"Вельяминовы" Книги 1-7. Компиляция (СИ) - Шульман Нелли

В Мэриленде Дэниел тоже ничего не узнал. Таверна была просто таверной. Спешиваясь, он сказал себе: «Хватит здесь торчать. Возвращайся в столицу и арестовывай Вильямсона».  Майор Горовиц взглянул на крыльцо. Макс, в чистой форме, стоял за спиной генерала Ли. Голубые глаза сверкали в полуденном солнце, белокурые, коротко постриженные волосы, шевелил ветер. Было тихо, наверху, в синем, безоблачном небе пел жаворонок.

Дэниел увидел, что Волк легко, едва заметно улыбается. Грант кинул Дэниелу поводья и пожевал сигару: «Генерал Ли, вы готовы принять условия капитуляции армии?»

Все молчали. Ли, наконец, порылся в кармане мундира и достал оттуда бумагу.

- Мы, ниже подписавшиеся военнопленные, Северной Виргинской армии, в день капитуляции командующего упомянутой армией генерала Роберта Ли, перед главнокомандующим армией Соединенных Штатов, генерал-лейтенантом Улиссом Грантом, торжественно даем слово чести. Впоследствии мы не будем служить в армии Конфедеративных Штатов, либо каком-нибудь другом вооруженном формировании, враждебном Соединенным Штатам Америки..., - глухой, тихий голос генерала разносился над лужайкой. Дэниел, облегченно, выдохнул:

-Вот и все. Господи, спасибо Тебе. Война закончилась.

Часть четырнадцатая

Вашингтон, апрель 1865 года

Майкл Вулф отдал Марте и семье этаж особняка, который когда-то принадлежал судье Бенджамин-Вулфу. Покойный дядя Дэвид его перестроил и расширил. Марта, сидя на мраморной скамейке в саду, полюбовалась изящным, в марокканском стиле, фонтаном. С Майклом они увиделись  в столице в начале прошлого месяца. Марта, добравшись до Омахи, послала ему кабель.  На перроне Юнион-стейшн они обнялись. Майкл, весело, сказал: «Шестнадцать лет, не могу поверить. Но ты совсем не изменилась, Марта».

Он и сам не изменился, оставаясь таким же легким, невысоким. Марта вспомнила «Тридцать ему. А Мэтью двадцать девять. Интересно, где он?»

-Не знаю, - в первый же вечер пожал плечами Майкл, - я давно о нем ничего не слышал. Бет, когда жила здесь, упоминала, что видела его в Ричмонде, но это несколько лет назад было. А с тех пор, - Майкл развел руками, - ничего.

Он все время проводил в Белом Доме. Майкл показал им карту страны: «Не сегодня-завтра война закончится. Нам придется восстанавливать промышленность, железные дороги…, Ты, кузен Степан, - он подмигнул, - нам очень пригодишься».

-Надо помогать бывшим рабам, Майкл, - заметила Марта, разливая кофе: «Надо обучать их грамоте, устраивать на работу, поддерживать тех, кто захочет переехать на запад...»

-Для этого у нас будет целое бюро, - гордо сказал Майкл, - я  написал Саре-Джейн, в Огайо. Я пригласил ее вернуться в столицу, она хорошо разбирается в образовании. И Бет, когда приедет в Америку, очень нам поможет, я уверен. Люди к ней прислушиваются. Она  даже из Святой Земли колонки в газету шлет.

Степан устроился инженером на военную верфь. Гражданских заводов в городе просто не было. Майкл улыбнулся: «Как только закончатся сражения, кузен, переходите на обыкновенную фабрику. Это, конечно, - он помолчал, - если армия вас отпустит, с вашим опытом, с вашими рекомендациями...»

-Мы к осени в Лондон собираемся, кузен Майкл, - покачал головой Степан, - там обоснуемся, пока что. А потом, - он потрепал сына по голове, - посмотрим. Может быть, подземную дорогу продолжим строить, или  в Египет отправимся, на Суэцкий канал.

Петенька, как только прочел в газете о подземной дороге, засыпал и просыпался с одним желанием, как можно быстрее добраться до Лондона. Однако Марта, все равно, строго заметила: «Война войной, дорогой мой, а учиться надо. На перевале Доннера мы с папой тебе преподавали. Теперь пора в школу, хотя бы до июня».

