Грехи и молитвы - Ира Малинник
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Дарио подходил все ближе, и на какой-то момент Томасу показалось, что это вовсе не он, а темная фигура отца, которая таинственным образом воплотилась в реальность из его кошмара. Молодой человек отшатнулся и невольно выкрикнул:
— Не подходи! Exite! Изыди!
— Святой отец… — Дарио выглядел совсем растерянным. — Может, мне позвать кого-то? Вам нехорошо?
«Возьми себя в руки, мальчик!»
Глухой голос хлестнул Томаса изнутри, точно по его внутренностям прошелся раскаленный хлыст. Голос подчинял себе, сгибал волю, заставлял встать на колени и отдаться на милость обладателя… Голос помогал выбраться из бездны, в которую падал Томас Эккер, сын священника.
Томас глубоко и медленно задышал, пытаясь вернуть самообладание.
«Неплохо», Астарот одобрительно хмыкнул. «Теперь расскажи ему».
— Дарио, я… — Томас кашлянул, не зная, как начать. — Я готов принять твою помощь и благодарен тебе за нее. Но прежде, я хочу сказать тебе кое-что…
Он не закончил — его прервал другой голос, доносящийся откуда-то из темноты за их спинами.
— Что-то случилось? — заспанный Лука потирал глаза и зевал на ходу, приближаясь к Томасу и Дарио. — Я проснулся и услышал голоса, и мне показалось, вы о чем-то спорили. Что-то не так?
— Все в порядке, — Томас вымученно улыбнулся. — Пойдемте в дом. Прости, что потревожили тебя.
— Ничего, — Лука улыбнулся в ответ. — Свежий ночной воздух лишь поможет мне крепко заснуть. Но взгляните, как все-таки прекрасно ночное небо, усеянное звездами… Точно так же и Он смотрит на нас сверху — мы для него лишь россыпь сверкающих песчинок на полотне бесконечности…
Пока Лука говорил, он делал небольшие шажки — все ближе и ближе к Томасу. Отвлеченный его болтовней, Томас отвлекся, и тут в его боку взорвалась боль.
«Идиот!»
Томаса снова согнуло от боли, но в этот раз к пульсирующей боли в боку прибавилась боль в голове: Астарот не мог сдержать гнев. Юноша упал на колени и застонал; в ответ на это Лука радостно засмеялся.
— Почти достал! — объявил он, потрясая окровавленным ножом в воздухе. — Но как ты смог увернуться? Я был уверен, что не промахнусь.
Раскаленный обруч, сжимавший виски Томаса, чуть ослаб. Священник заморгал и взглянул на паломника снизу вверх, но лишь на долю секунды — его тело резко рванулось в сторону само по себе. Там, где он лежал, в воздух взметнулось облачко пыли, сквозь которое беспрепятственно прошло лезвие.
«Где же Дарио?», беспомощно подумал Томас, пытаясь отползти подальше от сошедшего с ума паломника. И тут он увидел ее.
Демоница нежно обнимала Дарио за плечи и грудь, и в глазах мужчины застыл смертельный ужас. Дарио не смел шевельнуться, пока она неспешно водила когтистым пальцем по его шее, задерживаясь на впадинке между ключицами. Мужчина распахнул глаза в безмолвной мольбе и не отрывал взгляда от Томаса, словно умоляя спасти его.
— Знаешь, кто перед тобой? — голос демоницы оказался мелодичным и певучим, когда она обратилась к Дарио. — Ты думаешь, перед тобой простой деревенский священник — но перед тобой сосуд Князя. Он не говорил тебе, потому что боялся, что ты отречешься от него. Он лгал тебе всю дорогу, что вы прошли вместе, и не посвятил бы тебя в свою тайну до самого конца, а ты был готов отдать за него жизнь. Разве это справедливо?
— Несправедливо, — кивнул Лука, подбирающийся к Томасу. — Она рассказала мне все. Рассказала, с кем я спал под одной крышей. И она показала мне… какой может быть жизнь, настоящая жизнь! И она сказала, что дальше будет еще больше!
— Непременно будет, — демоница кивнула, и ее длинные темные волосы заструились по обнаженным плечам и спине. — Ты только убей мальчика, и я покажу тебе все, что обещала. А потом тебя наградят, и награду ты получишь от самого Принца — но только если сдержишь слово.
Лука облизал пересохшие губы:
— Сдержу.
«Плохо дело», мысли в голове Томаса носились, как бешеные зайцы во время гона. «Он не одержим, ему просто задурили голову, и никакой экзорцизм тут не поможет. Дарио тоже в опасности, еще большей, чем я… Что же мне делать, Господи?»
«Убей его».
Мысль эта, ясная и пугающая, окатила Томаса ледяной волной. Его тело, ведомое Астаротом, снова дернулось в сторону и вскочило на ноги, готовясь отразить новый удар.
«Иного пути нет, мальчик. Против тебя не демон, а обычный человек — а на обычных людей слова экзорцизма не действуют. Действует кое-что другое».
Томас беспомощно посмотрел на нож, который Лука сжимал в руке.
«Убийство — грех», подумал он, глядя, как лунный свет играет на лезвии.
«Если ты умрешь, то умрет и твой друг Дарио, и твоя мать, и все жители Ареццо. Неужели одна жизнь этого человека стоит больше десятка невинных жизней?»
Лука наступал, а Томас все пятился назад, забирая чуть в сторону и не сводя глаз с ножа. Как медленно он идет!
«Если ты ударишь его по руке снизу вверх, он выронит нож. Действуй, мальчик, действуй или умрешь».
Перед глазами Томаса вдруг возник образ матери: улыбающейся, заботливой, любящей. Она всегда волновалась, все ли будет хорошо и вернется ли ее Томми домой.
«Прости, мама», прошептал Томас и сделал шаг вперед.
Он словно со стороны наблюдал, как его рука резко ударила руку Луки снизу вверх, подхватила падающий нож и тут же вонзила его в шею мужчины. Он отстраненно смотрел, как алая кровь толчками начала вытекать из раны, а отдельные капли попадали ему на рясу. До него, как сквозь вату, донесся безумный крик демоницы — та, отпустив Дарио, неслась к Томасу, чтобы разорвать ему горло, но словно наткнулась на невидимую стену, и стеной этот был голос того, кто приказывает.
— Audite dominum tuum. Услышь своего хозяина, — глухо сказал Томас, все еще сжимая в руке нож, на лезвии которого смешалась кровь Луки с его собственной. — Audite et obedite. Услышь и повинуйся.
Она завыла, не в силах противиться.
— Склони голову предо мной и слушай меня, — продолжал Томас, глядя в ее бледное лицо. — Ибо я тот, кто приказывает, и тот, кому ты повинуешься. Имя мне — Астарот, и там где я, да воцарится тьма.
Он продолжал говорить, и с губ его слетали сухие шелестящие слова, которые жгли демоницу изнутри, заставляя ее корчиться от боли. Томас знал, чувствовал кожей, что Дарио смотрит на него — и потому отводил взгляд, боясь того, что увидит в глазах мужчины.
Наконец, все было кончено. Демоница издала последний вопль и исчезла, словно растворившись плотным темным дымом в воздухе. Дарио же так и стоял
