Исландские саги. Ирландский эпос - Автор неизвестен - Европейская старинная литература

Халльдор, сын Снорри, родился где-то между 1000 и 1010 годамм. Он был одиннадцатым сыном знаменитого Снорри Годи, о котором рассказывается в ряде «саг об исландцах», в частности, и в «Саге о Ньяле», по всего больше в «Саге о людях с Песчаного Берега». В 1034–1042 годах Халльдор служил в варяжской дружине византийского императора. Предводителем этой дружины был Харальд, сын Сигурда Свиньи, впоследствии норвежский король Харальд (или Гаральд) Суровый (1015–1066, король с 1045 г.). Халльдор был тогда ближайшим товарищем по оружию Харальда. Будучи на службе у византийского императора, Харальд ходил со своей дружиной в многие походы в Средиземное море. Это и есть «походы за море», о которых говорит молодой исландец-сказитель. В рассказах об этих походах (они сохранились в сагах о Харальде Суровом) наряду с историческими фактами есть ряд бродячих сказочных мотивов. Харальд был женат на Елизавете Ярославне, дочери Ярослава Мудрого, при дворе которого он долго жил. Став королем Норвегии, Харальд воевал с Данией, пытаясь подчинить ее. В Дании в это время правил король Свен Эстридссен (1047–1074). Харальд погиб в битве в 1066 году во время своего неудачного похода в Англию.

Перевод сделан по изданию Э.-О. Свейнссона в «Íslenzk fornrít», V. Reykjavík, 1934.

Древнеирландский эпос

Саги героические

Изгнание сыновей Уснеха

Повесть о сыновьях Уснеха — одна из самых популярных в Ирландии, где она сохранилась в народном предании до наших дней. Существует, кроме того, ряд обработок ее в европейской поэзии. Макферсон использовал ее в одной из песен своего Оссиана — «Дартула», причем изменил сюжет почти до неузнаваемости. Наиболее интересно разработали эту тему уже в наша дни англо-ирландские поэты Синг (драма «Deirdre») и Йетс (драма «Detrdre of the Sorrows»).

Эта повесть — один из памятников эпоса любви, созданного кельтами. Она может служить параллелью к сказанию о любви Тристана и Изольды. Кроме совпадения основной темы («любовь сильнее смерти»), оба сказания близки между собой но схеме и содержат ряд общих деталей.

Большая древность саги (точнее — новости, см. прим. на стр. 510) доказывается тем, что в ней еще не упоминается Кухулин, позже включенный в удалении цикл, хотя действие сосредоточивается вокруг его дяди, короля Конхобара. До нас дошло несколько версий данной саги, как письменных, так и устных. Мы избрали для перевода наиболее древний вариант, самый лаконичный и неприкрашенный, но от этого лишь еще более выразительный в своем первобытном трагизме; в нем сочетаются черты грубости нравов с глубоким лиризмом. В письменной форме эта версия была зафиксирована около X века.

Недуг уладов

По своему характеру сага эта, лишенная собственно героического элемента, могла бы быть включена в раздел саг фантастических. Однако им решили держаться ирландской традиции, включающей ее в уладский цикл по месту се действия и по связи ее со сказаниями о Кухулине.

Тема ее — любовь неземной женщины к смертному, которая может длиться лишь до тех пор, пока он хранит тайну этой любви.

Один из вариантов ее — англо-нормандская поэма Марли Французской (около 1165 г.) о Ланвале, через посредство английской переделки се (середины XIV в.) послужившая источником драмы О. Стукена «Рыцарь Ланваль) (была поставлена в 1923 г. в Петрограде в бывшем Михайловском театре). Ту же тему можно обнаружить в сильно измененном виде и с обменом ролей между героем и героиней в сказании о Лоэнгрине.

Данная сага, в соответствии с обычным приемом ирландских сказаний, имеет своей задачей объяснить происхождение имени Эмайн-Махи, столицы уладов. О глубокой ее древности свидетельствует еще в большей мере, чем отсутствие в ней Кухулина. Второй мотив ее — постигающий уладов странный недуг, который, несомненно, является отражением какого-то древнего магического обряда.

Древнейшая версия саги записана в XII веке. Так как она содержит ряд искажений, мы выбрали для перевода другую версию, более позднюю по времени записи (XIV–XV вв.).

Повесть о кабане Мак-Дато

Глубокая древность этой саги доказывается тем, что в ней, как и в обеих предыдущих, еще не фигурирует Кухулин. Вместо него роль первого героя уладов играет другой племянник Конхобара, Конал Победоносный. Тема саги — древний обычай, общий для всех кельтских племен и являющийся одним проявлений местничества. Так, еще в I веке до н. э., по свидетельству Посидонии, галлы на пирах затевали нередко побоища из-за того, кому предоставить право на лучшую долю яств.

