О Понимании - Василий Васильевич Розанов

нами ранее положение, простирающееся на оба Мира, физический и человеческий, что целесообразность действует через причинность и не может действовать ни без нее, ни через что-либо другое, кроме ее. Из этого положения прямо вытекает следующее основное определение средств в Мире человеческом: средства к чему-либо суть ряд явлений, причинно соединенных между собою, в котором (ряде) первое есть существующая действительность, а последнее есть цель, как желаемое, или как естественная конечная форма, или вообще как последний член целесообразного соединения. К этому определению нужно обращаться всякий раз, когда или предстоит распознать, суть ли средства нечто совершающееся в действительности, т. е. наблюдаемое ведет ли к предполагаемому? или когда предстоит узнать, может ли нечто еще не существующее служить средством, т. е. задуманное поведет ли к желаемому?

Теперь, сделав эти предварительные замечания и опираясь на них, обратимся к учениям о трех родах средств.

III. Учение о средствах к достижению всяких целей есть раскрытие причинного сцепления в Мире человеческом. Сообразно основному закону об отношении целесообразности к причинности, раз это раскрытие будет совершено, станет возможно осуществление всякой цели, если хоть одна из близких или дальних причин ее осуществима.

Разрешить эту задачу предстоит будущему, и она потребует для себя продолжительного времени и много утомительного труда. Мы ограничимся немногими замечаниями относительно того, как может быть ведено здесь изучение.

Во-первых, раскрытие всего причинного сцепления может быть основано на четырех модусах целесообразного процесса, краткое выражение которых, выведенное нами ранее, содержится в формулах: «вещь для вещи», «вещь для явления», «явление для явления» и «явление для вещи», – где под явлением разумеется всякое изменение, простое и сложное, а под вещью все существующее, т. е. напр., и свойства.

Имея в виду эти четыре формулы, следует разложить все, из чего слагается Мир человеческий, на два параллельные ряда: на ряд явлений и на ряд вещей, затем по отношению к каждому отдельному явлению следует рассмотреть, какие другие явления оно вызывает или одним своим существованием, и притом одновременно с собою (причинное сосуществование), или своим совершением, и притом после себя (причинное преемство), и далее – какие вещи создает оно. Сделав это относительно всех явлений, нужно поступить также и относительно каждой вещи. Едва ли нужно оговариваться, что под «каждым из явлений» и под «каждою из вещей» здесь разумеется каждый «класс тожественных вещей или явлений», напр., явление страдания, или – пример вещи – идея религиозная.

Когда разложение вещей и явлений в ряды совершено, определение причинной связи не может представить собою никакого затруднения. Она открывается путем простой элиминации, по правилам Бэконовой индукции: «каждое явление или вещь, исчезающая, изменяющаяся или появляющаяся с исчезновением, изменением или появлением другого явления (или вещи), находится с ним в причинной связи». Следовательно, вопрос здесь сводится к многообразному наблюдению действительной жизни и к осмотрительному и искусному опыту в тех случаях, когда он возможен.

Гораздо более затруднения может представить разложение вещей и явлений в ряды, и именно – полнота этого разложения. Но и здесь трудность состоит не в непреодолимости чего-либо, но в утомительности продолжительной и сложной классификации. И мы позволим себе заметить здесь, что если б то время, которое обыкновенно в подобных случаях тратится на бесплодные сетования о невыполнимости работы, было употреблено на действительное выполнение ее, то она не столько бы утомила трудящихся, сколько теперь их жалобы утомляют слушающих. Так именно случилось со сложностью законов общественной жизни, до такой степени будто бы чрезмерной, что, вследствие неуверенности преодолеть ее, до сих пор никто не пытался даже ответить на вопрос – в чем именно состоит эта сложность и какое отношение она имеет к открытию самых законов?

И притом разнообразие и многочисленность явлений и вещей Мира человеческого скорее кажущаяся, нежели действительная, и она немедленно рассеется, раз будет внесен сюда свет правильной и точной классификации. Все беспорядочное и не приведенное в систему имеет свойство представляться большим, нежели есть на самом деле, по той причине, что в нем каждая отдельная вещь кажется ни с чем не схожею, потому что сходное с нею лежит далеко от нее или закрыто другими вещами; будучи же приведено в систему, все располагается в немногие классы, роды и виды. И ранее, когда нам необходимо было указать, между чем и чем в Мире человеческом могут быть соотношения, и затем – какие есть виды добра и зла, мы привели пример подобной классификации, правда, далекой от полноты, но зато и нимало не затруднительной.

Во-вторых, избегая утомительности этой классификации и жертвуя полнотой, которую дает она, можно брать единичные вещи или явления в Мире человеческом и исследовать изолированно их в причинном отношении, узнавая всякий раз: какие различные вещи и явления могут исходить от единичного исследуемого как следствие? и далее – само оно, будучи единичным, какими различными вещами или явлениями как причинами может быть произведено? Ряд таких частных исследований, в отдельности незатруднительных и интересных, со временем исчерпает собою весь Мир человеческий; а будучи соединены вместе, эти исследования дадут полное раскрытие всего причинного сцепления в нем. Как на поясняющий пример своей мысли, мы укажем на следующие задачи: «определить все причины и все последствия субъективного религиозного настроения», или «определить все причины и все последствия сильно развитого воображения», или «определить все причины и все последствия централизации учреждений». Чрезвычайная живость подобного труда, его глубокая плодотворность и занимательность заставляет думать, что, если бы изучение повелось этим путем, оно окончилось бы скорее, чем как можно думать, судя по многочисленности задач.

Наконец, есть еще третий способ раскрытия причинной связи, но он также связан с предварительною классификацией. Ранее мы говорили, что закон существует между всякими двумя вещами или явлениями в Мире человеческом, в которые что-либо входит общею частью. И так как закон есть соотношение, а соотносится между собою лишь то одно, что находится в причинной связи, то, следовательно, способ открытия, между чем и чем существует закон, есть вместе и способ определения, между чем и чем существует причинная связь.

Основываясь на этом, после предварительной классификации вещей и явлений в Мире человеческом следует каждую вещь и каждое явление разложить на простейшие, не разложимые далее, элементы и смотреть, во что и во что одно и то же входит, как составная часть: все, связанное общностью какого-либо элемента, будет связано и причинною связью. Этот аналитический путь исследования может вполне заменить опыт и наблюдение, о которых мы говорили выше. И это тем более важно, что опыт редко возможен в Мире человеческом, а наблюдаемые факты не всегда бывают расположены в порядке, удобном