Величайший из рода. Связующее звено - Евгения Киселева

о помощи. Но даже, если не придут, мне будет несложно убедить их вернуть мне должность, когда все поуляжется. Пойми, им никогда не удержать власть. Я много раз пытался донести до тебя все несовершенства человеческого мироздания, но ты не захотел услышать меня. – пристально уставился ему в глаза Ратников, и Макс ощутил воздействие на его мозг. – Максимилиан, я же говорил тебе, что этот мир полон несовершенств, и он ждет нашей помощи!

– Вы правы, этот мир полон несовершенств, он полон жестокости и подлости, и он заслуживает лучшей доли! Но точно не вас! – поднял он острый и полный вызова взгляд на министра. – Порядок может быть установлен разными путями: при помощи законов, обычаев, идеологии или введением военного положения. Но существовать он может лишь при определенных условиях, главным из которых является показатель образованности людей. Ведь осознать противоправность своих действий, раскаяться в содеянном, не может человек темный, не имеющий должного нравственного и культурного воспитания, не получивший элементарных цивилизационных навыков. А то, о чем говорите вы, это диктатура! Невежество и нищета, которые вы породили, никогда не спасут мир! И никакие великие идеи не оправдают той жестокости, что я видел за эти годы!

– Ты повторяешь бредовые идеи своего отца!

– Тогда просто убейте меня! Зачем я вам нужен?

– Убить? – рассмеялся Ратников. – Нет, это пока ждет! А что касается тебя, то мне нужен вовсе не ты, а то, что я могу получить лишь с твоей помощью! Мне нужна «карта альгоров»! Только заполучив ее я смогу рассчитывать на всемирное господство!

– Но карта потеряна. – удивился юноша. – Вы сами так говорили!

– Ты действительно очень глуп, если считаешь, что мой брат мог позволить ей потеряться! Этот остолоп свято верил в то, что она откроется одному из его потомков, и лишь тот сумеет прочесть ее и воспользоваться сокрытыми в ней знаниями, а потому должен был передать ее в надежные руки. Я был уверен, что он передал эту карту своей дочери! А ты ее единственный сын! – вновь уставился ему в глаза Ратников.

– Видимо, вы ее все же утеряли! – хмыкнул юноша. – Скорее всего, она сгорела в том же огне, что поглотил тела погибших в тот день.

– Нет, в огонь она точно не попала! – задумчиво проговорил Ратников. – Твоя мать должна была передать ее тому, кому доверяла. Раньше я полагал, что это Ян, но тогда я не знал о тебе! – тут его взгляд упал на разорванную рубашку на груди юноши. – Красивый медальон!

– Он принадлежал отцу, а не маме!

– Интересно! – Аркадий Романович протянул руку и сорвал с шеи цепочку.

Некоторое время он внимательно разглядывал его со всех сторон, а потом надавил в определенном месте. Кулон открылся, и Ратников победно рассмеялся, демонстрируя юноше ярко синий камень внутри украшения.

– Камень? – недоверчиво взглянул на него Макс.

– Ты ожидал увидеть свернутый в рулон лист бумаги? – усмехнулся Ратников. – Ты расстроил меня! Я ожидал большего, но ты всего лишь человеческое дитя! В тебе нет ничего от альгоров! Что ж, больше ты мне и впрямь не нужен! – отвернулся он. – Отто, он твой!

– Жаль у меня не осталось времени насладиться твоими криками! – в улыбке растянул свои тонкие губы Вагнер. – Но, будь уверен, твои сестрички будут долго страдать, прежде чем я убью и их! – наставил он оружие ему в грудь.

Макс почувствовал, как страх за близких наполнили его до краев. Он разлился по венам, заставив позабыть о боли, придал сил.

– Ты никогда не тронешь мою семью! – выпрямился во весь рост юноша.

Глаза Отто мгновенно затянулись густой белой пеленой, а сам он упал на колени. Солдаты, что еще секунды назад удерживали юношу, покорно разошлись в стороны и сложили оружие.

– Отто, чего ты ждешь? – нетерпеливо окликнул его Ратников, и лицо его окаменело при взгляде на юношу. – Как тебе это удалось?

– Верните мне карту! – мысленно обратился к нему Макс, и Ратников отступил на шаг. – Вы не используете ее во зло!

– Ты оказался сильнее, нежели я предполагал! – усмехнулся он. – Только… Ах!

Ратников болезненно схватился за руку, в которой сжимал медальон, и кулон выпал.

– Ты? – тяжело дышал Ратников. – Это невозможно! Род альгоров был прерван!

– Он возродится!

– Он уже никогда не возродится! – достал оружие Ратников. – Ты станешь последним!

– Я готов поспорить! – улыбнулся Макс, и Ратников поднял испуганный взгляд к небу.

Воздух быстро наполнялся запахом озона, как это бывает после грозы, а голубой купол небосвода подернулся прозрачной рябью. И вот уже нечто огромное стало проступать прямо над головами. Огромный, сияющий в лучах солнца диск, казалось был отлит из единого куска металла, но металла необычного, он казался прозрачным, пропускающим сквозь себя свет.

– Вы ничего не сделаете! Их корабль защищен специальными кодами Совета! – пояснил Макс, когда Ратников отдал приказ открыть огонь по противнику из пушек, установленных на шаттле. – Их любезно предоставил мне Лось Василий Львович.

Ратников поспешно отступал, но их обоих уже окутал липкий и на удивление теплый туман. Поднимаясь от земли он связывал по рукам и ногам, мешая двигаться. Экс-министр что-то кричал, и словно издалека Макс видел, как тот стреляет в него, но пули тонули в густой дымке, не долетая до цели. Вскоре из этого тумана показались новые фигуры. Высокие и тонкие, они были одеты в развивающиеся плащи и причудливой формы доспехи, чем-то напоминающие не то средневековые латы, не то наряды древних фараонов.

– Макс! – с широкой улыбкой на лице, бросился к нему светловолосый юноша.

– Арн, что происходит?

– Помнишь, ты велел мне связаться с Шевченко? Я сделал все, как ты просил, поддерживал с ним связь на протяжении всего этого времени. Когда он сообщил, что вы готовитесь к государственному перевороту, старейшина решил, что мы не оставим вас!

– Какой еще старейшина? – удивленно уставился на него Макс, но ответ он получил еще до того, как Гольц заговорил.

Человек, что застыл между ним и Ратниковым, был невероятно стар. Его тонкая белая кожа, казалось, никогда не знавшая солнечного света, плотно обтянула череп. Серебряные, переплетенные замысловатыми косами волосы спадали до плеч. Но самым удивительным в его внешности были глаза, такие суровые и черствые на первый взгляд, и в то же время наполненные безграничной добротой.

Старик был величественно спокоен. Он шел легко и свободно, чуть шелестя длинным светлым плащом. Его взгляд был обращен лишь на Ратникова, который, упав на колени, встревоженно наблюдал за приближающейся к нему фигурой.

– Ты огорчил меня, сын! – произнес старик шипящим, как у Ратникова, голосом.

– Сын? – изумленно следил за ними Макс. – Сколько же