Исход (Том 2) - Стивен Кинг

А где-то совсем близко раздался смех темного человека.

Рождественским утром 25 декабря они пустились в поход, который длился почти до Нового года. Снег покрылся плотным настом. Ветер надул снежные дюны, но аэросани с легкостью преодолевали их. Они надели солнцезащитные очки, чтобы не ослепнуть от сверкающего снега. Было морозно.

В рождественский вечер они сделали привал в двадцати четырех милях восточнее Эйвона, неподалеку от Силверторна. Теперь они были уже на подходе к перевалу Лавленд, под которым где-то был погребен туннель Эйзенхауэра. Пока они разогревали ужин, Стью сделал удивительное открытие. Рыхля снежную корку, сантиметрах в двадцати от того места, где они сидели, Стью вдруг увидел в глубине голубое железо. Он хотел привлечь внимание Тома к своей находке, но передумал. Мысль, что они сидели менее чем в двух футах над дорожной пробкой, над Бог знает каким количеством мертвых тел, была не слишком приятной.

Когда Том проснулся без четверти семь 25 декабря, Стью уже встал и готовил завтрак, что было необычно само по себе; Том почти всегда просыпался раньше Стью. Над костром в котелке булькал овощной суп. Кин с энтузиазмом наблюдал за происходящим.

— Доброе утро, Стью, — поздоровался Том, застегивая куртку и выбираясь из спального мешка. Он явно собирался кое-куда удалиться.

— Доброе утро, — ответил Стью. — И счастливого Рождества.

— Рождества? — Том уставился на него, абсолютно позабыв о том, что только что намеревался сделать. — Рождество? — снова повторил он.

— Рождественское утро. — Стью показал рукой в левую сторону от Тома. — Это все, что я смог найти.

А там в снежном насте стояла верхушка ели около двух футов высотой. Она была украшена серебристой мишурой, обнаруженной Стью на складе магазинчика в Эйвоне.

— Елка, — прошептал Том и застыл, очарованный. — И подарки. Это же подарки, Стью?

На снегу под елкой лежали три коробки, обернутые в голубую шелковую бумагу, с серебряными свадебными колокольчиками — в том маленьком магазине не оказалось рождественской упаковки даже на складе.

— Да, это подарки, — ответил Стью. — Для тебя. Думаю, они от Санта-Клауса.

Том возмущенно взглянул на Стью:

— Том Каллен знает, что нет никакого Санта-Клауса, да! Это от тебя! — Он расстроился. — А я ничего не приготовил для тебя! Я забыл… я не знал, что наступило Рождество… какой я дурак! Дурак! — Кулаком он ударил себя по лбу. Том чуть не плакал.

Стью подошел к нему.

— Том, — сказал он. — Ты преподнес мне мой рождественский подарок раньше.

— Нет, сэр. Я не делал этого. Я забыл. Том Каллен просто глупый болван, болван.

— Но ты сделал это. Самый лучший подарок. Я до сих пор жив. Я бы давно умер, если бы не ты.

Том непонимающе смотрел на Стью.

— Если бы ты не появился, то я умер бы в том овраге западнее Грин-Ривер. Если бы не ты, Том, я умер бы от пневмонии, гриппа или чего бы там ни было в том отеле штата Юта. Я не знаю, как тебе удалось найти нужные таблетки… был ли это Ник, Бог или Госпожа Удача, но это сделал ты. Поэтому не вини себя. Если бы не ты, я никогда не встретил бы это Рождество. Я перед тобой в неоплатном долгу.

Том сказал:

— Но это не одно и то же. — Однако он так и светился от удовольствия.

— Одно и то же, — сказал Стью серьезно.

— Ну…

— Давай, открывай свои подарки. Посмотри, что Санта-Клаус принес тебе. Я слышал скрип его санок ночью. Думаю, грипп не добрался до Северного полюса.

— Ты слышал его? — Том внимательно посмотрел на Стью, пытаясь понять, не шутит ли тот.

— Ну, я что-то слышал.

Том взял первую коробку и осторожно развернул упаковку — электронный автомобильчик с комплектом различных приспособлений и запасом батареек на целых два года, заветная мечта всех мальчишек. У Тома так и засверкали глаза, когда он увидел это великолепие.

— А ну-ка, опробуй его в действии, — предложил Стью.

— Нет, я хочу посмотреть остальное.

В другой коробке лежал свитер с изображением лыжника, стоявшего на вершине и опиравшегося на лыжные палки.

— Тут написано: «Я ПОКОРИЛ ПЕРЕВАЛ ЛАВЛЕНД», — сказал Стью — Мы этого еще не сделали, но это произойдет очень скоро.

Том быстро сбросил парку, надел свитер, затем снова парку.

— Здорово! Здорово, Стью!

В последней коробке, самой маленькой, был простой серебряный медальон на изящной серебряной цепочке. Тому изображение на медальоне показалось цифрой 8, лежащей на боку. Удивленный и растерянный, он смотрел на нее.

— Что это, Стью?

— Это греческий символ. Я помню его по познавательной программе «Бен Кейзи». Он означает бесконечность, Том. Вечность. — Стью потянулся к руке Тома, держащей медальон. — Я думаю, мы доберемся до Боулдера, Томми. Думаю, это было предначертано нам с самого начала. Мне хотелось бы, чтобы ты всегда носил его, если, конечно, не возражаешь. И если тебе когда-нибудь понадобится помощь, посмотри на него и вспомни Стью Редмена. Хорошо?

— Бесконечность, — задумчиво произнес Том.

Он надел медальон на шею.

— Я запомню это, — сказал он. — Том Каллен запомнит это.

— Черт! Чуть не забыл! — Стью кинулся к своей палатке и принес еще один сверток. — С Рождеством, Кин! Дай-ка я открою тебе вот это. — Он раскрыл пачку собачьих галет. Стью положил парочку на снег, и Кин с превеликим удовольствием проглотил их. Затем подошел к Стью и с надеждой помахал хвостом.

— Остальное позже, — сказал ему Стью, убирая коробку в карман. — Манеры — самое главное во всем, что ты делаешь, как сказал бы… сказал бы Плешивый. — Последние слова Стью произнес хриплым голосом, слезы навернулись ему на глаза. Внезапно он затосковал по Глену, Ларри, Ральфу в его вечно сдвинутой назад шляпе. Внезапно он затосковал по ним, по тем, кто ушел, ему ужасно недоставало их. Матушка Абигайль сказала, что еще прольются реки крови, пока все это закончится, и она оказалась права. В глубине души Стью Редмен обвинял ее и благословлял одновременно.

— Стью? Что-то случилось?

— Нет, Томми, все в порядке. — Стью порывисто обнял Тома, тот ответил ему тем же. — Веселого Рождества, старина.

Том, в голосе которого звенело сомнение, спросил:

— Можно мне спеть песню?

— Конечно, если хочешь.

Стью почти с уверенностью ожидал услышать «Веселые колокольчики» или «Снеговик», исполненные голосом ребенка, которому медведь наступил на ухо. Но очень приятный тенор запел фрагмент «Первый Ноэль».

— Первый Ноэль… — Голос Тома разносился над белой равниной, отдаваясь слабым эхом в горах. — Явились ангелы… зажглась Звезда… был бедным пастухом всегда… в полях стада овец паслись… в холодной длинной ночи ввысь…