Пираты Короля-Солнца - Марина Алексеева
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Думаешь, это повторится?
— А я почем знаю? — буркнул Гримо.
— Уже было, — вздохнул Рауль, — Может быть, это предупреждение. Знак свыше. А может, возмездие.
— Я вас не понимаю. Что за чушь вы несете?
— Тебе не нужно меня понимать. Зато я сам на этот раз прекрасно себя понимаю.
* * *Полные слез глаза Анжелики де Бофор. Брат короля. 'Ой! Мне же больно, отпусти меня, живодер! '…Кровь на лице принца крови… и освобожденная Бофорочка…
* * *— Кажется, прошло.
— Ну и слава Богу, — обрадовался Гримо.
В дверь постучали. Рауль сделал запрещающий жест, затряс головой.
— Я сплю! — прошептал он.
Гримо открыл дверь. Вошел скромно, но элегантно одетый человек лет сорока с небольшим саквояжем.
— Меня прислал господин капитан, — сказал посетитель и представился, — Себестьен Дюпон, корабельный врач. Где больной?
''Так вот ты какой, знаменитый док Дюпон, гроза флагмана' , — подумал Рауль.
''Так вот ты какой, Пиратский Вожак, малыш Шевретты' , — подумал доктор. До сих пор они раскланивались издали.
— Мнимый больной, — отозвался Рауль, — Я здоров как бык.
— Посмотрим, посмотрим, — сказал Дюпон, — Если человек вашего возраста средь бела дня лежит в постели, что-то тут не так.
Гримо нахмурился, пораженный совпадением его мыслей и высказыванием врача. Но он решил вставить словечко.
— У моего господина сегодня был трудный день, — заметил Гримо.
Трудный! Не то слово! Сначала стукач, потом обаранившийся де Невиль, и злосчастный Анри де Вандом.
— У вашего господина все дни трудные, как я погляжу, — улыбнулся Дюпон.
— Я просто хочу побыть один.
— Господин виконт, я же был на палубе со всеми и собственными ушами слышал, как вы жаловались на головную боль. Я и пришел, чтобы помочь вам. Я полагаю, что вы просто переутомились. Но капитан наш очень встревожен. Так на что вы жалуетесь?
— Я ни на что не жалуюсь, господин Дюпон. Передайте капитану, что я очень признателен ему за заботу, но вы напрасно беспокоились, я не нуждаюсь в ваших услугах. Гримо, поблагодари господина Дюпона за визит.
Он сделал жест — заплати, мол. Это была и просьба удалиться. Но от Дюпона не так-то просто было избавиться.
— Понимаю. Вы хотите, чтобы я ушел. Но я должен дать отчет капитану о вашем состоянии.
— Начинается, — вздохнул Рауль, — Уже врачи зачастили. Следующий будет священник, потом гробовщик.
— Гробовщик на море? — хмыкнул Дюпон, — Пожалуйте ручку, сударь.
Гримо подошел поближе.
— Пульс в норме, — сказал врач.
— Я же говорил, любезный господин Дюпон. И не мните, пожалуйста, так мой бедный живот. Я не жалуюсь ни на пищеварение, ни на почки, ни на что!
— А это что? — спросил врач, показывая на перепачканный платок.
— Ничего особенного, — сказал Рауль насмешливо, — Вы поняли, уважаемый господин Дюпон — ничего особенного!
— Но у вас глаза покраснели.
— Это от ветра.
— И лицо бледное.
— Залезьте сами на высоту больше пятидесяти метров, я посмотрю, какой вы будете румяный! Что вас интересует? Язык вам показать? Извольте!
— Вы можете не паясничать, господин виконт?
— Не могу, — все так же насмешливо ответил Рауль, — Меня весьма забавляет эта сцена, господин Эскулап! Ничего не произошло! С чего переполох? Это сейчас, пока мы еще в пути. Что будет, когда начнется война с арабами? Вы и ваши коллеги будете щупать пульс нам после каждого выстрела? Прописывать слабительное после каждой вылазки? А кровопускание нам устроят господа мусульмане, у них это лучше получится, чем у ваших клистироносцев.
— Ох, виконт, — вздохнул Дюпон, — Что за глупости вы говорите! У вас превратное понятие о медицине. Вы судите о людях моей профессии по комедиям достопочтенного господина Мольера. Неужели вы полагаете, что мы лечим своих пациентов только клистирами и кровопусканиями?
— Нет, — нахально сказал Рауль, — Вы еще слабительное даете своим жертвам. Ваша слава, док, идет впереди вас!
— За все гадости, что вы мне наговорили, вы, право, заслужили изрядную долю слабительного.
— Или приличный клистир, не так ли? Но, почтенный господин Дюпон, я вам не дамся живым! — воскликнул он патетически, утрируя трагический тон актеров той эпохи.
Дюпон улыбнулся.
— Да перестаньте ерничать! Жаль, что у вас такое предубеждение к медикам.
— Да я вовсе не знаю медиков. Просто я не прибегал к помощи ваших коллег. Если когда и болел, то само проходило. Если и были какие царапины, заживало как на собаке. А то, что сужу поверхностно, не обижайтесь. Скажите спасибо… Мольеру…
Он чуть не ляпнул 'Коклену де Вольеру' — так в последний раз назвал Мольера Портос, вострженно описывая феерическое празднество в Во, и Рауль сначала не понял, о ком идет речь, но после пары наводящих вопросов сообразил, что Портос исковеркал Мольерову фамилию, и чуть не засмеялся, хотя ему тогда, право, было не до смеха. Но глупость привязывается, и, если речь заходила о Мольере, так и хотелось повторить портосовский ляпсус. Но 'Коклена де Вольера' заценил бы Д'Артаньян, господин Дюпон такую шутку не поймет и сочтет его совсем дураком.
— Скажу спасибо. Впрочем, я уже говорил 'спасибо' ему лично.
— Вот как? А я думал, вы обозлились на него. Здорово он высмеивает вашего брата!
— Ничуть. Мольер высмеивает то, что составляет позор моей профессии. Шарлатанов с клистирными трубками, выкачивающих деньги из богатых профанов. Я же окончил медицинский факультет Сорбонны, стажировался в Отель Дье, и видел столько несчастных и отверженных, еще будучи совсем юнцом, помоложе вас, пожалуй. Мне доводилось приходить на помощь дуэлянтам.
— О! Врач на дуэли — это серьезно.
— Мне приходилось оказывать помощь раненым во время боев в Париже в эпоху Фронды, но даже не это повергло меня в ужас, а болезни, которые порождены нищетой и голодом. Но зачем я вам говорю все это?
— Извините, — серьезно сказал Рауль, — Меня иногда заносит.
— Да меня тоже заносит. Я не люблю, когда профанируют мое ремесло. Вам ведь тоже неприятно, когда высмеивают военных?
— Если смешно, я смеюсь. Кстати, о Воль… о Мольере!
''Мы с ним познакомились в армии: в то время маркиз командовал
КАВАЛЕРИСКИМ ПОЛКОМ НА МАЛЬТИЙСКИХ ГАЛЕРАХ' .
– 'Смешные жеманницы' ? Помню, как все смеялись до упаду, включая короля.
— Да. Весело было. Не то, что весело — умора! Знаете, док, в моей профессии свои проблемы, но вы правы — одно дело — здоровый юмор, а другое — злобное зубоскальство. И мы сойдемся на том, что Мольер — не злобный зубоскал.