Убийство-2 - Дэвид Хьюсон

— Кто? — тут же спросила Лунд.

— Из Ольборга, — произнес он коротко, как будто это все объясняло.

— Кто конкретно из Ольборга? — не унималась она.

— В Ольборге находится Главный штаб Вооруженных сил, — подсказал ей Странге. — Брикс собирался им сообщить. Процедура…

— Процедура, — кивнул Ярнвиг.

— Какое отношение имел Поульсен к вашей части? — спросил Странге.

— Капрал Поульсен служил здесь много лет, — ответил Ярнвиг. — Он был хорошим человеком, смелым и надежным солдатом. Мы потрясены известием о его смерти.

— Сколько времени он служил?

— Впервые пришел сюда по призыву, потом подписал контракт, — сказал Согард. — Служил за границей. В обычных местах.

— Когда вы видели его в последний раз?

— Вчера на утреннем построении. Месяц назад он снова к нам вернулся. Должен был отбыть в Гильменд с новой командой через неделю.

— В этом нет ничего странного — сначала уволился из армии, потом снова записался? — поинтересовалась Лунд.

— Да нет, — ответил Согард, пожимая плечами. — Некоторые ноют и стонут, пока служат. А как только окажутся на гражданке, сразу понимают, что не так уж плохо здесь было.

— Как он погиб? — спросил Ярнвиг.

Странге собирался ответить, но Лунд опередила его:

— Мы не можем разглашать детали дела.

— Но я правильно понимаю, что его смерть связана с террористической угрозой? Он один из двух убитых, о которых передавали в новостях? — Ярнвиг не собирался сдаваться.

— Возможно, — сказала она. — Ему кто-нибудь угрожал? Не могло ли это стать причиной его возвращения в армию?

— Он вернулся, потому что хотел вернуться, — сказал Согард со скучающим видом. — Ни о каких проблемах он нам не говорил.

— А общих угроз в ваш адрес не поступало? — спросил Странге.

Ярнвиг мрачно ухмыльнулся:

— В угрозах недостатка нет. Подростки, психи, смутьяны разные — нам звонят и пишут каждый день. Но о Мусульманской лиге мы не слышали.

Лунд и Странге переглянулись.

— О ней сообщали в новостях, — пояснил полковник. — Я запомнил название.

— Нам нужны копии всех угроз, полученных вами, — сказал Странге.

— И личное дело Аллана Мюга Поульсена, — добавила Лунд. — Вся информация, касающаяся его пребывания на службе в армии.

Ярнвиг немного подумал.

— Согард передаст вам данные, которые мы имеем право раскрывать, — сказал он.

— Я хочу всё, — сказала Лунд, постукивая пальцем по столу.

Ярнвиг покачал головой:

— Он был военнослужащим. Вы получите то, что не затрагивает вопросы национальной безопасности. Это максимум, что я могу сделать…

— Мы расследуем убийство. Вы разговариваете с полицией…

— А мы — воинская часть. Через неделю мы отправляем восемьсот человек в Афганистан, где они будут рисковать своей жизнью ради нашей страны. Я не разрешу выпустить за пределы части ни единого документа, который хотя бы на секунду поставит под удар их безопасность. То, что я могу вам дать, вы получите через Согарда. А теперь…

Он поднялся из-за стола, протянул руку. Странге тотчас подскочил, пожал ее.

Еще один бывший солдат, догадалась Лунд. Что неудивительно, ведь в Дании существует воинская повинность. Почтение к старшему по званию, вырабатываемое за время службы в армии, оставалось в человеке потом на всю жизнь.

— Если вы не возражаете, я хотел бы лично оповестить своих солдат о случившемся, — сказал Ярнвиг.

Лунд достала из папки портрет Драгсхольм, сделанный недавно.

— Вы знаете эту женщину? — спросила она.

— Нет, — ответил Ярнвиг, ни на миг не задумавшись.

— Ее имя — Анна Драгсхольм. Она консультировала Министерство обороны. Возможно, выполняла какую-то работу и для вашей части.

Он передал фотографию Согарду, тот едва взглянул и тоже покачал головой.

— Мы хотели бы поговорить с теми, кто хорошо знал Мюга Поульсена, — сказал Странге.

Ярнвиг кивнул:

— Понимаю. Его командир проводит вас. — Он вручил полицейским свою визитку, велел Согарду сделать то же. — Крайне важно, чтобы полиция четко видела нашу позицию. Это печальное происшествие вызовет беспокойство и тревогу, а моим людям перед опасным заданием нельзя отвлекаться. Все мероприятия или заявления, связанные с этим делом, должны быть заранее согласованы со мной или майором Согардом. Надеюсь, вам ясно.

