Барабаны осени - Диана Гэблдон

пота, запах пота Брианны, слабый аромат ее страха, который примешивался к желанию. Он закрыл глаза и вдохнул. Медленно прижался к ней. Скользнул в нее. Ощутил на щеке ее слезы и до крови прикусил себе губу.

Ее ногти впились в его грудь.

— Продолжай! — прошептала она.

Один резкий толчок, и он овладел ею.

Роджер замер, прикрыв глаза и тяжело дыша, балансируя на пике наслаждения, острого, почти болезненного. Он смутно ощутил, что эту боль, должно быть, испытывала Брианна.

— Роджер?

— Да?

— Ты… Он правда большой? — сдавленно прошептала она.

— Ох… Обычный. — Вспышка беспокойства затмила опьянение. — Тебе очень больно?

— Н-нет. Просто… Можешь минутку не двигаться?

— Минуту, час. Всю жизнь, если захочешь. — У Роджера возникло чувство, что если он не будет двигаться, то умрет, но это будет счастливая смерть.

Руки Брианны медленно гладили его по спине, касаясь ягодиц. Он вздрогнул и опустил голову, прикрыв глаза, и осыпал ее лицо десятком мелких бессмысленных поцелуев.

— Все хорошо, — прошептала она ему на ухо.

И он начал ритмично двигаться, медленно, сдерживаясь изо всех сил. Он знал, что причиняет ей боль, и надо остановиться, однако Брианна сдавила ладонями его спину, слегка напряглась и расслабилась, напряглась и снова расслабилась. Затем, принимая его, приподнялась навстречу, и Роджер издал дикий, животный стон. Теперь остановиться, надо остановиться, надо…

Трясясь и задыхаясь, словно рыба, выброшенная на землю, он рухнул на ее мягкую грудь.

И лежал, не двигаясь, уже не опьяненный, но окутанный счастьем, смешанным с виной, и тут почувствовал, как ее руки обвились вокруг него, и рядом с ухом прошелестело теплое дыхание.

— Я люблю тебя, — хрипло прошептала Брианна. — Останься со мной.

— На всю жизнь, — сказал Роджер и обнял ее.

Они лежали мирно, все в поту, слушая дыхание друг друга. Наконец Роджер приподнялся и убрал ей волосы с лица. Руки казались одновременно и невесомыми, и тяжелыми, как свинец.

— Как ты, любовь моя? Тебе больно?

— Ничего страшного. — Рука Брианны пробежала по спине Роджера, отчего тот вздрогнул, несмотря на жару. — Все хорошо? Я все правильно сделала?

— О боже! — Он впился в нее долгим поцелуем.

— Точно все хорошо?

— О господи!

— Для сына священника ты чересчур много богохульствуешь, — укорила Брианна. — Может, те старушки из Инвернесса были правы и в тебе бес сидит?

— Это не богохульство, — Роджер уткнулся ей в плечо, глубоко вдыхая сладкий аромат, — а слова благодарности.

Брианна рассмеялась.

— О, значит, все было хорошо, — сказала она с облегчением.

Роджер поднял голову.

— О боже, конечно! — простонал он, снова заставив ее рассмеяться. — Да как ты можешь сомневаться?

— Ну, ты ничего не сказал. Лежал молча, как будто тебя по голове шарахнули. Я решила, что тебе не понравилось.

Теперь настала его очередь смеяться, спрятав лицо в ее волосах.

— Нет. Когда мужчина обмяк, словно мешок с костями, — значит, доволен. Не очень по-джентльменски, быть может, зато честно.

— Хорошо. — Она успокоилась. — В книжке не написано, что происходит потом.

— В какой еще книжке? — Роджер осторожно отлепился от нее с таким звуком, будто отклеивалась липкая лента. — Прости, что испачкал. — Он нащупал рубашку и протянул ей.

— «Чувственность мужчины». — Брианна приняла рубашку и вытерлась ею. — Там было много всего о кубиках льда и взбитых сливках — немного экстремально, на мой взгляд, зато хорошо написано о том, как делать фелляцию и…

— Ты училась по книге? — Роджер возмутился, точно одна из прихожанок его отца.

— А ты считаешь, надо было потренироваться на парнях? — в свою очередь возмутилась Брианна.

— Выходит, теперь пишут книги, в которых рассказывают молодым женщинам, как… Какой кошмар!

— Почему? — спросила она. — Как бы еще я узнала, что делать?

Роджер провел рукой по лицу, не находя слов. Если бы его спросили за час до того, он бы решительно высказался в пользу равенства полов. Теперь же ему как сыну пресвитерианского священника казалось, что порядочная молодая женщина и в самом деле должна быть невеждой в первую брачную ночь.

Мужественно подавив в себе этот пережиток викторианского воспитания, Роджер погладил ее бедра и обхватил мягкую полную грудь.

— Не важно. Только… — Он опустил голову, чтобы прикоснуться к ней губами, — есть и такие вещи, о которых… — он прикусил ей нижнюю губу, — …о которых в книжках не прочитаешь.

Она перевернулась и прижалась к нему всем телом. Роджер содрогнулся, словно от удара.

— Покажи мне, — прошептала Брианна и укусила его за мочку уха.

Где-то рядом пропел петух. Брианна очнулась от дремоты, утомленная и потерянная, земля будто плыла под ногами.

Роджер протянул руку, почувствовав, что она зашевелилась. Нащупал, обнял ее и притянул к себе, изогнулся сам, подлаживаясь к ее телу — колени к коленям, живот к ягодицам. Фыркнув, сдул со своего лица ее волосы. Брианна тоненько рассмеялась.

Он занимался с ней любовью три раза. У нее все болело, но она была счастлива. Она тысячу раз представляла себе, как это будет, однако все вышло иначе. Она даже представить себе не могла, каково это, когда тебя берут. Не могла вообразить, каково ощущать свою власть.

Она ожидала, что окажется беспомощным объектом желания. А на деле контролировала именно она; она чувствовала, как он дрожит, сдерживаясь, чтобы не причинить ей боль; она могла и трогать, и гладить, и говорить, и отдавать приказы.

Брианна не думала, что можно испытывать такую нежность, когда он закричал и задрожал в ее руках, прижавшись к ней лбом, доверяясь ей, ведь его сила вдруг обернулась слабостью.

— Прости, — прошептал он ей на ухо.

— За что? — Брианна погладила его по бедру. Можно. Можно коснуться его в любом месте, наслаждаясь гладкостью и запахом его тела.

— За это. — Роджер махнул рукой, указывая вокруг. — Надо было подождать… Я хотел иначе, чтобы это было… Не повезло тебе.

— Очень повезло, — тихо сказала она.

Он засмеялся немного печально.

— Я хотел, чтобы в первую брачную ночь все было правильно. Мягкая кровать, чистые простыни… наш первый раз…

— Даже в мягкой кровати и на чистых простынях… — Она повернулась к нему и обхватила его ногами. Сперва он удивился, но сразу расслабился, позволяя ей делать с ним все что угодно. — … это не могло быть лучше, — тихо закончила Брианна и поцеловала его.

Роджер откликнулся на поцелуй, неспешно исследуя все глубины и впадинки ее рта. Потом застонал и схватил ее за руку.

— О боже, Бри, ты доконать меня решила?

— Прости! Я сильно сжала? Я не хотела сделать тебе больно.

Он рассмеялся.

— Не волнуйся. Но пускай бедняга немного отдохнет, а?

— Роджер?

— Мм?

— Знаешь, я никогда не была так счастлива.

— Вот