Политбюро и Секретариат ЦК в 1945-1985 гг.: люди и власть - Евгений Юрьевич Спицын

Как известно, за день до похорон Ю. В. Андропова, 13 февраля 1984 года, состоялся внеочередной Пленум ЦК, где официально был решен вопрос о его преемнике. Передавая настроения, царившие на этом Пленуме, А. С. Черняев написал, что все с нетерпением ждали появления членов Политбюро и «ровно в 11 в проеме двери показалась голова Черненко. За ним — Тихонов, Громыко, Устинов, Горбачев и другие», и «зал отреагировал молчанием», поскольку всем стало ясно, кто станет новым Генеральным секретарем[1286]. И действительно, «чуда не произошло», и новым генсеком, как подтверждает Д. А. Кунаев, «при всеобщем гробовом молчании» был избран К. У. Черненко[1287]. Предложение по его кандидатуре внес председатель Совета Министров СССР Н. А. Тихонов, и все члены ЦК единогласно поддержали Постановление Пленума «О Генеральном секретаре ЦК КПСС»[1288]. Но при этом пост главы Президиума Верховного Совета СССР, как и в прошлый раз, пока остался вакантным, и в очередной раз главой советского государства на переходный период оказался В. В. Кузнецов, так как на тот момент К. У. Черненко не хватило всего пару месяцев до полугодового пребывания в составе Президиума ВС СССР.

Для многих было очевидно, что сам К. У. Черненко, который вовсе не рвался на этот пост, стал компромиссной фигурой на переходный период, но именно это обстоятельство резко подстегнуло очередной виток борьбы за власть внутри Политбюро. Особенно с учетом того обстоятельства, что очередной генсек, давно страдавший астмой и эмфиземой легких, был действительно серьезно болен и уже с трудом исполнял свои новые, значительно возросшие обязанности. Неспроста супруга нового генсека Анна Дмитриевна Черненко, узнав об избрании мужа генсеком, расплакалась и в сердцах сказала ему: «Костя, что же ты наделал, как ты мог согласиться на это?»[1289]. Однако «Костя», движимый партийным долгом и дисциплиной, иначе поступить не мог, поскольку к высшей власти рвался М. С. Горбачев.

По оценкам многих историков и мемуаристов, на тот момент в Политбюро возникли три группировки. Костяк одной из них состоял из представителей так называемого «брежневского клана», куда входили 6 старейших членов высшего руководства страны: К. У. Черненко, Н. А. Тихонов, Д. Ф. Устинов, А. А. Громыко, В. В. Щербицкий и Д. А. Кунаев, — которые имели прочные позиции в партийном аппарате, во многих госструктурах и военно-промышленном комплексе страны. Второй — «андроповский клан» — состоял из «младореформаторов», где первую скрипку играли сам М. С. Горбачев и его команда в составе В. И. Воротникова, В. М. Чебрикова, Н. И. Рыжкова, Е. К. Лигачева и Э. А. Шеварднадзе. Наконец, третий «клан», ставший своеобразным буфером, был представлен фигурами Г. А. Алиева, Г. В. Романова, М. С. Соломенцева, В. В. Гришина, В. И. Долгих, П. Н. Демичева, Б. Н. Пономарева, И. В. Капитонова, М. В. Зимянина и К. В. Русакова. При этом внутри этого «клана» существовало две группировки: большинство составляли так называемое «болото», готовое поддержать любую победившую группировку, а ряд крупных партийных и государственных деятелей, в частности Г. А. Алиев, Г. В. Романов, В. В. Гришин и В. И. Долгих, при определенном раскладе сил были готовы сами побороться за высшую власть в стране.

Между тем 23 февраля состоялось очередное заседание Политбюро ЦК, на котором был рассмотрен вопрос о новом распределении обязанностей между его членами. Как утверждают многие мемуаристы, в самом начале его заседания К. У. Черненко предложил поручить ведение Секретариата ЦК М. С. Горбачеву. Однако против этого сразу и крайне резко выступил Н. А. Тихонов, заявивший, что тот превратит заседания Секретариата «в коллегию Минсельхоза и будет вытаскивать лишь аграрные вопросы». На сторону генсека тут же и довольно твердо встал маршал Д. Ф. Устинов, но позицию главы правительства сразу же поддержал Г. В. Романов и, по заверению М. С. Горбачева и В. А. Печенева, глава Московского горкома В. В. Гришин[1290]. В итоге возникла патовая ситуация, которую «дипломатично» разрулил А. А. Громыко, предложивший «временно поручить» М. С. Горбачеву ведение Секретариата ЦК, но без фиксации данного решения в официальных документах, «а там посмотрим». На том и порешили, однако «больше к этому вопросу не возвращались». Хотя де-факто весь период правления К. У. Черненко именно М. С. Горбачев вел заседания Секретариата, а в последнее время — и Политбюро ЦК. Но официальное решение о наделении его функциями второго секретаря ЦК так никогда и не было принято.

11 апреля 1984 года состоялась сессия Верховного Совета СССР, на которой К. У. Черненко был избран председателем Президиума Верховного Совета СССР, т. е. юридическим главой советского государства, а М. С. Горбачев стал главой Комиссии Верховного Совета по иностранным делам. А спустя всего пару недель в аппарате ЦК прошло совещание Программной комиссии ЦК, где было решено продолжить работу по пересмотру Третьей программы партии. В связи с этим обстоятельством Б. Н. Пономарев был отставлен от обязанностей главы этой комиссии, и руководство ею было возложено на Секретариат ЦК, а фактически на М. С. Горбачева. Это обстоятельство не только усилило его аппаратный вес, так как отныне он стал курировать идеологию, но и создало новые проблемы. Как утверждает А. С. Грачев, недруги М. С. Горбачева вскоре перешли в атаку, которую «при явном поощрении генсека» возглавил глава правительства Н. А. Тихонов, «в кильватере которого тогда следовали В. В. Гришин, Г. В. Романов, В. И. Долгих и М. В. Зимянин». Однако этот «первый антигорбачевский "мини-путч" подавил своим авторитетом Д. Ф. Устинов», который убедил генсека не выносить данный вопрос на заседание Политбюро ЦК[1291].

Надо сказать, что целый ряд авторов (И. Г. Земцов, Р. Г. Пихоя, Л. М. Млечин[1292]) привычно утверждают, что приход К. У. Черненко к власти чуть ли не сразу обернулся отказом от всех новаций умершего генсека и возвращением к худшим брежневским традициям. Начатая им борьба за укрепление государственной и производственной дисциплины была фактически свернута, а нити множества коррупционных дел оборваны на уровне среднего управленческого звена. Зато в это время в центре внимания оказалась дискуссия о новой редакции Третьей программы и стадии развития советского общества, которую отныне было решено именовать не «развитым», а «развивающимся» социализмом. Однако нам представляется, что эта оценка не вполне корректна, поскольку, например, сам К. У. Черненко даже после личного послания генерала Н. А. Щелокова так и не отдал отмашку на прекращение «милицейского дела» и санкционировал арест его старого товарища, который не состоялся только из-за самоубийства бывшего министра внутренних дел,