Автобиография большевизма: между спасением и падением - Игал Халфин

ленинизма». Новая оппозиция, выступавшая на съезде с особым содокладом, обнаружила «полную беспринципность», «отсутствие правильного понимания классового взаимоотношения внутри нашей страны в данный момент». Также за оппозицией числилась «паника перед кулаком и… недооценка роста социалистических элементов в кооперативном строительстве», что являлось «прямым извращением ленинизма»[1295]. Коллектив комвуза потребовал перевыборов райкома и губкома «как не выражающих волю нашей организации» (за – 680, против – 9, воздержались 12)[1296].

С 11 января собрания в крупных коллективах Ленинграда шли чередой. Кое-где имели место какие-то отклонения и нюансы, но общий сценарий выдворения старого руководства и захвата ячеек ставленниками Москвы повторял то, что мы видели в комвузе. Сталинские эмиссары рапортовали о ежедневных успехах. 11 января к большинству ЦК присоединились партколлективы завода «Большевик» (при менее 3 % голосовавших против), фабрики «Рабочий» (при 0,2 % воздержавшихся), ряда транспортных организаций Московско-Нарвского района (при 1 % воздержавшихся). 12 января «новую оппозицию» осудили заводы «Красный выборжец» и «Красный гвоздильщик», а также вузы Московско-Нарвского района (при 0,3 % воздержавшихся). Выступая на Северной судостроительной верфи, Калинин назвал Зиновьева и Каменева «старыми трусливыми бабами, бросающимися в панику при первой опасности» и тоже выиграл голосование. 13 и 14 января резолюции съезда поддержали на фабрике имени Халтурина, в вузах Васильевского острова, на нескольких групповых собраниях Володарского, Петроградского и Московско-Нарвского районов[1297].

14 января состоялось собрание по итогам съезда на фабрике «Скороход». В качестве подготовки представители инициативной группы фабрики встретились с руководителем районной инициативной группы С. А. Туровским парой дней ранее и решили устроить собеседования на квартирах рабочих. В первом таком собеседовании в субботу 9 января в 8 часов вечера приняло участие 26 человек, которые договорились с утра 11 января начать на фабрике усиленную агитацию за безоговорочное одобрение решений съезда. На этот раз голос Минина слышен не был, но сопротивление оппозиционеров было все еще мощным, так что в одной из цеховых ячеек голосование пришлось провести путем сбора подписей. Заседание бюро партколлектива совместно с цеховыми парторганизаторами 12 января длилось восемь часов, и оппозиция вновь победила. Согласно принципу, уже знакомому нам по комвузу, меньшинство бюро обратилось к цеховым ячейкам напрямик с призывом: не дожидаясь разрешения партбюро, проводить свои собрания и осуждать оппозицию. Когда обсуждался вопрос о цеховых собраниях, на заседании бюро партколлектива 13 января «произошла сумятица». Голоса разделились поровну. На общефабричном партийном собрании 14 января после доклада Калинина лишь 103 проголосовали за оппозиционную резолюцию (из 1200 участников)[1298].

