Сороковник. Части 1-4 - Вероника Горбачева

— Я ему сказал следующее: если его вызвал господи Николас, пусть господин Николас сам и объясняет, что он хочет на вас видеть. В конце концов, мастер снял мерки — и довольно с него, а вы уж сами определитесь, что вам забраковать, а что оставить. И не волнуйтесь за результат: господин Анри — лучший модельер в городе, поверьте, у него могут себе позволить одеваться далеко не многие.

— В том-то и дело, — я опускаю глаза. — Константин, вы, конечно, можете обо мне думать, что угодно, но только я всю жизнь зарабатывала для себя сама. Я не хочу ни от кого зависеть. Просто сейчас так получилось, что я вынуждена принять помощь вашего хозяина, но это не значит, что теперь я должна сесть ему на шею.

— У него достаточно крепкая шея, поверьте, сударыня. — Константин наливает мне свежего чаю. Спохватившись, предлагаю и ему, и он, благодарно кивнув, присаживается. — Если бы вы знали, сколько он тратит на свои не слишком невинные увлечения, вы бы не были столь щепетильны.

— Это другое дело, — угрюмо отвечаю.

— Конечно, другое. Но ведь и вы другая женщина, сударыня Ива. Видите ли, — дворецкий задумчиво подпирает подбородок кулаком, и жест этот, такой простецкий, вдруг совершенно меняет его облик. — Господину Николасу просто необходимо о ком-то заботиться. И, говоря откровенно, нам — его окружению — было бы приятнее, чтобы он заботился о вас, чем о каких-то своих… — он с чувством добавляет, — финти-флюшках.

Я даже краснею от того, какая рифма напрашивается на последнее словцо.

— Ну, — нерешительно начинаю…

— Оставайтесь с нами подольше, сударыня, — говорит дворецкий. — Пока вы — серьёзная, рассудительная женщина, родственница, — он подчёркивает это слово, — с ним рядом, не думаю, чтобы он привёл сюда кого-либо ещё. А то мы, надо признаться, уже устали от причуд его девиц, и хоть меняет он их нечасто — хотелось бы какой-то стабильности. Вы меня понимаете?

— Да ведь вы знаете меня всего ничего. Почему вы решили, что я как-то могу на него повлиять?

— Насмотрелись, сударыня, — коротко отвечает Константин. — Разок попадёте к нему на раут — увидите, от кого отличаетесь. Прошу меня извинить, но мне пора возвращаться к своим обязанностям.

Вздохнув, я иду изгонять из ванной Рика.

…Побудьте немного воспитательницей для нашего мальчика, сударыня Ива. Пожалуйста.

И как в этом мальчике сочетается столько?

Как в Маге, неожиданно думаю. Он тоже полон противоречий. Взрывной характер — и галантность к дамам-родственницам. Цинизм и желчные рассуждения о том, что в каждом из нас много дряни заложено — и досада, что не подумал о больной девочке, и полдня, потраченных на заглаживание этого промаха. Нетерпение ко мне — и безусловное обожание дочек, виденных пока лишь при посредстве сэра Майкла. Трижды он жадно смотрел кусочек моих воспоминаний с детьми, трижды…

…И фиалки для меня и Гели.

Они с Николасом братья, но абсолютно разные, и непостижимы для меня оба. Я не психолог, мне трудно в этом разобраться, и возможно, на обоих я смотрю предвзято: на Магу — с высоты своей обиды, на Николаса — сквозь пелену начинающегося обожания, как, бывало, взирала на сэра Майкла. Обожание-то притихает, начинаешь видеть паладина более объективно, но всё равно любишь его как друга, со всеми его закидонами. Думаю, и с Ником будет так же. А вот что мне делать со своим отношением к Маге? К Маркосу? И прав сэр Джон, говоря: нам есть ради кого проявлять терпение…

Я вытираю Рикки пушистым полотенцем, которое он баловства ради начинает пожёвывать, и грожу пальцем: уймись, обжора! Будешь хорошо себя вести — получишь вкусненькое, а сейчас пойдём заниматься, раз учитель задание оставил. Ящерок привычно прыгает на моё плечо. Подумав, я разрешаю ему остаться. Аглая наверняка раззвонила на весь дом, какая у новой гостьи диковинная зверушка, так что прятаться теперь глупо.

У входа в библиотеку две девушки в таких же форменных платьях, как у Аглаи, старательно сметают метёлочками несуществующую пыль с вазы и какой-то скульптурки на небольшом консольном столике. Приседают в книксене и скромно опускают глаза. Ящерок на моём плече приосанивается. Милостиво киваю, захожу в нужную дверь и пока не закрыла — чувствую на спине жадные взгляды. Разведка в действии…

Прикрыв за собой дверь, вслушиваюсь. На той стороне — быстрое перешёптывание и затем порсканье ног. Всё, побежали докладывать остальным.

— Жаль, что ты только один, Рикки, — серьёзно говорю. — Представляешь, будь у тебя тоже брат-близнец — вот был бы повод почесать языки! Ну, однако, нам пора за работу. Давай посмотрим, что у нас здесь.

Объёмистый том достаточно тяжёл; я пытаюсь его притянуть поближе, но кресло низкое, рухнув в него, я существенно придавливаю книгой ноги. Неудобно. Взгромождаю фолиант на стол, подтаскиваю кресло ближе и устраиваюсь в нём на коленях. Придерживая на нужной странице руку, смотрю на обложку. Что это у нас?

«Голубиная книга. Мифы и реальность».

Н-да. Название пока ни о чём не говорит.

Открываю. И что мне в этих картинках?

На одной — тонконогий изящный единорог с грустными загадочными очами. Грива кольцами завивается до самой земли, белоснежный хвост стелется шлейфом.

На другой — огненно-рыжий остророгий конь, яростно попирающий копытом змеиный клуб. Чем-то похож на Васютиного Чёрта, только иной раскраски.

Наконец, неизвестный чёрный зверь, напоминающий раздутую торпеду с мощными четырёхпалыми лапами, разинутой алой пастью, усами, как у старого сома. Рог на носу какой-то несуразный, как затупленный штырь. Общее с предшественниками — разве что костяной нарост на башке и число конечностей.

А что там у нас в комментариях?

«Имя этого зверя встречается в разных формах: Индрок, Индра, Кондрык, Белояндрик, Единорог, Вындрик. Варианты могут быть сведены к двум: Индрик и Единорог. Первое название объясняется искажением либо имени енудра, то есть выдры, либо еньдропа, морского зверя, известного в северных морях.

Чаще всего упоминается в русичском фольклоре как страшный непобедимый зверь, владыка звериного царства, вся сила которого заключена в роге. Рогу этому приписываются чудодейственные и целительные свойства, возможность оделять человека цветущим здоровьем и долголетием, и даже царь Александр Завоеватель, по свидетельству дворцовых книг, соглашался за три таких рога заплатить тысячу мер золотом и тысячу связок драгоценных мехов.

Индрика мало кто видит, поскольку живёт он под землей, прокладывая себе переходы рогом, а если вылезает наружу днём, то под воздействием солнечного света каменеет. Поэтому Индрик показывается на свету лишь, когда устаёт от жизни. Полуразрушенных каменных Индриков можно до сих пор увидеть на крутых обрывистых берегах рек…