Первый выстрел - Георгий Тушкан

— Ты с ума сошел! Немедленно отнеси все это туда, откуда взял! Ведь тебе за это…

— Ничего не будет. Мне нужен.

— Бог мой, зачем?

— Я теперь вместе с Сережей организатор комсомольской ячейки.

— Что, что?

— Будем создавать в Судаке Коммунистический Союз Молодежи. Это как бойскауты, только наоборот: те — белые, а мы — красные.

— А зачем красным бойскаутам оружие?

— Как — зачем? А если беляки устроят налет на Судак? Сейчас их в горах полным-полно. А я — комсомолец!

— Ведь ты совсем еще мальчишка! И вдруг — организатор комсомола! Кто тебя назначил?

— Гаврилов, председатель ревкома. Для этого и вызывал.

— Ты серьезно?

— Вполне.

— Тогда они несерьезные люди. Это же верх легкомыслия — назначать мальчишку…

— Мама, ты ничего не понимаешь…

— Варвара Дмитриевна говорит, что военные флоты Англии, Америки и Франции с войсками на борту уже плывут к берегам Крыма. Уход из Крыма добровольческой армии — только маневр, чтобы заманить сюда красных.

— Теперь понятно, кто запугивает судачан. Вот я заявлю в Особый отдел — кто распускает слухи, и твоей Варваре Дмитриевне не поздоровится. Белым — крышка! Амба! Каюк! Капут! Точка! «Пароход идет, дымит кольцами, будем рыбу кормить добровольцами».

— Нет, ты скажи: ты отдаешь себе отчет в том, что ты наделал, согласившись стать комсомольцем? Да еще организатором? Ведь это сразу восстановит против тебя всех.

— Подумаешь, испугался! И не всех, а только тех, о ком Лермонтов сказал, что они, «жадною толпой стоящие у трона, свободы, гения и правды палачи», всяких там князей, графов, дворянских контрразведчиков и прочих буржуев, их детей и прихвостней. А ты… подпеваешь буржуазии.

Юлия Платоновна, мало сказать, была удивлена — она была потрясена, услышав все это от сына.

— Господь с тобой, Юра!

— Я в господа бога не верю! Если бы бог, как нас учили, создал человека по образу и подобию своему, человек был бы как бог. А если человек такой еще несовершенный, значит, либо бог такой же, либо бога вообще нет.

— Ну вот что! Я беспокоюсь о тебе как мать. Я еще курсисткой была в кружке революционеров, и не тебе зачислять меня в буржуи… в буржуйские подпевалы.

Юра смутился:

— Ты извини, мама, это я сгоряча!

— Все сгоряча! Сгоряча ты вступил в комсомол. Сгоряча притащил сюда весь этот военный арсенал. То, что ты связал свою судьбу с красными, восстановит против тебя многих. Ты должен быть готов к тому, что некоторые знакомые перестанут с тобой здороваться, будут третировать тебя, распускать о тебе вздорные слухи. Поэтому я очень прошу: не горячись, не ссорься с людьми. Ну, будь красным бойскаутом, но откажись от оружия. Ведь если добровольцы вернутся…

— Я уйду в горы и стану красно-зеленым…

— Но ведь ты еще совсем мальчишка!

Юра рассердился. И неизвестно, что бы он еще наговорил, но в это время вошел отец.

Увидев Юрин наган, кортик и «лимонки», Петр Зиновьевич свистнул от удивления, чего никогда не делал, и спросил почти теми же словами, что и Юлия Платоновна:

— Ты что, с ума сошел?

Юра объяснил.

— Теперь он увлечется, забросит учение, — вмешалась Юлия Платоновна, — и неизвестно, чем все окончится, если учесть, что положение неустойчивое.

— Я не дурак и не брошу гимназию! — резко ответил Юра.

— Честное слово? — обрадовалась мать.

— Честное слово! — ответил Юра и выжидательно уставился на отца.

— Сбивать хлопца с правильного пути незачем, — сказал Петр Зиновьевич. — Организация молодежи — дело нужное. Будущее за большевиками. Только они одни сумели организовать взбудораженные революцией стихийные толпы, направить их на нужные, умные дела, дать этим массам цель, благородные идеи и организацию. Но помни: дело, за которое ты берешься, ты должен изучить досконально: идейную программу, план работы, как проводить собрания, ораторское искусство… Все это не так просто. Ты активен, но уж слишком напорист, ребячлив, резок. С людьми надо помягче. Не зазнавайся и не перебарщивай. И помни, что ты не власть. Учти: до сих пор на тебя никто не обращал внимания, а сейчас о тебе будут говорить, обсуждать твои поступки. Ты должен служить примером для других. Поэтому чаще поглядывай на себя со стороны и помни: у большевиков строгая дисциплина. А в тебе проявляются какие-то анархические черточки. С этим надо кончать! Ну, в добрый путь! Хлеб» получил?

— Нет. Невозможно. Очередь огромная, а хлеб кончился.

Отец выразительно посмотрел на Юлию Платоновну.

— У нас, — сказала она, — еще есть полмешка сеянки! Я испекла лепешки. Говорят, продовольствия в Судаке нет, и будет голодно. Надо бы съездить в степь с вином и обменять на зерно и муку.

— Проезда нет. На дорогах грабят бело-зеленые, — предупредил Юра.

— По-видимому, введут хлебные карточки, — сказал отец.

В маленьком винодельческом курортном Судаке, не имевшем ни фабрик, ни заводов, отрезанном горами от степных зерновых районов Крыма, не было запасов продовольствия. Обычно его все время подвозили, а теперь подвоз прекратился. Поэтому судачане первыми в Крыму начали голодать еще задолго до «большого голода».

2

После разговора с отцом Юра прочел брошюру о комсомоле. Но в ней речь шла главным образом о фабрично-заводской молодежи, а такой в Судаке не было. Об участии комсомольцев в мировой революции — две-три общие фразы. А о том как воевать с бандами белых в горах, вообще ни слова. Правда, брошюра была издана в Твери.

А ведь для них, судачан, сейчас главное — покончить с белобандитами.

Сергей все еще не появлялся. Что делать? Подростки из слободки — Сережкино дело. Юра с Колей отправились по дачам поговорить «с подходящими хлопцами и дивчатами», как сказал Гаврилов. Пришли к сестрам Холодовским. Те сразу согласились записаться в комсомол. Заодно Юра расспросил о пропущенных уроках, узнал, что задано.

По дороге встретили Франца Гута у ворот их дачи. Юра сгоряча сказал ему, чем они с Колей заняты.

— Тебя за твое комсомольство белые, когда вернутся, вздернут на первом же телеграфном столбе. Слушай, брось комсомол. Откажись. Я никому не расскажу, что тебя назначили организатором.

— Ты это серьезно?

— Держу пари, что тебе никого не удастся завербовать в комсомол. Нет таких дураков, чтобы рисковать своей жизнью ради каких-то дурацких идей.

— Значит, ты за белых?

— Нет! Я сам за себя! Я нейтральный.

— А когда пришли немецкие войска, ты не был нейтральным. Кто называл Крым «Шварценмергебите»! Ты не прикидывайся дурачком.