Ледяной ад (сборник) - Хол Клемент

– Я понял, – прошептал Вайнсер своим высоким шепотом, – если мы не сможем создать такую схему, то ничего не докажем, но если нам это удастся, то несколько поколений психологов будут избавлены от печальной участи скатиться к метафизике. Кстати, ваша аналогия с электронной схемой, вероятно, лучшая возможность, и мы вполне можем продолжить обдумывание этой проблемы, не забывая, что это всего лишь аналогия. Мне так же сдается, что если мы даже и не решим полностью проблему доктора Уорена, я более чем уверен, что в результате мы получим много полезных идей, касающихся самого компьютера. Он работает, доктор, по принципу, довольно похожему на «связионизм», о котором вы упомянули, хотя роль нервов у нас и выполняют электрические токи, а не материальные связи.

– Я согласен, – кивнул головой Радд, – задача кажется не только стоящей сама по себе, но и многообещающей в отношении побочных продуктов. Надеюсь, вы не будете возражать, если я буду оказывать вам посильную помощь по мере того, насколько мне позволит моя основная работа.

– Конечно, нет. Чем больше в решении этой задачи будет участвовать людей, понимающих в компьютерах, тем лучше. Честно признаюсь, что я не знаю даже – с чего начать подготовку моих данных для ввода в компьютер. Возможно, если мы сейчас на них взглянем…

Голос Уорена утонул в выжидательной тишине. Разговор подхватил Вайнсер.

– Полагаю, что ваши материалы еще не доставлены в ваш кабинет, у наших людей много дел после того, как подходит ракета с обеспечением. Я предлагаю сейчас перекусить, я ем, доктор Уорен, несмотря на мою внешность. И уверен, что все будет готово к тому времени, как мы поедим.

Предложение было всеми одобрено, и после того как Уорен, впервые принял пищу в невесомости, трое ученых направились к «кабинету», в который должны были доставить данные психолога. Слово, используемое Вайнсером, не совсем подходило в данном случае: кабинетом оказался своеобразный перекресток между чертежной, физической и фотографической лабораториями. Ящики, в которых находились данные психолога, были пристегнуты к стене, герметические оболочки вскрыты, но крышки оставались пристегнутыми, чтобы не дать содержимому свободно вылететь наружу. Уорен, который к этому времени уже приобрел некоторую сноровку в передвижении в невесомости, подлетел к контейнерам и начал извлекать оттуда бесчисленные тетрадки, пачки фотографий и отдельные бумажные листочки, содержащие, похоже, наскоро записанные мысли. Все это он переносил на многочисленные столы и закреплял там с помощью пружинных скрепок, которые здесь заменяли магнитные пресс-папье, непременный атрибут всех столов, находящихся в условиях невесомости. Двое других ученых не делали никакой попытки помочь ему, понимая, что материал располагается в определенном, неизвестном им, порядке, но когда ящики опустели, они проследовали за Уореном к одному из столов, где и получили сжатую и хорошо иллюстрированную лекцию по основам психологии. Иллюстративный материал состоял частично из сведенных в таблицы данных, частично из схематических «круговых диаграмм», с помощью которых психолог предпочитал иллюстрировать такие вещи, как условные и безусловные рефлексы, а также широким набором хороших рисунков и микрофотографий нервов и мозговой структуры. Вводная лекция закончилась, Вайнсер взял инициативу в свои руки, и вся троица начала решать задачу по преобразованию всех эти данных в вид, удобный для восприятия «органами чувств» гигантского компьютера.

Эти органы были разнообразны по своей природе. Чисто цифровые данные можно было представить в виде перфоленты или перфокарт, как это и делалось во многих машинах середины двадцатого столетия, хотя апраксимационные задачи, которые занимают у подобных устройств несколько часов, могли быть решены, а результаты данных сведены в таблицу за несколько секунд благодаря всего лишь дюжине невероятно сложных микросхем этого сооружения.

В дополнение машина обладала глазами-линзами, которые были сфокусированы на точно откалиброванной чувствительной сетке, куда можно было нанести напрямую такие элементы, как графики и электронные схемы, если они изначально были изображены точно в соответствующем масштабе. Несмотря на свою уникальность, на последнем месте в глазах Вайнсера и его помощников стояло «ухо», которое позволяло надиктовывать данные. Машина обладала словарем примерно в шесть тысяч слов, который постоянно увеличивался техником, ответственным за это устройство и тратившим на это свое свободное время. Десять микросхем могли интегрировать эти слова в предложения английского языка; машина могла как слушать, так и отвечать. Поскольку этот метод не давал таких точных результатов, как предыдущие два, то команда станции рассматривала его скорее как забаву; эта работа производилась совершенно неофициально и в свободное от работы время молодыми членами команды станции. Независимо от того, имело ли это практическую пользу, «ухо» придавало всему компьютеру, даже в глазах Вайнсера, когда ему продемонстрировали работу этого устройства, некую ауру сверхъестественности.

Хотя они подозревали, что, возможно, в дальнейшем эта способность и окажется им полезной, тем не менее Вайнсер и Радд определенно настаивали, что фотоэлектрический анализ потребуется для большинства данных Уорена. Значит, нужно перечертить все диаграммы разноцветными чернилами в необходимом масштабе. Вайнсер прямо-таки оттаскивал Радда от его непосредственной работы, привлекая к черчению. Того передергивало, но он мужественно садился за работу. Единственное, чем успокаивал себя Радд, так это мыслью о том, что данные диаграммы окажутся детским лепетом по сравнению с теми, которые должны получиться в результате обработки, а это будет уже головная боль Уорена. С последним предположением Вайнсер был согласен, в его бесстрастном шепоте во время работы чувствовалась неослабевающая заинтересованность.

Поставленная задача более других походила на испытательный тест. Данные заранее проведенных экспериментов были сведены в диаграммы и введены с помощью одного из глаз. Выходная пленка содержала стандартные диаграммы условных рефлексов, что чрезвычайно понравилось Уорену; Вайнсер и Радд были удовлетворены и тут же приступили к обработке данных более сложных экспериментов. Только две из тридцати с лишним микросхем устройства были задействованы для получения первого результата, причем одна из них работала исключительно в режиме «памяти», и создавалось впечатление, что можно будет сделать еще очень много, прежде чем они достигнут механических пределов.