Мемуары генерала барона де Марбо - Марселен де Марбо
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
История войн века Людовика XIV, когда широко использовались линии укреплений, доказывает, что при атаке большинство линий преодолевались, потому что защитники отдельных участков не могли поддержать друг друга. Мы решили, что в некоторых пунктах на этом огромном протяжении будет нетрудно прорвать английские линии. Как только прорыв будет сделан, неприятельские войска, расположенные за несколько лье и даже в дневном переходе от бреши, через которую пройдёт целиком один из наших корпусов, поймут, что не успеют прийти на помощь и отступят не к Лиссабону, откуда корабли могут выйти далеко не при любом ветре, а к Кашкайшу, где собран их военный флот и транспорт[102]. Отступление неприятеля было бы затруднено и могло бы превратиться в бегство. Но в любом случае посадка английской армии на корабли в нашем присутствии стоила бы ей дорого: это было бы повторением опыта сэра Джона Мура в Ла-Корунье! Позже английские офицеры, среди прочих генерал Хилл, признали, что, если бы французы атаковали в первые десять дней после того, как они появились перед Лиссабоном, они легко проникли бы в город, смешавшись с толпами крестьян, англичане не смогли бы ни вовремя сгруппироваться, ни принять никаких действенных оборонительных мер.
Когда мы с товарищем представили Массене рапорт, выдержанный в этом духе, глаза старого вояки загорелись благородным пламенем, и он тут же продиктовал приказы, чтобы подготовить атаку, которую он предполагал провести на следующий день. Однако, получив их, все четверо командующих сразу же примчались к нему, и их встреча была очень бурной! Генерал Жюно, который прекрасно знал Лиссабон, в котором он раньше правил, утверждал, что ему кажется невозможным защитить такой огромный город, и высказывался за атаку. Генерал Монбрен разделял это мнение. Но маршал Ней и генерал Рейнье горячо протестовали, утверждая, что потери у Бусаку, затем потери ранеными, оставленными в Коимбре, а также многочисленными больными, которые из-за дождей моментально вышли из строя, настолько уменьшили число бойцов, что позиции Синтры атаковать невозможно. Они говорили, что их солдаты деморализованы, что было неправдой. Напротив, войска проявляли нетерпение и хотели идти на Лиссабон. Массена сам потерял терпение и повторил уже отданные письменно приказы выступать. Маршал Ней официально заявил, что не будет их выполнять!.. Главнокомандующий думал сначала отстранить Нея от командования 6-м корпусом, что ему в итоге и пришлось сделать через несколько месяцев, но, понимая, что тот уже семь лет командует одними теми же войсками, которые любят его, и что его отстранение повлечёт за собой отстранение Рейнье, что довершило бы разлад в армии, в то время когда она находится во вражеском окружении и когда она так нуждается в единстве, Массена отступил перед неповиновением своих основных военачальников. И хотя они не смогли склонить его покинуть Португалию, они взяли с него обещание отойти от неприятельских линий, отступить на 10 лье за Сантарен и Риу-Майор и там дожидаться приказов императора… Я с горечью наблюдал за этим небольшим отступлением, которое уже предвосхищало, по моему мнению, отступление всеобщее и окончательное. И, как вы вскоре увидите, мои предчувствия меня не обманули.
Я с сожалением покинул окрестности холмов Синтры, настолько я был уверен, что можно преодолеть незаконченные линии, воспользовавшись смятением, царящим в английском лагере из-за беженцев. Но что было легко сделать в этот момент, было невозможно через две недели! Веллингтон, которому пришлось кормить население, пришедшее по его приказу в Лиссабон, использовал силы 40 тысяч здоровых крестьян и поставил их на работы для завершения фортификаций, которыми он хотел прикрыть весь Лиссабон.
Глава XXXVI
Английские скакуны. — Мы расположились в Сантарене. — Организация мародёрства. — «Маршал Шодрон». — Печальное положение и замешательство армии. — Приход подкрепления с графом д 'Эрлоном
Во время нашего пребывания в Собрале я снова стал свидетелем одной военной хитрости, к которой прибегали англичане. Она была довольно распространённой, и я хочу рассказать о ней. Часто говорили, что чистокровные лошади на войне бесполезны, потому что редки, дорого стоят и требуют такого ухода, что почти невозможно сформировать из них ни полк, ни даже эскадрон. В бою англичане их тоже не используют. Но у них есть привычка посылать офицеров-одиночек на скаковых лошадях, чтобы наблюдать за перемещением армии, с которой им предстоит сражаться. Эти офицеры приникают в расположение войск неприятеля, пересекают маршруты его движения, целыми днями могут держаться на флангах его колонн на расстоянии чуть больше ружейного выстрела, до тех пор пока не будут иметь представления о численности и направлении следования войск.
Со времени нашего вступления в Португалию мы видели много таких наблюдателей, скачущих вокруг нас. Напрасно мы пытались догнать их, высылая за ними самых лучших наездников. Как только офицер видел, что к нему приближаются, он пускал своего скакуна в галоп и, легко перескакивая через рвы, изгороди и даже ручьи, исчезал с такой быстротой, что наши сразу же теряли его из виду. Через несколько мгновений они видели его уже на расстоянии лье, на вершине холма, где, с блокнотом в руках, он продолжал записывать свои наблюдения. Может быть, этот способ, который лучше всех использовали англичане и который я пытался применить во время Русской кампании, спас бы Наполеона при Ватерлоо, если бы его таким образом предупредили о подходе пруссаков! Как бы там ни было, английские наездники, которые после нашего отхода от испанских границ приводили в отчаяние французских генералов, стали ещё смелее и изощрённее с тех пор, как мы встали перед линией Синтры. Они часто выезжали из-за укреплений, мчались со скоростью оленя через виноградники и скалы, чтобы изучить расположение наших войск.
Но однажды, когда между английскими и
