Синдзи-кун. Тетралогия (СИ) - Хонихоев Виталий

– Я готов. – говорит Горо и встает, застегивая все пуговицы на пиджаке: – вы уверены, что хотите сделать это прямо здесь?

– Конечно. – говорит Блондинка: – чего тянуть. – и в самом деле, думает Горо, чего тянуть. Все уже сказано, все уже сделано. Она пощадит эту молодую дурочку, так невовремя ворвавшуюся в кабинет. Она отрежет ему голову и аккуратно поставит ее на стол, как послание клану Митсуи. А он – он будет смотреть ей в лицо до последнего. Не моргнув глазом. Стиснув зубы. Этот город наконец получит его кровь. Но он получит ее только на его условиях. Он смотрит, как Блондинка подходит к нему ближе. Еще ближе. Совсем рядом. Наклоняется к нему. Он выдыхает, стискивает челюсти и сужает глаза – так легче держать их открытыми.

– Так вот. Передайте представителям клана Митсуи, что она – старая клюшка. – шепчет ему на ухо Блондинка. И растворяется в воздухе, оставив после себя только легкий запах парфюма. Что‑то цветочное?

– Вззз!!! – взвывает сирена и Горо успевает только сделать шаг и накрыть своим телом Кеко‑тян, как сверху падает металлическая сеть под напряжением. Сработала‑таки, думает Горо, получая удар током и чувствуя как его тело выгибает дугой.

– Бух! – срабатывают пенные ловушки и помещение заполняется быстрозатвердевающей пеной. Горо сжимает в своих объятиях Кеко‑тян и думает что впервые ему не страшно в этой темноте и тесноте. Потому что впервые – он здесь не один.

– Спасибо, Горо‑сан. – говорит ему в ухо Кеко‑тян: – ты мой герой.

Что же, думает Горо, этот город еще не получил его до сих пор, не получит и сейчас. Но вообще – пора менять работу.

Глава 43

POV Митсуи «Вечно Молодая Луна» Хикэру‑собо,

старейшина Совета Пяти клана Митсуи, вице‑президент корпорации «Митсуи Групп»

– Ан гард! – лезвие боевой рапиры поднимается вверх в салюте и тотчас опускается на уровень глаз. Легкие движения, приставные шаги, рука твердо держит рукоять, оставляя кисть гибкой и сильной. Прикосновение. Лезвия скользят вдоль друг друга, порождая холодный, длинный звук, звук, который никогда не породят учебные рапиры или их спортивные коллеги. Эти рапиры – боевые. Лучшая толедская сталь. Заточенные лезвия, заточенные кончики.

– Мадам Хикэру, я начинаю. – выпад! Левый кварт, рипост, фланконад… батман! Лезвия рапир поют свою песню, сталкиваясь и парируя, атакуя и защищаясь.

Хикэру припадает к земле, пропуская лезвие рапиры инструктора над собой и обозначает укол в грудь.

– Туше! – говорит инструктор, отступая назад и глядя на капельки крови, выступившие на белой рубашке.

– Ты поддаешься, Мишель. – говорит Хикэру: – это видно.

– Думаю мне стоит отнестись к этому серьезно, Хикэру‑доно. – говорит инструктор и перехватывает рапиру удобнее, его мышцы раздуваются, белая рубашка рвется на груди, лицо искажается, приобретая волчьи черты.

– Ан гард! – улыбается Хикэру, поднимая рапиру в салюте противнику. Вервольф срывается с места, ускорившись так, что обычный человек увидел бы только размытый силуэт, но не смог бы заметить атаки. Но Хикэру легко парировала эту атаку, как и последующую. Звенели рапиры, особым музыкальным звоном, музыкой клинков из толедской стали.

– В токе враждующей крови… – говорит Хикэру себе под нос, отводя клинок противника в сторону: – над котловиной лесной… – выпад, батман, ангаже, репри…

– Нож альбасетской работы засеребрился блесной… – финт, вольт, снова батман, звенит клинок, капельки пота проступают на лбу…

– Тени ножей альбасетских черные крылья скрестили… – рипост! Прим! Кварт!

– Туше! – рычит инструктор, упав на колено. Из его груди торчит клинок работы лучшего толедского мастера, торчит, раскачиваясь из стороны в сторону.

– Спасибо за урок, Мишель. – говорит Хикэру, легко поклонившись и отступив в стороны. Вервольф кивает головой. Вытаскивать клинок сейчас нельзя, можно навредить регенерации, об этом Мишель говорил еще на первом занятии.