Петенька закатил голубые глаза.  В горах Сьерра-Невада ему нравилось. Он был подручным на отцовском участке. По вечерам родители занимались с ним математикой и языками. Петя болтал с китайскими рабочими, по выходным он, с отцом и матерью, охотился. Они привезли в столицу несколько шкур гризли. Одного медведя Петя убил сам. По крайней мере, ему так хотелось думать, потому что мама уступила решающий выстрел. С детьми инженеров и десятников он купался в холодном, высокогорном озере, на перевале. Петя поднимался с рассветом и засыпал, как только голова его касалась подушки.

-Поздоровел он, конечно, - ласково подумала Марта, разворачивая письмо.

-Десять лет, а чуть ли ни пятнадцатилетним выглядит. На коне отлично ездит, Степушка его клинком владеть научил, стреляет..., Все с Петей хорошо.

Она так и держала в руках листок. На перевале Доннера у них был собственный дом, уютный, маленький, с очагом из горных валунов. Крыльцо выходило на покрытые снегом вершины. Вечером, Марта садилась с папироской на ступени. Небо было сверкающим, огромным, таким, как в Сибири, переливались звезды. Она, отчего-то вспоминала тягучие, грустные песни, что слышала в Семипалатинске, у Иртыша. Марта подпирала щеку ладонью: «Все наладится, непременно. У нас родится дитя..., Все будет хорошо».

Они со Степаном об этом не говорили, но Марта иногда ловила на себе его тоскливый взгляд,  будто муж хотел сказать что-то и боялся.

Майкл устроил Петю в частную школу Эмерсона. Марта немного опасалась, что сына, из-за русской фамилии, начнут дразнить. Петя, после недели занятий, довольно хмыкнул:

-Они мне все в рот смотрят, мамочка. Они дальше Нью-Йорка не выезжали, а я был в России, Китае, Японии, умею играть в го, убил медведя..., - Марта рассмеялась и поцеловала его: «Хвастун ты у нас, Петенька! Хорошо, что ты с мальчиками подружился».

Петя успел обегать весь Вашингтон. Майкл устроил им места на галерее Капитолия, они слушали дебаты в Палате. Вечером, за ужином, Петя спросил у отца: «А в России, папа, когда парламент появится? Ты говорил, мой дедушка участвовал в восстании, для того, чтобы ограничить власть императора».

-Для этого время еще не пришло, милый мой, - вздохнул Степан. В спальне, он, недоуменно, поинтересовался у Марты:

-Для чего нужны все эти разговоры? Идет война, зачем тратить время на какие-то, - Степан посмотрел на первую страницу National Intelligencer, - обсуждения налогов на алкоголь, чай и кофе?

Марта сидела на постели, в кружевной рубашке, расчесывая волосы. Она отложила серебряный гребень, запахло жасмином. Женщина, весело заметила:

-Это демократия, Степа. Сенатор, - Марта взяла газету, - из Массачусетса хочет внести на обсуждение новый закон. Это его право, а право Сената, отклонить или принять предложение. Потом Палата, потом президент..., - Марта начала загибать пальцы.

-Неудивительно, - ехидно заметил муж, - что вы четыре года воюете, если для каждого решения нужно провести его через Конгресс.

Марта потянулась:

-Крымская война тоже шла четыре года, Степушка, а никакого Конгресса у вас не было. И еще долго не будет, - добавила женщина: «Демократия в Америке кровью завоевана. Люди голосуют за своих представителей и доверяют их решениям. И мы будем голосовать, - Марта устроилась в постели, - если когда-нибудь в Америку вернемся».

-Ничего не изменилось, - горько подумала она, держа в руках конверт: «И к врачу с таким не пойти. Он не поймет, о чем я говорю...»

Марта старалась не думать о  Сендае, но иногда, все равно, спрашивала себя:

-А у нее? Как было у нее? Наверное, ей со Степушкой было хорошо..., И мне было, - она дернула углом красивого рта и успокоила себя: «Все еще случится, обязательно».

Они получили письма из Лондона. Питер сообщал, что у них все в порядке, Грегори учится в Итоне и ждет приезда Пети.

-Кузен Стивен вернулся на подземную железную дорогу. Мы ее расширяем, прокладываем новые ветки. Кузина Мирьям учится частным образом, чтобы сдать экзамены в Лондонском Обществе Аптекарей. Она подружилась с еще одной женщиной, которая хочет стать врачом, мисс Андерсон. Они надеются, что в следующем году получат лицензии фармацевтов. После них недолго и до врачебных дипломов. Полина с детьми живет в Оксфордшире, а его светлость в поезде Лондон-Банбери, - Марта, невольно, рассмеялась.