— Разумеется, — тут же согласился Странге.

Лунд забрала портрет Анны Драгсхольм и ничего не сказала.

Командиром отряда Поульсена был лейтенант Саид Биляль — молодой и печальный офицер, выросший в Дании, если судить по произношению, но выращенный родителями-иммигрантами, если судить по его внешности.

Биляль отвел их в комнату Поульсена, которую с ним делили еще семеро солдат. Кровати в два яруса, немного личных вещей — она была почти такой же голой и безликой, как и помещение клуба ветеранов, где он умер.

— Большинство сейчас разошлись по домам, — сказал Биляль, показывая им комнату. Он кивнул на узкую кровать у окна. — Спал он тут, когда был на дежурстве. — Затем он прошел к высоким металлическим шкафчикам. — Это его шкаф.

Лунд открыла дверь. Одежда, обувь, белье. Фотографии девушек в бикини.

— Вы хорошо его знали? — спросил Странге.

— Не совсем. — Биляль стоял у кровати хмурый. У него были очень темные волосы и лицо скучающего подростка. — Никто его не знал. Он ни с кем особо не общался.

— И при этом занимался делами ветеранского клуба, — заметила Лунд.

Биляль кивнул:

— Да, думаю, ему нравилось помогать людям, которые ушли из армии.

— Когда вы видели его в последний раз? — спросил Странге.

Лунд снова открыла дверцу шкафчика, стала перебирать содержимое.

— Вчера утром, на построении.

— А потом?

— Нет. Остаток дня у них был свободен.

Странге продолжал задавать вопросы один за другим:

— Когда он решил снова поехать в Гильменд?

Биляль подумал пару секунд, потом сказал:

— На прошлой неделе. Вскоре после того, как подписал контракт.

— Это было внезапное решение?

— Я так не думаю.

У Странге зазвонил мобильный телефон. Лунд просматривала расписание Поульсена: обучение, медицинское освидетельствование, спортивные тренировки. В день убийства стояла сделанная от руки пометка: «Рабен».

— Кто такой Рабен? — спросила она.

Биляль обвел взглядом комнату, посмотрел в окно, потом, так и не встретившись с ней глазами, сказал:

— Не знаю.

— Разве это не кто-то из вашей части?

— Я же сказал, что не знаю его.

Странге закончил говорить по телефону.

— Нашли типографию, где печатали листовки. Их доставили в книжный магазин в Нёрребро. Владелец — Аиша Оман.

— Что-нибудь еще? — спросил Биляль.

— Нет, — сказал Странге.

Лунд закрыла дверцу шкафа.

— Брикс говорит, нам следует съездить туда, — сказал ей Странге.

— Хорошо, — ответила она и потом, остановившись перед Саидом Билялем, вежливо улыбнулась ему. — Спасибо за все.

Начало одиннадцатого вечера, кабинет Бука. На столе кипы документов вперемешку с грязными картонками и использованными палочками для еды — Карина заказывала ужин в японском ресторане. Бук позвонил домой и сообщил жене, что теперь их семью будут охранять; новость ее не порадовала.

И проект антитеррористического закона — то самое дело, ради которого он согласился на этот хлопотный пост, — оказался отброшен назад. Сначала Бук надеялся, что новости об угрозе террористов заставят Краббе и Аггер присоединиться к позиции руководства страны. Но, переместившись с задней скамьи парламента в правительство, он начинал понимать, сколь наивны были его убеждения относительно национального единства.

— Они утверждают, что поддержат общую платформу… — проговорила Карина, закончив второй из двух долгих телефонных звонков.

— К черту общую платформу. Законопроект они поддержат?

— Сначала они хотят узнать, как продвигается расследование, министр.

— Ради бога, зовите меня Томас.

— Не могу, — улыбнулась она. — Это неудобно. И вам не следует обращаться к Плоугу по имени, он чувствует себя неловко.

Бук доел последние суши.

— Хотите, я закажу чего-нибудь еще?

— Нет, я не хочу выглядеть в ваших глазах обжорой. Почему здесь все такие чопорные?

В ее глазах зажглись лукавые огоньки.

— Такова госслужба, ничего не поделаешь.

— Зовите меня Томасом, хотя бы когда никто не слышит.

— Нет. Извините.

— Это смешно. Значит, сегодня мы не дождемся соглашения?

— Сначала мы должны проинформировать их о новостях в расследовании.

Бук смял свою салфетку в шар и прицельно бросил в урну. Был очень доволен тем, что попал в самый центр.