Кетополис: Киты и броненосцы - Грэй Грин

– Марта не знала о тайнике. Давай проверим. Что ты теряешь?

– Да, – поддержал Ушлого голос, – а что мы теряем?

Роберт посмотрел на свое отражение в оконном стекле. На Кето навалилась ночь.

На улице неслаженный хор затянул что-то ухарское. Рабочие, которых на Втором Прикосновении было уже больше, чем клерков, разминались перед завтрашним праздником. В хмельное многоголосие иногда вклинивалось грохотание фейерверков, доносившееся из Пуэбло-Сиама.

Роберт снова посмотрел на часы – терять и вправду было особо нечего.

– Ладно, Джеки. Давай попробуем. Но учти, если там пусто или ты попытаешься сорваться – я тебя на линьки пущу. – Ирландец вложил кольт в кобуру, не спеша достал из саквояжа пружинный риггингнайф. Срезал веревки и, глядя на Питса, елозящего посиневшими кистями между колен, спросил: – Кстати, Ушлый, а правду морзянят, что ты себе жабры вшил? – Питс хмуро кивнул. – А куда? – Роберт оттопырил ворот заляпанной бурым рубашки.

– В спину, под лопатки.

– Под лопатки, – недобро протянул Ирландец. – Если твои жабры захотят оторваться от меня хотя бы на два ярда, я в них свинца насыплю. Чтоб нырялось глубже. Понял?

Питс промолчал.

Воздух в кабаке был тяжелый, дымный и кислый. Рваная мелодия заводного клавесина едва перекрывала стоящий гул. Призывно колыхая пышными юбками, по залу ходила пара дамочек. Они иногда останавливались у столиков, наклонялись и что-то шептали морякам, кивали в сторону широкой лестницы, ведущей на второй этаж.

Роберт оглядел завсегдатаев-выпивох, заприметил грузную фигуру в углу за стоящим особняком столиком. Он стоял под лестницей, торцом к стене, украшенной здоровыми, в рост, деревянными панелями. На одной из них очень натурально подмигивала большегрудая русалка. Роберт ткнул локтем Джеки и подошел к трактирщику:

– Эй, любезный!

Любезный перестал поучать официанта в задрипанном переднике и обмерил взглядом новых гостей:

– Желтомордых не обслуживаем.

Джеки облизал губы, засопел. Здоровяк за столиком под лестницей отставил кружку и смотрел трезво, внимательно. Роберт осклабился в ответ и продолжил:

– Мне нужна Марта.

– Ты плохо слышишь? Желтомордых мы не обслуживаем. Пусть твой приятель подождет на улице.

Разговор начал утомлять Роберта. Он резко вытянул руку в лицо трактирщику, зацепился за ямку под ухом, сжал челюсть, надавил на глазное яблоко.

– Не дергайся, – Роберт чуть потянул на себя, – и дверной пусть сидит ровно. Ну! – большой палец надавил сильнее. Трактирщик коротко махнул рукой. Вскочивший было здоровяк остановился, но за стол, однако ж, не сел.

– Мне нужна Марта из синей комнаты, – отчеканил Роберт.

– Да она, она уж почти год не работает! – заторопился трактирщик. Роберт чуть ослабил хватку. – Сейчас это комната Надин.

– Надин, так Надин, – Ирландец разжал пальцы и повернулся к лестнице. Дверной сверлил его взглядом, крутя желваками. – Идем, – Роберт толкнул Питса.

– Но она занята, – попытался остановить их трактирщик.

– А мы ненадолго, – бросил через плечо Роберт и, проходя мимо дверного, снова осклабился: – Даже не думай, мальчик. Калеки в твоем деле не нужны.

Роберт пропустил Питса вперед и, когда они оказались на втором этаже, вынул револьвер. Длинный коридор заканчивался большим окном, выходящим на море. Одна из стен была размалевана фривольными картинками, в другой выстроились палитрой прямоугольники дверей. Дальняя отворилась – из комнаты вывалился краснолицый, по виду клерк. Отер усики, нахлобучил котелок. На ходу полез в рукава добротного кашемирового редингота. И только тогда увидел сначала Питса, а потом дуло кольта.

– Ас виду такой приличный господин, – укоризненно покачал головой Роберт. И загоготал, глядя, как стремительно бледнеет любитель прилипал. – Пшел!

Клерк пустил с места и кубарем скатился по лестнице. Внутри Роберта пружиной начало раскручиваться нехорошее, шальное веселье.

– Здесь, – хмуро сказал Питс, остановившись напротив окрашенной синей краской двери.

– Ума не приложу, Джеки, как бы я без тебя разобрался, – ухмыльнулся Роберт. Отступил на шаг и ударил ботинком по овальному глазу личинки. Дверь хлопнула, ударилась ручкой о стену и попыталась снова закрыться. Роберт подхватил под локоть Питса, толкнул ей навстречу. Подмигнул любопытной девушке, выглянувшей из соседнего номера, и навел револьвер на кровать:

– Лицом к стене!

Надин два раза просить не пришлось. Она взвизгнула, подхватила бирюзовую простыню, забилась в угол и уже там начала кутать в нее свои прелести. Мужчина не сдвинулся с места. Так же полулежал-полусидел на кровати, облокотившись на подушки. Лишь слегка повернул голову, одарив Боба стеклянным взглядом, да еще больше растянул приклеенную улыбку. В комнате остро пахло сомской дурью.

– Ты только глянь, Бобби, они и комод умудрились покрасить! – Питс погладил дерево, покрытое наростами синей масти. – Давай, подсоби!

– Справишься, – сплюнул Роберт. Взгляд заскользил по всем этим васильковым занавескам, аквамариновым обоям, кубовым коврикам и салфеточкам, повсеместно натыкаясь на затейливых рыбок. Даже потолок был расписан ими, и Ирландец почувствовал себя в аквариуме. Ему отчего-то вдруг вспомнились пучеглазые питомцы Шульца.

Питс уже выдернул из комода все ящики и завалил его задней стенкой кверху.

– Дай перо, Бобби!

– Может, и пушку тебе дать? – ухмыльнулся Роберт.

– Да тут нужно планку ковырнуть! – взорвался вдруг Питс. – На, сам погляди!

Смотреть Роберт не стал, бросил ему под ноги нож и прислушался. По лестнице грохотали чьи-то ботинки. Грохотали часто и много. Роберт убрал револьвер в кобуру, засунул руки в карманы расстегнутого пальто, щелкнул курком. Развернулся к двери, расправил плечи. Сзади хрустнула и скрипнула поддетая сталью доска. Топот разливался уже по коридору.

– Она здесь, Бобби, здесь! – сказал упавшим голосом Питс.

– Ага, – ответил Роберт. Глянул краем глаза на темную коробочку в левой руке Ушлого, на полоску стали в правой.

– Брось свинокол! – В комнату ввалилась троица. Знакомый уже дверной и дюжий детина в матросском бушлате, левый отворот которого что-то топорщило. Спереди приосанился холеный брюнет в темно-сером с отливом костюме. Его плащ свободно висел, переброшенный через согнутую руку. Вот только рука была длинновата и целила мимо Роберта, туда, где стоял Ушлый.

Девка в углу ойкнула и тихо сползла по стене на пол.

Питс бросать нож не торопился. Вместо этого – сдвинулся чуть в сторону, наполовину закрывшись Ирландцем.

– Я сказал, брось свинокол, узкоглазый, – повторил брюнет. Особый говор и смуглое остро очерченное лицо выдавали в нем корсиканца.