Сага дает общую картину нравов и политических отношений в архаической Ирландии. Она содержит любопытный «смотр» героев, и происшествия ее затрагивают наибольшую часть территории Ирландии.

Рождение Кухулина

Группа сказаний о Кухулине открывается сагой о его рождении. Повесть эта возникла в весьма древнюю эпоху, о чем свидетельствует первобытность изображаемых в ней нравов. К сожалению, все дошедшие до нас версии ее содержат позднейшие искажения. Именно в них можно обнаружить искусственное слияние по меньшей мере трех первоначально различных представлений: 1) отец Кухулина — бог Луг, вошедший в Дехтире в виде насекомого с глотком воды (довольно распространенный мотни в сказаниях о «чудесных зачатиях»); 2) некий бог, Луг или другой, похитил Дехтире, а затем со своими помощниками, приняв облик птиц, заманил Конхобара в свой призрачный дом к моменту рождения ребенка, чтобы передать его земным родичам на воспитание; рожающая женщина — Дехтире, а младенец и есть сам Кухулин; 3) Кухулин — сын Дехтире от земного мужа, улада Суалтама, между тем как Луг — лишь его «духовный отец» и покровитель (это, конечно, позднейшая рационализация). Наконец, имеются следы и четвертой версии, вероятно, древнейшей, согласно которой Кухулин, подобно многим легендарным героям, — плод кровосмешения: он сын Дехтире от ее брата (по одному варианту — отца Конхобара).

Сватовство к Эмер

Сага эта служит ключом к пониманию многих других событий из жизни Кухулина (например, «Боя Кухулина с Фердиадом»). Тема со значительно шире заглавия. Наряду с самим сватовством она повествует о первых подвигах юного Кухулина. Обычно в сказаниях такого тина о сватовстве отец девушки, враждебный к жениху, ставит условием выполнение ряда опасных поручений, в которых тот должен погибнуть. Рассказчик использовал этот момент, чтобы дать картину «воинского обучения» Кухулина. Характерна роль обучающих его воительниц — палениц, в образе которых можно видеть след древнего матриархата.

До нас эта сага дошла в двух редакциях. Древнейшая из них, к сожалению, сильно испорчена, и, кроме того, утрачено ее начало; поэтому мы вынуждены были избрать для перевода другую, позднейшую, сложившуюся уже после появления скандинавов в Ирландии (в IX–X вв.). Стиль ее, пространный и неровный, местами уже сбивается на сказочный. Многие мотивы ее, как, например, львообразный зверь, в котором можно узнать мотив помогающего герою зверя, также скорее сказочного, чем собственно эпического характера.

Из саги «Угон быка из Куалнге»

Мы даем два отрывка из эпопеи «Угон быка из Куалнге»: «Разговор перед отходом ко сну» — введение, рисующее исходную ситуацию, и «Бой Кухулина с Фердиадом» — один из самых ярких эпизодов борьбы, которую Кухулин ведет с коннахтами, вторгшимися в Улад в то время как все остальные улады были поражены магической болезнью (см. «Недуг уладов»).

Оба отрывка написаны приподнятым, особенно украшенным стилем. Второй из них первоначально рассказывался самостоятельно и лишь позднее был включен в эпопею.

Болезнь Кухулина

Среди сказаний о Кухулине эта сага занимает видное место, ибо она обогащает его поэтическую биографию двумя важными чертами. С одной стороны, высший подвиг для эпического героя — проникнуть в «потусторонний мир» и с честью выдержать выпавшие ему на долю испытания. Подобно Гильгамешу, Вейнемейнену, Одиссею и многим другим героям, Кухулин также посещает «тот свет», но, в отличие от них, он получает туда приглашение от самих божественных существ, которые не могут обойтись без помощи земного героя. Как Диомед в «Илиаде», выступающий против Арея и ранящий Афродиту, Кухулин бьется с бессмертными и побеждает их. С другой стороны, этот героический мотив связан здесь с мотивами страстной любви. Именно на величайшего ирландского героя также распространен мотив любви между смертным и феей-сидой, столь излюбленный в ирландском эпосе (см. саги «Смерть Муйрхертаха» и «Исчезновение Кондлы»). По этому поводу в нашу сагу вставлены обширные стихотворные описания чудес «нездешней страны», весьма похожие на таковое же в «Плавании Брана».