Князь Света (сборник) - Роджер Желязны

— Возможно, я причинил большое зло, — продолжал Сингер. — Раз я забрал его из его края, как Народ забрали в форт Самнер. Раз я забрал его от ему подобных, которых больше нет. Раз я бросил его одного в чужом месте, словно пленника юте. Значит, я причинил зло. Но только если он является реальной личностью. — Сингер оглядел небеса, обошел хоган, всматриваясь в деревья. — Я думал, что лучше всего незнание; это, вероятно, делает меня трусом. Однако я вышел на этот путь и проведу там остаток своих дней. Теперь же…

Мимо пролетела сова, издавая тихий ухающий звук.

Дурной знак, решила часть его разума, ибо сова — птица смерти и несчастий.

Сова, заявила другая часть. Они охотятся по ночам. Ничего больше.

— Мы слышали друг дружку, — крикнул он вслед птице. — Я разузнаю, что я сделал, и понимаю, что должен сделать.

Сингер вернулся в дом и среди паутины нащупал ключ, висящий на балке. Он взял его и протер. Провел по нему пальцем, будто это такой же необычный предмет, как наконечник копья. Потом резко сунул его в карман. Он пересек комнату и выключил светящийся экран.

Затем повернулся и прошел между прутьев транспортного устройства. Включил управление и набрал код. Сфокусировал взгляд на красном ковре из Ганадо и наблюдал, как тот розовеет и исчезает.

Темнота между слабых уличных фонарей и стрекотание сверчков за будкой…

Он вышел из укрытия и принюхался к влажному воздуху. Большие тенистые деревья, завидное количество травы, устилающей склоны холмов, тяжелые приземистые монолитные здания — сейчас темные, за исключением небольшого света у входа, превращающего его в крохотную пещеру, что лишь подчеркивает окружающую темноту. Не видно ни единого человека.

Он двинулся по тротуару, пересек улицу, пошел по склону холма. Вокруг были охранники, но он без труда их миновал. Парк Бальбоа сейчас был безмолвен, его зрелища закрыты для публики до утра. Огни Сан-Диего и транспорта на дорогах виднелись с различных высоких точек, которые он проходил, но они казались отдаленными, частью иного мира. Он бесшумно двигался из тени в тень. Он выбрал одну общественную кабину, которой любил пользоваться давным-давно, когда ходил на нормальную дневную работу, получая наслаждение от прогулки, а не от перемещения непосредственно в то место, где трудился. Конечно же, это здание сейчас закрыто на ночь, а транс-кабина заперта.

В течение пятнадцати минут он продолжал шагать, подбираясь к огромному, расползшемуся во все стороны комплексу — Институту межзвездной жизни. Он избегал, насколько возможно, пешеходных дорожек, автостоянок и проездов. На открытых пространствах порывы ветра иногда доносили до него смешанные запахи животных из зоопарка. Эти ощущения растревожили память об экзотических существах в других мирах.

Вспомнилась поимка проволочно-щетинистой вуллабреи в сверхзвуковом загоне, твильпы в ледяной яме, четырех утанов в водовороте ароматов…

Стал виден комплекс ИМЖ, и он замедлил шаг. Долгое время стоял на месте, просто осматриваясь. Потом медленно обогнул институт, часто приостанавливаясь, чтобы вновь оглядеться.

Наконец он оказался позади здания рядом с небольшой стоянкой, на которой находился лишь один-единственный автомобиль. Он пересек стоянку и воспользовался своим ключом от служебного входа.

Внутри он двигался, не нуждаясь в свете, по последовательности коридоров, а потом поднялся по маленькой лестнице. Дошел до памятного поста охраны, воспользовался отмычкой, чтобы попасть в соседнюю кладовку. Там подождал минут двадцать, пока мимо не прошаркал какой-то старик в форме, остановился, засунул ключ в блок сигнализации и двинулся дальше.

Вскоре после этого он вылез из чулана и вошел в первый зал. Некоторые из устройств жизнеобеспечения по обе стороны от него были как-то жутко освещены, имитируя естественные световые циклы на родине их обитателей или отражая метеорологические особенности, необходимые для выживания этих существ.

Прошел мимо покачивающихся шаров с газом, ползучих ветвей кораллов, склизких мальтийских крестов, пульсирующих поленьев цвета печени, колючих волновых змей, симоплекса с Бельгарда, хрюкающего в своей извилистой норе, полосатого мерца, пары дивекто, массивного тендрона в бассейне с аммиаком. Глаза вормсы маракии на усиках проследили за его перемещением точно так же, как они делали в тот день на ветреных пустошах, когда она чуть не поймала его.

Он не останавливался, чтобы обменяться взглядами или посмотреть на других, которых знал столь хорошо.

Он пересек весь зал и вступил в следующий. Его постоянно сопровождало слабое гудение генераторов. Несмотря на полную герметичность устройств жизнеобеспечения, откуда-то прорывались необычные запахи. Он игнорировал все таблички, зная, что они гласят. Образцы во втором зале были на вид крупнее и свирепее, чем в первом, оставленном позади. Здесь он взглянул на несколько существ с чувством, почти напоминающим привязанность, тихо бормоча что-то на языке Народа.

Войдя в третий зал, он начал напевать.

Сделав всего пару шагов, пошел медленнее.

Камни на равнине из расплавленных силикатов… Никакой видимой перегородки между этой площадкой и остальным залом, как и в случае других немногочисленных экземпляров, которых он миновал. Эквивалентность атмосфер…

Он двигался все медленнее. Остановился.

Слабый рассеянный свет заливал равнину. Казалось, раздался чей-то вздох.

Он прекратил напевать, и во рту у него пересохло.

— Я пришел, — прошептал он, а потом приблизился к экспонату с табличкой «ТОРГЛИНДСКИЙ МЕТАМОРФ».

Песок и камень. Желтое, прозрачное и оранжевое. С черными полосками. Никакого движения.

— Кот?.. — произнес он.

Шагнул ближе, продолжая пристально вглядываться. Бесполезно. Даже его глаза не могли различить наверняка.

Дело не только в освещении.

— Кот?

Он порылся в памяти насчет того, как изначально была устроена площадка. Да. Тот камень слева…

Камень шевельнулся, едва он вспомнил обстановку, и покатился к центру. Изменил форму, став более шарообразным, и устроился на откосе.

— Есть одна штука, которую я должен сказать, одна штука, которую я должен попытаться сделать…

Камень удлинился, выпустил пару отростков, встал на них.

— Я гадаю-гадаю, действительно ли ты сможешь меня понять, если я попытаюсь — изо всех сил.

Камень выдвинул еще пару отростков у задней оконечности, образовал массивную голову и жирный, треугольный хвост.

— Если ты кого и знаешь, то знаешь меня. Я привез тебя сюда. Шрамы от нашей схватки стерлись с моего тела, но никто не дрался со мной ожесточеннее тебя.