Князь Света (сборник) - Роджер Желязны

Шагнул ближе, продолжая пристально вглядываться. Бесполезно. Даже его глаза не могли различить наверняка.

Дело не только в освещении.

— Кот?

Он порылся в памяти насчет того, как изначально была устроена площадка. Да. Тот камень слева…

Камень шевельнулся, едва он вспомнил обстановку, и покатился к центру. Изменил форму, став более шарообразным, и устроился на откосе.

— Есть одна штука, которую я должен сказать, одна штука, которую я должен попытаться сделать…

Камень удлинился, выпустил пару отростков, встал на них.

— Я гадаю-гадаю, действительно ли ты сможешь меня понять, если я попытаюсь — изо всех сил.

Камень выдвинул еще пару отростков у задней оконечности, образовал массивную голову и жирный, треугольный хвост.

— Если ты кого и знаешь, то знаешь меня. Я привез тебя сюда. Шрамы от нашей схватки стерлись с моего тела, но никто не дрался со мной ожесточеннее тебя.

Очертания камня поплыли. Он стал гладким и блестящим — существо из рябящих связок под прозрачной поверхностью. Голова посередине развила один-единственный фасеточный глаз.

— Я пришел к тебе. Я должен узнать, понимаешь ли ты. Какое-то время я думал: наверняка. Но ты никогда этого не показывал. Теперь я должен узнать. Есть ли сознание в твоей голове животного?

Тварь вытянулась и отвернулась от него.

— Если ты можешь общаться с кем-то, как угодно, пусть им стану я. Это очень важно.

Существо прошагало по площадке.

— Меня привело сюда не просто праздное любопытство. Дай мне какой-нибудь знак своей разумности, если ты ею обладаешь.

Оно взглянуло на него этим холодным, немигающим самоцветом в центре головы. Потом опять отвернулось, окраска потемнела до предела. Угольная, чернильная, абсолютная чернота заполнила очертания.

Тень скользнула к задней части площадки и там исчезла.

— Некоторым образом ты меня порадовал. Прощай, великий враг.

Он повернулся и направился через зал обратно.

— Билли Черный Конь Сингер. Человек Народа. Последний воин своего клана. Ты не спешил прийти.

Он замер. И остался стоять совершенно неподвижно.

— Да. Слова входят в твою голову. Я в силах образовывать некое подобие человеческого языка и произносить слова, если захочу, но наша связь может стать более интимной — ближе дружбы, глубже привязанности.

— Кот?

— Верно. Просто думай. Я пойму. «Кот» — для меня хорошее имя: гибкое и независимое создание, которому чужды сантименты. Я читаю лишь мысли, которые ты выпускаешь на поверхность, а не целиком твое сознание. Ты должен рассказать все, что, по-твоему, мне нужно знать. Почему ты пришел?

— Чтобы увидеть, являешься ли ты тем, чем, как я сейчас вижу, ты являешься.

— И все?

— Меня волновало, что ты можешь оказаться таким. Почему ты не общался раньше?

— Сперва не мог. Мой вид передает только образы — охоты — подобным себе. Но сила постепенно росла, пока я рассматривал мысли приходивших понаблюдать за мной эти полвека. Теперь я много знаю о твоем мире и твоем виде. Хотя ты… ты отличаешься от других.

— Каким образом?

— Хищник, вроде меня.

— Кот! Почему ты не рассказал кому-нибудь, раз знал как, что ты — разумное существо?

— Я многому научился. И выжидал.

— Зачем?

— Я научился ненависти. Я ждал возможности убежать, выследить тебя, как ты некогда выследил меня, и уничтожить.

— Нет нужды заходить так далеко. Извини за боль, причиненную тебе мной. Раз мы знаем, кто ты такой, можно внести поправки.

— Солнце моего мира с тех пор превратилось в сверхновую. Мира и всех мне подобных больше нет. Я увидел это в сознании своих служителей. Как ты можешь восстановить его для меня?

— Не могу.

— Я научился ненависти. Я не знал ненависти до того, как попал сюда. Хищник не ненавидит добычу. Волк на самом деле любит овцу — по-своему. Но я ненавижу тебя, Билли Черный Конь Сингер, за то, что ты со мной сделал — за превращение меня в вещь. Такой софистике я научился от тебе подобных. С тех пор я жил лишь ради того дня, когда я смогу рассказать тебе это и на основе этого действовать.

— Извини. Я поговорю с людьми, управляющими этим заведением.

— Я им не отвечу. Они подумают, что ты обезумел, из-за твоих голословных утверждений.

— Почему?

— Это не совпадает с моим желанием. Я сказал тебе свое желание.

Он повернулся спиной к площадке и двинулся к тому месту, где силовые поля удерживали темную, крупнее человека тварь, которая теперь сидела рядом, изучая его.

— Не понимаю, как будут осуществляться твои желания, но я хочу помочь тебе в любом другом отношении.

— Я вижу кое-что.

— Что ты имеешь в виду?

— Вижу, тебе что-то от меня нужно.

— Я теперь осознаю, что ты ничего не захочешь дать.

— Попробуй.

— Я пришел узнать, причинил ли я тебе зло.

— Да.

— Увидеть, правда ли ты разумен.

— Да.

— Просить тогда твоего содействия в предотвращении политического убийства.

Последовало нечто вроде смеха — пустого, без чувства юмора.

— Расскажи мне.

Сингер обрисовал ситуацию. Когда он закончил, воцарилось продолжительное молчание.

— Предположим, я бы определил местонахождение этой твари и расстроил ее планы. Что тогда?

— Тебе, конечно, была бы возвращена свобода. Последовали бы компенсации, вероятно, награда, новый дом. Возможно, был бы найден некий равноценный мир…

Темная фигура поднялась, вновь изменив облик, став похожей на медведя, стоящего на задних лапах. Она вытянула переднюю конечность, пока та не пришла в соприкосновение с полем. Каскад искр обрушился на площадку.

— Лишь это, — сказал Кот, — стоит между тобой и смертью. Разве ты не вспоминаешь ту долгую неделю, когда крался за мной?

— Вспоминаю.

— Только по счастливой случайности ты меня поймал.

— Вероятно.

— Вероятно? Ты же знаешь, что это так. В самом конце я почти тебя достал.

— Ты близко подобрался.

— Я снова и снова переживал ту охоту в течение пятидесяти долгих лет. Я должен был победить!