Михаил Горбачёв. Жизнь до Кремля. - Николай Зенькович

Е. Чазов:

— Пользуясь мягкостью и слабостью Черненко, они нередко превышали свои полномочия, хотя по уровню своих организаторских и политических возможностей им было далеко до пришедших с Андроповым лиц. Кстати, этим они вредили Черненко, его репутации. Моё уважение к ним полностью пропало после того, как они стали внушать Черненко необходимость досрочного, уже осенью 1984 года, проведения XXVII съезда партии. Я узнал это от самого Черненко, когда в очередной раз призывал его ограничить свою рабочую нагрузку. «Не могу ничего обещать, — отвечал он мне. — Помощники доказывают, что съезд партии надо проводить в этом году, чтобы рассмотреть и утвердить новый пятилетний план развития страны до наступления нового года». Это была явная уловка, так как стало обычным утверждение этих планов после начала новой пятилетки.

На съездах, как правило, не было принципиальных возражений, а те дополнения, которые принимались на них, легко корректировались в ходе выполнения пятилетнего плана. То, что это уловка, понимали все: члены ЦК, работники его аппарата, Совета Министров и Госплана. Понимали, что при тяжелобольном Генеральном секретаре досрочное проведение съезда партии призвано укрепить позиции его окружения и в определённой степени обеспечить в будущем его благополучие.

Вопрос о досрочном проведении съезда начал обсуждаться в окружении Черненко слишком поздно, чтобы успеть подготовиться к такому масштабному политическому мероприятию к концу 1984 года. Трудно сказать, что удерживало от этого неразумного шага — мнение ли Черненко, понимавшего, что он не готов выступать на съезде с новыми идеями, начавшееся ли развитие его болезни, активное противостояние новой прогрессивной группы в руководстве страны. Но факт остаётся фактом — съезд в 1984 году не состоялся, а те, кто хотел его организовать, вынуждены были уйти с политической арены после смерти Черненко.

Парижская «Монд», 21 марта 1984 года. Корреспондент Мишель Татю пишет о В. Прибыткове:

«Новый деятель появился в кильватере Черненко сразу после избрания на пост Генерального секретаря… Речь идёт о В. Прибыткове, который в качестве «помощника» присутствовал при встречах с Бушем, Моруа, Колем и другими… Сегодня В. Прибытков является уже депутатом Верховного Совета… Судя по всему, на этом дело не остановится. Он может рассчитывать войти в состав ЦК на следующем съезде партии через два года, а возможно даже и на более высокие посты. Разве сам Черненко не занимал двадцать лет назад весьма схожий пост при своём патроне — Л.И. Брежневе?..»

В. Афанасьев:

— Черненко начисто был отрешён от земных дел. Но возле него, от его имени действовала умная, до предела энергичная, настырная команда помощников и советников: Прибытков, Печенев, Лаптев и другие. Они делали всё, что хотели. Пользуясь болезнью шефа, они вершили головокружительные карьеры, подозреваю, что рвались в кресла секретарей ЦК. Зная, что Черненко долго не протянет, они пытались очередной XXVII съезд партии созвать досрочно (на год раньше). Развернули бурную деятельность. Особенно усердствовал Вадим Печенев, молодой доктор философских наук, профессор.

В декабрьском номере журнала «Коммунист» была опубликована пространная статья за подписью Черненко — «На уровень требований развитого социализма». Кроме дифирамбов в пользу «развитого социализма» и тривиальных рекомендаций по идеологической, воспитательной работе партии в статье ничего не просматривалось. Статья как статья, много таких гуляло по просторам газет и журналов. Но ажиотаж вокруг именно этой статьи поднялся страшный.

Вадим Печенев принёс в «Правду» две огромные рецензии на статью Черненко, где материал расценивался как высочайшее достижение марксистско-ленинской мысли. Я пытался отказаться от публикации этого опуса. Пошёл к секретарю ЦК Зимянину за советом, и тот взял решение щекотливого вопроса на себя. Но и у него ничего не получилось. Печенев не согласился даже с небольшой правкой Зимянина, не говоря уже о моей, серьёзной кардинальной правке. Нам было твёрдо сказано, что такова воля Черненко.

Таким образом «Правде» были буквально навязаны две огромные (по два подвала каждая) рецензии на статью Черненко — очередные непревзойдённые шедевры марксистско-ленинской мысли.

Горбачёв, вскоре вступивший на пост генсека, лукавую команду разогнал. Прибыткова отправили работать во Всесоюзное общество по защите авторских прав, Печенева — в журнал «Политическое самообразование», Косолапова — в Московский государственный университет, Стукалина — послом в Венгрию. Только Лаптева благодаря стараниям А.И. Лукьянова, тогдашнего секретаря ЦК, и, должен признаться, моим хлопотам оставили на прежнем месте — главным редактором «Известий». Позднее, по протекции того же Лукьянова, Лаптев стал Председателем Совета Союза Верховного Совета СССР, где окончательно показал свою полную бездарность. От своего шефа, Лукьянова, когда тот угодил в «Матросскую тишину», Лаптев просто отвернулся. Выбросил партийный билет, отрёкся от прошлых взглядов. Когда-то он работал у меня в «Правде» заместителем. Был прямолинейным марксистом-ленинцем, беспощадно вымарывал малейшие прегрешения против марксизма-ленинизма из статей, которые редактировал. За двадцать лет после защиты докторской диссертации не написал ни одной мало-мальски заметной статьи, а науку и вовсе забросил.

О. Захаров:

— Новые помощники генсека Прибытков и Печенев настойчиво внушали больному Черненко мысль о досрочном проведении XXVII съезда партии, мотивируя это рассмотрением и утверждением нового пятилетнего плана. Но не это было главным в их предложениях. Они руководствовались своими личными желаниями и амбициями, чтобы попасть в состав ЦК КПСС. Как мы знаем, съезд партии при жизни Черненко не состоялся.

Какими же мотивами они руководствовались в действительности — личными, как утверждает и Арбатов, или высшими, так сказать, идейными?

Г. Арбатов:

— Трудно поверить, но в тот период находились люди, пытавшиеся сделать ставку на Черненко, построить на его немощи свою карьеру. Среди них я прежде всего хотел бы назвать Р. Косолапова — тогда главного редактора журнала «Коммунист». Черненко, не знаю уж почему, безгранично ему верил, считал его самым выдающимся идеологом и теоретиком, постоянно держал около себя. Он и В. Печенев, помощник Черненко, вместе с небольшой группой друзей и единомышленников были самыми близкими к руководству людьми. Вели они себя смело, даже вызывающе. По взглядам своим Косолапов был, пожалуй, догматическим (хотя и вполне грамотным, в цитатах сведущим) сталинистом. И старался — благо должность главного редактора теоретического и политического журнала ЦК КПСС давала такую возможность — пропагандировать и распространять эти взгляды. Ничего удивительного тут, собственно, не было. Для того времени даже естественно. Чего я не мог понять, так это надежды использовать близость к Черненко, чтобы сделать карьеру, пробиться в «главные идеологи» партии, в руководство.