15 января, десятый день отчетно-съездовской кампании, продолжил триумфальный ход сталинско-бухаринской власти. Победа была одержана в крупнейших партколлективах Московско-Нарвского и Василеостровского районов – на заводах «Красный треугольник» и Балтийском. Двумя днями ранее оппозиционерам Балтийского завода еще удалось провести резолюцию, в которой осуждалась деятельность инициативных групп, но на собрании всего коллектива оппозиция провалилась (лишь 7 коммунистов проголосовали против одобрения резолюций съезда). На «Красном треугольнике», производителе резиновых изделий, тоже шла большая разъяснительная работа инициативной группы. Влияние оппозиционеров, которых возглавлял утвержденный райкомом организатор партколлектива Наливайко Ф. Г., оставалось значительным[1299]. На решающее общезаводское собрание прибыли из делегации ЦК Калинин, Петровский и, с некоторым опозданием, Молотов. Доклад от имени ЦК сделал председатель Реввоенсовета СССР Климент Ефремович Ворошилов, по тезисам оппозиции выступал профсоюзный деятель Николай Павлович Глебов-Авилов. Страсти накалились до предела, в зале было больше крика, чем чего-либо другого. На угрожающий тон сторонников большинства жаловался заместитель директора завода И. С. Кострицкий: «Укажу, как, например, тов. Ворошилов грубо и резко набросился на комсомольцев, перебежав на другой конец стола Президиума. Он заявлял: „Я вас сотру в порошок“. Такое заявление тов. Ворошилова вызвало бурные протесты комсомольцев, на что тов. Ворошилов снова заявил: „Я вас возьму в Красную Армию и там мы поговорим“». «Вы добиваетесь демократии, – продолжил Ворошилов, – мы вам дадим такую демократию, что вы через 3 дня своих родных не узнаете». Партийному организатору «Красного треугольника» М. И. Калинин оборвал пуговицы и пригрозил отправить его в ЦКК и там «стереть в порошок». Молотов обозвал Кострицкого «сволочью» и контрреволюционером, также суля вызов в ЦКК. Присутствующий председатель ЦИК СССР Калинин «также постоянно употреблял резкие выражения, чем вызвал волнение собрания. Например, обращаясь к женщинам, он сказал: «ну, вы полоумные, мы с вами меньше всего будем считаться», обращаясь к комсомольцам, назвал их «сопляками»[1300]. 16 января Киров писал Орджоникидзе: «Вчера были на Треугольнике, коллектив 2200 чел<овек>. Драка была невероятная, характер собрания такой, какого я с октябрьских дней не видел, но даже не представлял, что может быть такое собрание членов Партии. Временами в отдельных частях собрания дело доходило до настоящего мордобоя! Говорю, не преувеличивая»[1301].

Пожалуй, самыми громкими были события на заводе «Красный путиловец», крупнейшем металлургическом предприятии Ленинграда. Завод считался колыбелью революционной сознательности, душой российского пролетариата, прямо там жил профсоюзник Глебов-Авилов и другие оставшиеся в городе крупные деятели оппозиции. Ходил туда регулярно и Минин. В то же время наведывались на завод и рядовые студенты комвуза, пытаясь переломить там ситуацию в пользу ЦК. По воспоминаниям Карпухина, студента университета им. Свердлова, краснопутиловцы ощущали себя в уязвимом положении, искали помощи и инструкций у инициативной группы Московско-Нарвского райкома ВКП(б). Жалуясь на угрозы со стороны зиновьевцев, они просили вооружить себя. «Место у нас глухое, страсти разгорелись, боимся, что из‐за угла будем прихлопнуты», – говорили они[1302]. В декабре 1925 года зиновьевское руководство комвуза имело солидное влияние на завод. Организатор комвуза Рыбин договорился, чтобы сторонников большинства ЦК не пускали на Путиловский завод, гордился этим на собраниях рабочих коллективов. «Поезжайте на Красный путиловец, и Вас там освищут, – жаловались в инициативной группе комвуза. – Это на языке [члена старого бюро] тов. Иванова называется „проведение решений XIV партсъезда“»[1303].

Постепенно набираясь сил в первую неделю января, сторонники ЦК начали проникать на завод и затевать беседы с колеблющимися. Им содействовали лояльные Москве рабочие, которые под одеждой проносили в мастерские съездовские материалы и до начала смены раскладывали их на рабочих местах. После того как оппозиционеры установили слежку за рано приходившими рабочими, материалы на завод стали привозить на грузовике. Его среди ночи пропускал через заводские ворота охранник – отец одного из активных участников инициативной группы[1304]. 14 января организатор партколлектива А. И. Александров запретил вход на завод представителям Севзапбюро ЦК. В отместку хозяйственные органы Ленинграда намеревались лишить завод топлива[1305].

Карпухин вспоминал, что детали предстоящего общезаводского собрания, намеченного на 20 января, обсуждались представителями заводской инициативной группы лично с Кировым. По инструкции Кирова, в решающий момент инициативная группа