Море серебрянного света - Тед Уильямс

Последняя волна атаки рассыпалась и остановилась. Он висел в темноте, отчаянно пытаясь способ выйти из тупика. Если бы он только понимал, с кем сражается!.. Эта вещь казалась темной и злой (он долгое сражался против таких антропоморфных представлений о враге, пока не сообразил, что, делая так, он недооценивает его тонкую непредсказуемость), и значительно темнее самой операционной системы.

И, самое безотлагательное, система безопасности, которая изо всех сил пытается убить его, только одна голова этого конкретного Цербера. Другая голова смотрит на него в самый разгар сражения, оценивает его и, кажется  –  каким-то парадоксальным образом он чувствовал это, хотя не мог ни объяснить, ни определить  –  не хочет ему зла. Он не мог не спросить себя, быть может действия системы безопасности находятся вне контроля операционной системы, как обычный человек не может управлять своей иммунной системой. Эта вторая голова, решил он, и есть та часть операционной система, которая является чем-то вроде настоящего интеллекта. Та самая часть, которая разрешает детям вроде Чо-Чо безболезненно войти в сеть  –  и откуда система безопасности знает, кто ребенок, а кто нет?  –  и которая жадно следит за его добровольцами, вошедшими в сеть.

Но есть и третья голова, куда ж без нее. Селларс чувствовал ее, молчаливую, отвернувшуюся от него, о мыслях которой  –  или снах?  –  он мог только догадываться. И эта третья голова пугала его больше всего.

Новая стремительная атака началась без предупреждения, жестокое решительное наступление, которое ураганом налетело на него, и на долгие минуты все мысли, кроме одной  –  выжить!  –  вылетели из его сознания. И опять он чувствовал, как что-то попыталось забраться ему в мозг. Попытка провалилась, но Селларс знал, что если патовая ситуация продлиться достаточно долго, эта чертовски странная и умная машина найдет способ разрушить его защиту. Интересно, сколько же времени он здесь, в этом не-месте, сражается с Цербером?

Наконец шторм стих и он получил несколько мгновений так нужного отдыха. Добравшись до своей системы он обнаружил, что прошел почти день, как он и Чо-Чо впервые вошли в сеть. Уже целый день он сражается за свою жизнь! Ничего удивительного, что он истощен.

В настоящем мире уже полдень воскресенья. Если система убьет его  –  или он убьет систему!  –  он проиграет. Нужно найти другой способ. Надежда одна  –  Ольга Пирофски и Катур Рэмси смогут разместить зуб вампира и сеть Грааля начнет выдавать ответы.

Нет, сказал он себе, мне нужны не просто ответы, а решение этой не решаемой задачи.

Но он не мог позволить себе проверить, как идут у них дела, пока не переживет по меньшей мере еще одну атаку системы безопасности. В более ранние циклы он улучил несколько мгновений и сделал несколько самых необходимых звонков, благодаря которым сумел найти и активировать отличный защитный ресурс, но для работы с зубом вампира нужно намного большее время.

Следующая атака началась достаточно быстро, и он был рад, что ждал ее. Она была такой же жестокой, как и другие, но, отражая удары со всех направлений, он почувствовал какое-то изменение, как будто тот, кто стоял за атакой, стал менее решительным. Подавив все, кроме самых основных программ безопасности, с которыми без проблем справлялась его собственная встроенная защита, он уже приготовился переключиться на башню Джи Корпорэйшн. Но прямо перед тем, как перевести свою систему и канал связи в настоящий мир, он остановился и заколебался; его волновало что-то, чему нет имени.

Колебание спасло ему жизнь. Атака, последовавшая через несколько мгновений, оказалась самой неистовой из всех, не просто усиленным вдвое ударом по его каналу, но концентрированным нападением сразу со всех сторон, попыткой сломить его сопротивление как более тонкими, так и более разрушительными физическими ударами. Долгие мгновения он на самом деле чувствовал, как эта штука тянется к нему через канал связи, чудовище по ту сторону хлипкой, наполовину разломанной двери, и Селларс узнал, что такое настоящий ужас. Темная не-видимость стала другой, превратилась в бесконечное ничто, в котором он тонул, всеми брошенный, преследуемый, одинокий.

Тем не менее он держался, и когда алчущая тварь наконец коснулась его, он сумел послать обратный удар через частично открытый канал. И был уверен, что почувствовал, как нефизическое существо заметалось от боли и удивления, и атака немедленно прекратилась.

