Пир для Воронов (пер. Цитадель Детей Света) - Джордж Мартин

— Это все тление. Из-за него его губы скривились.

— Это правда? — Видимо это ее опечалило. — Люди твердят, что Тайвин никогда не улыбался, но это не так. Он улыбался, когда венчался с вашей матерью, и когда Эйерис сделал его Десницей. Когда крыша замка Тарбек обрушилась на леди Эллин, эту коварную суку, Тиг утверждал, что он вновь улыбался. И он улыбался во время твоего рождения, Джейме, я видела это собственными глазами. Вы с Серсеей, розовые и совершенные, словно горошины из одного стручка… что ж, за исключением маленькой детали между ног. Ну и могучие легкие у тебя были!

— Он слышал, как мы кричали, — улыбнулся Джейме. — В следующий раз ты будешь уверять меня, что он любил посмеяться.

— Нет. Тайвин ненавидел смех. Он видел слишком много насмешек над твоим дедом. — Она нахмурилась. — Поверь, этот фарс с осадой ему бы не понравился. Как ты собираешься с ним покончить, где и когда?

— Договориться с Черной Рыбой.

— Это не сработает.

— Я собирался предложить ему хорошие условия.

— Условия требуют доверия. Фреи убивают гостей прямо под собственным кровом, а ты, что ж… не подумай, что я хочу тебя обидеть, моя любовь, но ты убил короля, которого поклялся защищать.

— И я убью Черную Рыбу, если он не сдастся. — Голос прозвучал резче, чем он хотел, но он был не в том настроении, чтобы ему в лицо напоминали про Эйериса Таргариена.

— И как? Заболтаешь его? — В ее голосе прозвучала насмешка. — Может я и старуха, но у меня не сыр между ушей, Джейме. Как и у Черной Рыбы. Пустыми обещаниями его не убедишь.

— И что ты посоветуешь?

Она тяжело пожала плечами.

— Эмм желает получить голову Эдмура. Возможно, он прав. Сир Риман выставил нас на посмешище своей виселицей. Ты должен продемонстрировать сиру Бриндену, что у твоих угроз есть зубы.

— Убийство Эдмура только усилит решимость сира Бриндена.

— Решимости Черной Рыбе Бриндену не занимать. Хостер Талли мог бы тебе это доказать. — Леди Дженна допила вино. — Что ж, я никогда не собиралась подсказывать тебе, как воевать. Я знаю свое место… в отличие от твоей сестрицы. Это правда, что она сожгла Красный Замок?

— Только Башню Десницы.

Тетка вновь закатила глаза.

— Лучше б она оставила в покое башню и сожгла Десницу. Харис Свифт? Если кто-то на свете и заслуженно получил свой герб, то это — сир Харис. И Джильс Росби, спасите нас Семеро. Я думала, он умер несколько лет назад. Мерривезер… знаешь, твой отец всегда называл его деда Хохотун. Тайвин говорил, что единственное, что он умел делать, это хохотать над шутками короля. Насколько помню, его милость дохохотался до изгнания. Еще Серсея притащила на совет каких-то ублюдков, и телят[9] в Королевскую Гвардию. Теперь она вооружила Церковь и из-за нее по всему Вестеросу шляются браавосцы, требуя долги. Ничего этого не случилось бы, если б у нее хватило ума назначить твоего дядю Королевским Десницей.

— Сир Киван отказался от службы.

— Это он так говорит. Но не рассказывает почему. Он многого недоговаривает. И не расскажет. — Леди Дженна скорчила рожу. — Киван всегда делал то, что от него требовалось. Отказываться от обязанностей на него непохоже. Я чувствую, здесь что-то не так.

— Он говорит, что устал. — «Он знает». — говорила Серсея, когда они стояли над телом отца. — «Он знает о нас».

— Устал, — тетка надула губы. — Полагаю, у него есть на то все права. Жить в тени Тайвина Кивану было не легко. Это было тяжело для всех моих братьев. Тень, отбрасываемая Тайвином была огромной и темной, и каждый из них вынужден был пробиваться к свету. Тигетт старался идти своим путем, но никак не мог соревноваться с твоим отцом, и это с каждым годом делало его все неистовее. Герион все шутил. Лучше выставить все шуткой, чем поставить все на кон и проиграть. Но Киван видел, как обстояли вещи ранее, поэтому он стал во всем помогать твоему отцу.

— А ты? — спросил ее Джейме.

— Эти игры не для девчонок. Я была драгоценной принцессой своего отца… и Тайвина тоже, пока я его не разочаровала. Мой брат так и не привык ко вкусу разочарования. — Она поднялась на ноги. — Я сказала все, ради чего пришла, и не собираюсь больше отнимать твое время. Делай то, что делал бы Тайвин.

— Ты его любила? — услышал свой голос Джейме.

Тетка странно на него посмотрела.

— Мне было всего семь, когда Уолдер Фрей выпросил у моего отца мою руку для Эмма. Для его второго сына, даже не для наследника. Отец сам был третьим сыном, а младшие дети обычно испрашивают разрешения у старших. Фрей заметил в нем эту слабость, и отец согласился, так как не нашел иных причин, кроме как удовлетворить его просьбу. О моей помолвке было объявлено на празднике, на котором собралась половина всего запада. Эллин Тарбек хохотала, а Красный Лев выбежал из зала в гневе. Остальные проглотили языки. Только Тайвин решился высказаться. Мальчишка десяти лет. Отец стал белым как молоко, а Уолдера Фрея била дрожь. — Она улыбнулась. — Как мне после этого его не любить? Это не значит, что я одобряю все его поступки, или мне нравилось общество человека, которым он стал… но каждой маленькой девочке нужен для защиты старший брат. Тайвин был велик, даже когда был маленьким. — Она вздохнула. — Кто же теперь нас защитит?

Джейме поцеловал ее в щеку.

— У него остался сын.

— Да, остался. И, сказать по правде, этого я больше всего боюсь.

Это было странное замечание.

— Чего ты боишься?

— Джейме, — ответила она, потрепав его за ухо. — Дорогой. Я знаю тебя с тех пор, когда ты ребенком сосал грудь Джоан. Ты смеешься как Герион, сражаешься как Тиг, и в тебе есть многое от Кивана, иначе бы ты не носил этот плащ… но истинным сыном Тайвина был Тирион, а не ты. Однажды я сказала это ему в лицо, и потом он не разговаривал со мной полгода. Мужчины колоссальные дуралеи. Даже такие, кто рождается раз в тысячу лет.

Кошка из Каналов

Она проснулась до первого света в маленькой комнатке под крышей, которую делила с дочерьми Браско.

Кошка всегда просыпалась первой. Было тепло и уютно лежать под одеялом вместе с Талией и Брией, слушая их тихое дыхание. Когда она зашевелилась, усевшись на постели, нашаривая туфли, Бриа сонно заворчала и перевернулась. Кошка покрылась мурашками от холода, исходившего от стен из серого камня. Она принялась быстро одеваться в темноте. Когда она натягивала тунику через голову, Талиа открыла глаза и позвала:

— Кошка, будь лапочкой, подай одежду.

Она была неуклюжей угловатой девочкой — кожа да кости и торчащие коленки, и вечно жаловалась на холод. Кошка подала ей одежду, и Талиа, извиваясь под одеялами, оделась. Вместе они стащили с кровати ее старшую сестру Бриа, не обращая внимания на ее вялые угрозы.