Твердь небесная - Юрий Рябинин

На следующее утро, когда они вместе появились в вагоне-ресторане, всякому сколько-нибудь внимательному наблюдателю непременно должно было бы броситься в глаза, что эта парочка из первого класса вступила в какой-то новый этап отношений: супруги стали обмениваться взглядами, красноречиво говорящими о некой существующей между ними и известной только им двоим тайне.

Но вряд ли кто-нибудь обратил на это внимание. Разве Паламед Ферапонтович. Он, едва увидев своих знакомцев и заметив перемену в их поведении, поскорее опустил голову чтобы скрыть безудержную лукавую улыбочку все понимающего хитреца. Только справившись с чувствами, он снова нашел взглядом Гецевича с Лизой и, на этот раз с обычною своею приветливою улыбкой, помахал им рукой из дальнего угла ресторана.

В оставшиеся дни их путешествия Паламед Ферапонтович не был столь навязчив со своею дружбой. К тому же новобрачные, как им и полагается, теперь почти не показывались из своего купе. Разумеется, он раскланивался со знакомцами, говорил им при мимолетных встречах, как обычно, что-то шуточное и лестное, но о том, чтобы снова пригласить к себе в купе или еще как-то продолжить с ними сближаться, он, казалось, и сам больше не помышлял.

Даже уже на иркутском вокзале, расставаясь с добрыми попутчиками – симпатичною четой, – Паламед Ферапонтович не предложил главе семьи и своей визитной карточки, что делается по обыкновению во всяком случае. Он только сердечно с ними распрощался, высказав дежурные пожелания, вроде всяческого благополучия, и тому подобное.

Когда Гецевич и Лиза отошли от него на несколько шагов, Паламед Ферапонтович кивком указал на них какому-то бравому усачу, прохаживающемуся по перрону, который немедленно последовал за московскими гостями.

Иркутск встретил гостей из России, как и полагается Сибири, не по-ноябрьски крепким морозцем, тысячью белых дымов и военною суетой: на улицах сплошь черные меховые шапки, чем ближе к вокзалу, тем гуще, а на самом вокзале так просто столпотворение – казаки, пехотинцы, командами, поодиночке.

Гецевич с Лизой устроились в гостинице, в целях конспирации, подальше от железной дороги. В первый день они очень разумно решили не искать связи с местным стачечным комитетом, а просто выйти прогуляться по городу, оглядеться, оценить обстановку. Они побывали на замерзшей Ангаре, дошли до Вознесенского монастыря, заглянули, как приличествует учителям, в музей. Лиза заметила, что за всем этим беспокойным многолюдьем чувствуется какое-то стороннее присутствие. За время недолгой прогулки ей не однажды случилось столкнуться с чьим-то внимательным, колючим ВЗГЛЯДОМ: то дворник посмотрит сурово, то извозчик покосится, то еще какой-нибудь тип сверкнет глазами из щели между нахлобученной ниже бровей шапкой и поднятым воротником. Лиза обратила на это внимание Гецевича. Но тот отвечал, что это не имеет для них ровно никакого значения: если здесь много шпионов, значит, где-то их меньше, а следовательно, там честным людям легче бороться за народное счастье; пусть даже нам не удастся совершить того, зачем мы сюда приехали, учил Гецевич, но наша заслуга будет хотя бы в том, что мы привлечем к себе значительное внимание полиции и ее агентуры и таким образом облегчим участь каких-нибудь наших товарищей, которым в другом месте будет сподручнее исполнить подобную же или другую акцию возмездия против преступной тирании…

На следующий же день, пораньше утром, Лиза отправилась в депо. По пути она зашла в модный магазин и купила там картонку. Она действовала в точности по указаниям Саломеева. А тот в свое время настрого наказывал ей в само депо даже не пытаться войти, – скорее всего, в военное время оно усиленно охраняется, и всякий старающийся для чего-то туда проникнуть, в лучшем случае, окажется под пристальным наблюдением жандармерии, – а попросить на улице любого рабочего вызвать к ней Кузьму Братчикова – это и будет товарищ Трофим. При этом Лизе нужно было держать в руке картонку, можно даже пустую.

Неподалеку от депо находилась булочная. Лиза заметила, как туда прошмыгнул молодой парень в грязном фартуке и в старом промасленном треухе – очевидно, деповский рабочий. Дождавшись его у дверей, Лиза попросила передать мастеру Братчикову выйти к визитерше. Парень пробурчал что-то, по всей видимости, обнадеживающее – он на ходу жевал сайку, – и убежал в депо.

Минут через двадцать из депо вышел пожилой человек с красивыми седыми усами, бывший, верно, каким-то невеликим начальствующим, судя по его строгому взгляду поверх очков и вообще по довольно опрятной внешности. Он зорко оглядел все кругом и направился к булочной. Лизу с ее картонкой он приметил сразу. Но когда они поравнялись и Лиза подалась к нему навстречу, готовая что-то сказать, усач отвернулся и как ни в чем не бывало прошел мимо. И лишь когда, спустя недолгое время, он выходил из булочной, то, не глядя на девушку, пробормотал себе под нос: «Сегодня, в шесть, в трактире Побережникова».

Гецевич, слушая рассказ Лизы об ее похождениях, особенно о поведении товарища Трофима – Кузьмы Братчикова, только усмехался на всю эту провинциальную конспирацию. «Они боятся собственной тени, – говорил он. – Подпольные революционеры! Это все равно как путешествовать, не вставая с дивана – глазами по географической карте!»

В единственный в Иркутске ювелирный магазин на главной улице вошел странный тип: в монгольской меховой шапке, в черной шинели, видно, с чужого и куда более могучего плеча, с короткой, торчащей клочьями в разные стороны бородой и с беспокойным, мечущимся взглядом. Он вошел, едва хозяин открыл дверь, – наверное, караулил где-нибудь поблизости, чтобы оказаться в магазине без посторонних.

Хозяин насторожился при виде такого посетителя и на всякий случай полез рукой под прилавок, верно, ища оружие.

– Вы ювелир? – спросил его незнакомец.

– А в чем, собственно, дело?

Ничего не ответив, странный посетитель протянул к ювелиру ладонь, на которой поблескивал гранями прозрачный камушек величиной с небольшой орех.

Ювелир сколько-то времени завороженно смотрел на диковину, но наконец совладал с чувствами и протянул к камушку тонкие прямые пальцы.

Вначале он его покрутил в руках, наслаждаясь весом и выделкой бриллианта. То, что это бриллиант, опытному специалисту стало ясно сразу. Но он, повинуясь заведенному правилу, еще внимательно рассмотрел камень на свет через лупу.

– Что вы за это просите? – строго произнес ювелир, показывая, что здесь он всему хозяин, в том числе и ценам на товар.