Шерас - Дмитрий Стародубцев

— Не скрою, ДозирЭ, — произнес с пафосом Идал, на мгновение останавливая друга, приготовившегося поскорее развернуть тонкие трубочки, — я искренне полагаю, что твой род берет начало от самого воинственного авидронского племени. Уверен также, что твои предки были прославленными воинами и принесли немало побед нашему древнему народу.

ДозирЭ мечтательно вздохнул. Рядом, за его спиной, застыл любопытствующий Кирикиль, выбрав такое удобное положение, чтобы иметь возможность из-за плеча хозяина засунуть свой кинжалообразный нос в заветные родовые свитки.

— А если тебе повезет, — продолжал Идал, — твой род может оказаться вдобавок и знатным. Лично я этому совершенно не удивлюсь, поскольку чувствую в тебе кровь достойнейших мужей, познавших и мудрость власти, и вкус богатства. Странно только одно: почему твой отец никогда не посвящал тебя в семейную родословную?

ДозирЭ быстро нашел подходящее объяснение:

— Он считал себя прежде всего белитом. Остальное не имело для него никакого значения…

Наконец ДозирЭ развернул свитки и попытался вникнуть в их суть. Многие из них были писаны старинными письменами, поэтому оказалось не так просто разобраться в тяжелой витиеватой вязи. Однако молодой человек быстро приноровился, где-то догадываясь по смыслу, где-то правильно определяя значение непонятной строки. Чем дальше он читал, тем мрачнее становилось его лицо, и вскоре тонкие листки в его руках предательски задрожали. Услышав же за спиной сдавленное сопение Кирикиля, который при всем напряжении своего изворотливого ума не разобрал ни слова, и заметив на онисе длинную тень от его носа, ДозирЭ приказал тому убираться вон. Обиженный слуга поспешил подчиниться, не желая иметь ничего общего с тяжелой рукой хозяина.

— Что там? — поинтересовался Идал.

ДозирЭ указал глазами на Эртрута. Эжин понял и, выдумав предлог, отправил старика с поручением в город.

— Что случилось? — опять спросил Идал, когда они остались одни. — Твои предки приходятся родственниками Радэю Великолепному? Или ты прямой наследник самого Яфы?

— Наоборот, — подавленно отвечал ДозирЭ.

— Что значит «наоборот»?

Вместо ответа белоплащный протянул онисы Идалу, а сам поник головой. Хозяин дворца, прекрасно владея староавидронским, быстро перечитал родовые свитки. Они явственно свидетельствовали о том, что далекие предки ДозирЭ по отцовской линии были изначально цепными рабами, и мало того — не авидронами, а неизвестно кем. Однажды, вернувшись из длительного похода, один авидронский интол пригнал несколько десятков тысяч пленных из покоренных им полудиких народов. Он обратил их в рабство и незамедлительно продал. Впоследствии один из прародителей молодого человека обрел свободу, став вольноотпущенником, еще через поколение предкам ДозирЭ удалось обосноваться в Грономфе и даже купить землю и построить дом с садом. С тех пор все последующие поколения рода перестали считаться мусаками и именовали себя авидронами, тем более что жены большинства мужчин происходили из исконных авидронских семей. Единственное, что немного утешало ДозирЭ, это то, что некоторые из его предков были капроносами и чаще всего не доживали до дряхлой старости, а находили свою смерть на манеже Ристалища с мечом в руках.

Вернув свитки, Идал попытался успокоить друга, но его хрупкие доводы оказались бессильны против неопровержимых фактов, извлеченных из медного цилиндра. ДозирЭ был в отчаянии.

На следующий день, покинув к вечеру Эврисаллу, ДозирЭ направил свои стопы в Морскую Библиотеку и взял там несколько книг, повествующих о завоевательных походах авидронских интолов. Придя во дворец Идала, он поднялся в свои покои и, обложившись принесенными фолиантами, всю ночь провел в поисках сведений, которые могли бы пролить свет на его происхождение. Но молодого человека ждало разочарование: он не смог обнаружить и намека на тот боевой поход малоизвестного авидронского интола, которым интересовался.

На том ДозирЭ и остановился, хотя теперь его неотступно преследовал стыд перед Идалом за свое рабское происхождение и ощущение собственной ущербности.

— Ты — мой друг «на крови», — увещевал Идал своего грустного товарища несколько дней спустя за трапезой в «Двенадцати тхелосах», — а остальное не имеет значения. Мы вместе прошли испытания, которых не выдержали бы и гаронны, изведали не только радость побед, но и горечь поражения, позор плена, не раз смотрели смерти в лицо. Разве такое забывается? Могут ли пошатнуть нашу священную дружбу какие-то ветхие свитки?

ДозирЭ был очень тронут. «Ах, Идал! Верный друг! Как дорог ты мне! Ты один способен на такую теплоту и душевную щедрость», — думал он.

В тихое и уютное помещение, где пировали друзья, заглянул Арпад и поинтересовался, не надо ли еще чего-нибудь? Идал попросил горячего земляничного настоя, который в последнее время полюбил, утверждая, что он прекрасно утоляет жажду и восстанавливает силы. ДозирЭ же, совсем потерявший аппетит с тех пор, как заглянул в свой родовой жезл, ограничился лишь еще одним зайцем, приготовленным на вертеле, и еще одним кувшином густого виноградного нектара.

Последнее время кратемарья окончательно перестала справляться с наплывом посетителей: мест в главной зале было не так уж много, и в ход пошли внутренние помещения, предназначенные для постояльцев. Первое время Арпад старался придерживать для хозяина кратемарьи лучшее место в общей зале, но вскоре Идал заметил, что из-за этого несколько паладиумов чистой наживы ежедневно ускользают из его кошеля, и вместо благодарности выказал ему явное недовольство. С тех пор друзья трапезничали в отдельном помещении, чем, впрочем, вполне довольствовались.

Арпад давно уже был не тем отчаявшимся обездоленным человеком и худым неразговорчивым слугой, каким его увидели ДозирЭ и Идал чуть более полугода назад. Лицо его округлилось, глаза блестели, он твердо стоял на ногах. За время отсутствия белоплащных в Грономфе ему удалось так преобразить «Двенадцать тхелосов», что постоянные посетители, входя внутрь, ничего здесь не узнавали, полагая, что ошиблись дверью. Молва о вкуснейших блюдах и тонких напитках, подаваемых здесь за умеренную плату, быстро распространилась в центральной части города, а чуть позже докатилась и до окраин. Бывший страж порядка старался изо всех сил: закупал только самую отменную снедь, используя для ее приготовления мудреные старинные рецепты или рецепты, которые выпытывал у путешественников, целыми днями гонял слуг, лично выезжал в далекие поместья, чтобы увидеть виноградники и винодельни, которые поставляли ему вино.