Лучше подавать холодным - Джо Аберкромби

— Послаще моей ситуации, — пробормотал Коска. — Полагаю, теперь генерал-капитанское кресло — твоё. — Как жаль. Он едва успел снова привыкнуть в нём восседать.

Виктус фыркнул. — Оно мне нахуй не надо. Те задницы, что в нём сидели, особо добра не нажили, так ведь? Сазайн, ты, семья Муркатто, Верный Карпи и снова ты. Каждый заканчивал мёртвым или почти мёртвым, и всё это время я стоял в тени и обогащался гораздо круче, чем заслуживает скверный негодяй типа меня. — Он снова поморщился. — А, херь какая. А! — Он поднялся с кресла, схватился за край стола, на лбу вздулась толстая жила. — Ты что со мной сделал, пидарюга? — Он покосился в сторону, арбалет внезапно качнулся.

Коска кинулся вперёд. Щёлкнул спуск, тренькнула тетива, болт грохнул в обивку, чуть левее него. Он подкатился за столом с торжествующим уханьем, поднимая нож. — Ха-ха!..

Арбалет Виктуса двинул его по лицу, прямо в глаз. — Гургх! — Взор Коски внезапно озарился сиянием, колени пошли дугой. Он вцепился в стол, тыркая кинжалом в никуда. — Тьфуп. — На его горле сомкнулись руки. Руки покрытые увесистыми перстнями. Розовое лицо Виктуса маячило перед его лицом, брызжа слюной из перекошенного рта.

Сапоги разъехались из под Коски, комната закачалась и опрокинулась, его голова врезалась в стол. И всё вокруг стало тьмой.

Бой под куполом закончен, и сражавшиеся стороны превратили ухоженную ротонду Орсо в полный бардак. Блестящий мозаичный пол и изогнутые ступени над ним усеяны трупами, усыпаны брошенным оружием, испещрены и испачканы, заплёсканы и залиты лужами тёмной крови.

Победили наёмники — если дюжина оставшихся на ногах считалась победой. — Спасите! — истошно вопио один из раненых. — Спасите! — Но у его соратников на уме было другое.

— Давайте быстрее откроем ту хуятину! — Власть в свои руки брал Секко, капрал, которого она встретила на страже лагеря Тысячи Мечей, когда приехала, чтобы узнать, что её уже опередил Коска. Он оттащил мёртвого талинского солдата с хода львиноголовых дверей, и труп вниз по ступеням. — Ты! Неси топор!

Монза нахмурилась. — У Орсо там наверняка есть люди. Лучше подождать подкрепления.

— Ждать? И разбить добычу на всех? — Секко наградил её испепеляющей насмешкой. — Пошла нахуй, Муркатто, ты нами больше не командуешь! Открывай! — Двое начали колошматить топорами, полетели щепки отделки. Остальные выжившие опасно толкались позади них, от жадности затаив дыханье. Похоже двери всё же предназначались поражать гостей, а не сдерживать армии. Они содрогались, ослабевая петли. Ещё несколько ударов и один из топоров прорубился насквозь, выламывая громадный кусок деревяшки. Секко торжествующе ухнул, когда потаранил щель копьём, как рычагом выдёргивая засов из скобы на той стороне. И толчком открыл двери настеж.

Визжа от восторга, как детишки праздничным днём, путаясь друг в друге, пьяные от крови и алчности, наёмники протиснулись и высыпали в светлый зал, где умер Бенна. Монза знала, что не стоило идти за ними. Она знала, что Орсо вообще здесь может не быть, а если и есть — он будет наготове.

Но порой приходится рвать крапиву руками.

Она пробилась в дверь вслед за ними, стараясь не высовываться. Мгновением позже послышался стук арбалетов. Впереди неё упал наёмник, и ей пришлось упасть и спрятаться за ним. Ещё один завалился навзничь, схватившись за заряд в груди. Загрохотали сапоги, заголосили люди, великий чертог с громадными окнами и изображениями исторических победителей закачался вокруг неё, когда она побежала. Она заметила фигуры в полных латных доспехах, отблески сверкающей стали. Ближняя дружина Орсо. Она увидела, как Секко колет копьём одного из них, острие бестолково проскребло по тяжелым латам. Она услышала будто громкий звук затрещины, когда наёмник врезал большой булавой по шлему, а потом он заорал — зарубили уже его самого, рассекли сзади двуручным мечом чуть ли не надвое, вверх ударили струи крови. Ещё один выстрел снял воина на бегу, распластывая его навзничь. Монза присела, уперлась плечом под край мраморного столика и с трудом перевернула его, стоявшая сверху ваза разлетелась по полу на куски. Она скорчилась за столиком, вздрогнула, как арбалетный болт срикошетил от камня и зазвенел прочь.

— Нет! — Донесся чей-то крик. — Нет! Мимо неё промелькнул наёмник, убегая к двери, через которую с не меньшей пылкой страстью только что рвался внутрь. Был свист тетивы и он оступился, с торчащим в спине болтом, пошатнулся ещё на шаг и рухнул, проскользив вперёд лицом вниз. Он попытался поднять себя на ноги, харкая кровью, затем обмяк. Глядя прямо на неё он умер. Вот что бывает, когда жадничаешь. А она сидела здесь, вжимаясь в столик. Своих больше не осталось и более чем вероятно сейчас придёт её черёд.

— Рвать, нахуй, крапиву руками, — выругала она себя.

Дружелюбный попятился на последнюю ступеньку, его башмаки внезапно выбили гулкое эхо, когда позади него открылось большое пространство. Великая круглая палата под куполом с нарисованными семью крылатыми женщинами, со входами из семи высоченных арок. Со стен вниз взирали статуи, рельефные скульптуры, сотни пар глаз следили за тем, как он движется. Должно быть здесь держали оборону, по полу и двум изогнутым лестничным маршам были разбросаны тела. Наёмники Коски и стражники Орсо перемешались вместе. Тепрь они все на одной стороне. Дружелюбному показалось, что он слышит отголоски боя откуда-то сверху, но ему и здесь, внизу, хватало сражения.

Из арки выступил Трясучка. Его волосы с одной стороны потемнели от крови, прилипли к черепу, щербатое лицо исполосовано красным. Его покрывали порезы и ссадины, правый рукав совсем разорван, по руке стекала кровь. Но Дружелюбный был не в силах нанести последний удар. Северянина по прежнему наготове, в руке зажата секира, шит крест накрест расчертили выбоины. Он кивнул, медленно обводя палату единственным глазом.

— Полно трупов, — прошептал он.

— Сорок девять, — пояснил Дружелюбный. — Семь раз по семь.

— Зашибись. Добавим тебя — будет ровно пятьдесят.

Он бросился вперёд, вроде замахиваясь высоко, а затем крутанул секирой в великом подрубающем ноги ударе снизу. Дружелюбный перепрыгнул, тесак опускался навстречу голове северянина. Трясучка в последний миг дёрнул щитом и клинок звонко грохнул о его окованную шишку, отдача до плеча протрясла Дружелюбному руку. Проносясь мимо он пырнул Трясучку ножом, руке помешала рукоять секиры, возвращающейся на противовзмахе, но всё равно получилось нанасти длинный порез вниз по рёбрам северянина. Дружелюбный крутанулся, поднимая теска завершить начатое, получил от Трясучки локтём по горлу, прежде чем смог его опустить, отступил назад, едва не споткнувшись о труп.