Зверь уполз обратно в нору.

Сердце и легкие работали на самой грани, голова кружилась от того, что он сделал, но было жизненно необходимо немедленно воспользоваться плодами победы. Селларс выставил автоматического сторожа, который должен был предупредить его о новых атаках, и скользнул в свою собственную систему.

Его любимый, тщательно выпестованный интерфейс, Сад Поэзии, в котором он проводил столько времени, ухаживая, сажая, подрезая или просто отдыхая, полностью исчез. На его месте появились мутировавшие джунгли, разросшийся хаос из виртуальный лоз и корней, в котором только он мог различить какие-то следы порядка.

В одно мгновение он отправил несколько очень важных сообщений и привел в действие несколько маленьких процессов, потом обратил внимание на узкий черный побег, вынырнувший из-под земли на самом краю растительного моря. Три лозы ползли по его темному стволу и взбирались поразительно высоко. Он знал, что представляют два усика, но вот в третьем, лиловом, неестественного цвета и формы, скорее походившем на пластиковую трубку, чем на растение, он был менее уверен. Соренсен? Вряд ли. Сад никогда бы не изобразил его таким способом. Полный дурных предчувствий, Селларс подсоединился.

Как призрак он слушал разговор Катура Рэмси с Ольгой, и, разделяя беспокойство Рэмси, хотел даже повторить его предупреждение, но канал данных, установленный Ольгой, нужно было использовать немедленно. Он только улыбнулся на мгновение, когда сообразил, кто такой третий усик. Программный агент Орландо Гардинера! Что за мысль  –  и очень хорошая. Они работают вместе  –  и каким-то образом установили зуб вампира. Селларс обнаружил, что восхищен и теперь любит Рэмси еще больше. И Ольгу, тоже. Эх, если бы у него было время! Жаль, он не проживет слишком долго и не успеет сказать им об этом.

Он быстро переключил внимание на канал данных, тщательно изучил собранные Бизли снимки, отмечая на них кабели связи с базами знаний, которые, похоже, обеспечивали работу сети Грааля. Программный агент, не зная точной природы и местоположения самих баз, тем не менее установил и отрегулировал канал  –  быть может при помощи народа из Скворечника  –  и теперь только осталось убедиться, что у него хватит мощности справиться с наплывом данных. Он еще раз проверил и перепроверил уже сделанные вычисления. Потом прошептал молитву, с которой начинал любой полет. И открыл канал.

Сад взорвался.

Информации было слишком много  –  за пределами любого воображения. Границы Сада вспыхнули и растворились, модель оказалась не в состоянии справиться с наплывом данных. С бьющимся сердцем он понял, что вся его система оказалась на грани уничтожения. Если это произойдет, то он останется в темных глубинах комы Тандагора, без сети, без надежды, и полностью без защиты перед следующей атакой операционной системы. Все будет кончено. Абсолютно все.

Он сражался, но Сад умирал вокруг него, каждую микросекунду уменьшаясь на несколько случайных бит. Перед его внутренним взглядом сложная матрица, оживлявшая оранжерею, распадалась на абстрактные образцы света и тени, случайным образом вспыхивавшие, искажавшиеся и бурлившие, как гнезда звезд.

Потом, выбрав самый неподходящий момент, включились сигналы тревоги. Операционная система опять пошла в атаку, пытаясь разорвать его связь с системой Грааля.

Нет, осознал он, она ищет меня. Только меня. Он почувствовал, как щупальце системы прошло через его разрушенную защиту прямо в сознание. А он ничего не мог сделать.

Селларс закричал от боли и потрясения, когда оно коснулось его, но в этом бесконечном пространстве текущих данных не могло быть ни звука, ни надежды, ни помощи  –  только бессмысленный пульс рождающейся вселенной.

Или умирающей.

ОНА не знала, как или почему вернулась на стул, но, очнувшись, обнаружила, что смотрит на свой блокнот. Всего несколько минут прошло с того мгновения, как она вскрыла запертый архив своего нанимателя, но они перемололи прошлое так же медленно и верно, как геологические эоны. Она находилась в темном туннеле, ее зрение сузилось, она могла видеть только экран, ужасный экран. Сейчас он показывал файл Нуба 27. Невозможно было выразить словами то, что Дред делал с женщиной в комнате отеля, а свет солнца, лившийся в окна, делал всю сцену призрачно четкой.