К Хикэру тотчас подскочила Чиеко и протянула белое полотенце, чтобы утереть пот.

– Хика‑собо была сегодня просто великолепна! – сказала она улыбаясь.

– Прекрати меня так называть. – в очередной раз попеняла ей Хикэру «Вечно Молодая Луна» клана Митсуи: – я же выгляжу моложе тебя. Что скажут посторонние, если ты обратишься так ко мне на улице?

– Но я же ваша внучка! Доля дочернего почтения к вам, вашему опыту и вашему положению должна присутствовать в моем обращении! – округлила глаза Чиеко: – пусть вы и выглядите так молодо, что мы выглядим ровесницами.

– Я выгляжу моложе тебя, Чиеко. – поправила ее Хикэру.

– Ровесницами, Хика‑собо.

– Вот, сейчас как надаю тебе по заднице, Чиеко‑тян…

– Ай! Да, да, вы намного моложе меня выглядите, Хика‑собо! Прямо будто вам двенадцать!

– Прошу прощения, Хикэру‑доно. – на лужайке возле дома, где она всегда проводила утренние тренировки, появился Батлер‑сан. Как на самом деле его звали – никто не знал, и никто не интересовался вот уже лет двадцать. Батлер и все. Дворецкий.

– Что такое? – спросила Хикэру, скинув защитный жилет и белую фехтовальную рубашку. Бюстгальтер она не носила, будучи его принципиальной противницей, считая, что он сковывает ее движения, а для нее это было важно. Подставив кожу прохладному утреннему ветерку, она протерла себя влажным полотенцем с ароматом лимона, отбросила его в сторону: – что случилось?

– Новости по программе Мацумото, донна. Вы же помните тот случай… – Батлер выразительно указал глазами на суетящуюся рядом Чиеко, которая подобрала полотенца и начала складывать тренировочную одежду. Хикэру сбросила тренировочные штаны, накинула поданный Чиеко халат и вздохнула.

– Ни дня покоя. – пожаловалась она в пространство: – я уже старая. Мне столько лет, что я видела, как Император представлял этого дуболома Ямамото к Ордену Божественной Росы, а эти засранцы считают меня молодой просто потому, что у меня кожа без морщин. Но моя душа, мой милый Батлер, моя душа – она постарела, безнадежно постарела за эти годы…

– Хика‑собо старая! – пискнула довольная Чиеко‑тян и Хикэру не глядя запустила в нее тапком, снятым с левой ноги. Сдавленное – ой! – подсказало ей, что прицел не сбился и она удовлетворенно кивнула головой. Подняла левую ногу в воздух, дождалась, пока Чиеко‑тян наденет ей на ноги брошенный тапок и проследовала в дом.

– Увидимся за завтраком, Хика‑собо! – прокричала ей вслед Чиеко.

– Балуете вы ее, Хикэру‑доно. – сказал Батлер, следуя за ней: – в наше время…

– Наше время уже прошло, дружище и ты это знаешь. Будущее – за ними. За молодыми, за дерзкими. Вот смотрю на них и вспоминаю себя… кстати, что там за дела с нашими активами на островах? Сумире и его молодые котята опять обделались?

– Я бы не был так категоричен в суждениях, Хикэру‑доно. Молодой мастер проявил себя очень неплохо в этой кампании. Вы же сами видели отчеты о его боевой эффективности.

– Боевая эффективность важна только для идиотов из СКПУ, да для статистики Игр. Мне важно как он действовал, чтобы не допустить резни, а не насколько он эффективен в этой резне. – ворчит Хикэру, открывая дверь в своей кабинет. В кабинете ее ждет Малайя. Малайя нервничает, несмотря на то, что Батлер предложил ему чаю, его чашка остывает, нетронутая.

– Хикэру‑доно! – вскакивает Малайя: – я так рад! Мое утро, освещено вами. Вы ослепительны! То есть прямо ослепляете. Возможно, я никогда больше не смогу видеть, но это зрелище …

– Меня в халате, без макияжа, прически и вспотевшей… – сказала Хикэру, садясь в свое кресло. Она знала, что Малайя, несмотря на первое впечатление – хороший профессионал и в свое время потратила немало усилий, чтоб переманить его из государственной аналитической конторы. Серьезной конторы.

– И что же заставило моего лучшего аналитика прервать мои утренние процедуры? – спросила она, взяв чашку с чаем, который ей заботливо налил Батлер и замер в углу, словно статуя.