотрела на деревья за верандой. Часть веранды была отгорожена, и оттуда вела дверь на кухню. Великолепный уголок, где летом можно обедать и просто проводить время. Идея Доно-вана – в ее планах такого не было.

Запрещая себе вспоминать о прогулках, которые они с Донованом совершали в этом лесу, и о тех случаях, когда они возвращались, отряхивая с одежды листья и приставшие травинки, Кейт отвернулась от окна.

– Меня всегда интересовало, где ты взял деньги, чтобы выкупить мою часть дома. Я бы не смогла поступить в Беркли, если бы ты этого не сделал. Это Сэм дал тебе взаймы?

– Не Сэм. Джулия. Твой отец был в такой ярости после нашего развода, что не собирался делать ничего для облегчения твоей жизни вне семьи. Джулия была настроена более практично. Она сказала, что не хочет, чтобы ее дочь бросила учебу и стала стриптизеркой или того хуже.

Кейт невольно улыбнулась. Это было так похоже на ее мать!

– Я считала, что, как только уляжется пыль после развода, ты тотчас продашь этот дом.

– Была такая мысль. Но этот дом оставался моим. И я не хотел искать себе другой.

Можно было себе представить. Он любил эти места так же сильно, как она.

И снова нахлынули воспоминания. Ее подружка Рейчел Гамильтон как-то упомянула в разговоре, что неподалеку от того места, где живут ее родители, находится заброшенный дом и скоро его будут продавать. Кейт и Рейчел отправились осматривать его. Домик не представлял собой ничего особенного, но продававшиеся вместе с ним три акра земли являли собой прекрасное зрелище. Недвижимость можно было приобрести по дешевке, если покупателю требовалось срочное заселение и он мог смириться с полуразрушенным состоянием жилища.

Не говоря ничего Доновану, Кейт попросила родителей, чтобы дом подарили ей на свадьбу. Корси согласились, и контракт был уже подписан, когда за неделю до свадьбы Кейт привела Донована осмотреть дом. Она чуть не подпрыгивала от радости и возбуждения и была уверена, что такой подарок приведет будущего мужа в восторг.

Вместо этого Донован разъярился. Он больно схватил ее за плечи и принялся с силой трясти, крича, что он не какой-нибудь сопляк и что свадьба отменяется. Кейт в ужасе смотрела на него. Иногда у него бывали вспышки гнева, но быстро проходили. Обычно Донован представлял из себя милого, романтичного и добродушного парня – мужчину ее мечты.

Инцидент закончился через мгновение, напугав самого Донована гораздо больше, чем ее. Он отпустил Кейт и с побелевшим лицом бормотал извинения.

Он не причинил ей боли, только удивил, и ей стало стыдно за собственную глупость. Зная, как неловко он себя чувствует, сознавая богатство и положение ее семьи, было идиотизмом принимать такое важное решение, не посоветовавшись с ним.

Дрожа, Кейт обнимала любимого и повторяла, что хотела только порадовать его и никогда-никогда больше не будет такой бестактной. Они все отменят и будут жить там, где решит Донован. Перебивая ее, он лихорадочно объяснял, что ему очень нравится этот дом, что это самый чудесный подарок, который он когда-либо получал, и он с радостью будет жить здесь всегда, если только Кейт простит ему эту вспышку.

Обоюдное раскаяние перешло в страсть, и они занялись любовью прямо на голом дубовом полу. После этого Донован был так нежен, так ласков, что Кейт с восторгом вспоминала об их первой крупной ссоре, которая сделала их еще ближе друг другу.