За тебя, Родина! - Илья83
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Хайнц вошёл в комнату, разделся и лёг на постель, стараясь не прислушиваться к их невнятному разговору через стену. Эти двое ещё минут двадцать станут подначивать друг друга. Неисправимо! Так что лучше просто смириться и спать…
Глава 29
г. Вадленкур, Франция.
18 мая 1940 года. День.
Гюнтер Шольке.
Открыв глаза он несколько секунд недоумённо оглядывался вокруг, пытаясь понять где находится. Знакомая обстановка… Точно, это же его комната во временном штабе! А как же тут очутилось его тело?
Гюнтер нахмурился. Он помнил что сидел на пороге церкви и ждал кого-нибудь из офицеров-танкистов, подчинённые которых в последний момент спасли его вместе с парнями когда они уже готовились принять героическую смерть в стенах религиозной обители. И позволил себе отключиться на несколько минут… Но кажется, судя по тому что Шольке практически не чувствовал усталости и, наоборот, ощущал прилив сил, эти несколько минут превратились в несколько часов?
Задумчиво хмыкнув Гюнтер встал со своего немудрёного ложа, с чувством потянулся и тут же решил отжаться. Сказано — сделано! После пары минут разминочных упражнений он только сейчас обратил внимание что так и спал в своей пропахшей потом форме. Видимо, те кто отнесли его сюда, решили не заморачиваться с раздеванием командира и просто сложили бессознательное тело а потом спокойно ушли. Что ж, спасибо и на этом. Оставшись только в майке и штанах, то и дело зевая, Гюнтер наскоро умылся и сходил в туалет. И, естественно, решил о себе напомнить тот самый орган-эгоист которому всегда и на всех плевать, главное чтобы удовлетворили именно его потребности! Здравствуй, желудок! Неисправимый проглот, как же без тебя-то?
На удивление в домике, кроме него, никого не было, хотя мимо окна периодически проходили солдаты и проезжали военные машины. Странно… А где Брайтшнайдер? Где писарь, который должен был сидеть на своём месте? Хм, похоже, что-то случилось пока он спал? Надо бы узнать!
Проигнорировав возмущение желудка, снова начавшего выражать своё недовольство, Гюнтер решил выйти на улицу и самому найти кого-нибудь из своих. На крыльце скучающе прохаживался незнакомый фельджандарм со своей неизменной цепной горжеткой, вооружённый пистолетом-пулемётом. Кивнув ему, Шольке хотел спуститься вниз но тот неожиданно проворно заступил ему дорогу! Не понял?
Гюнтер удивлённо посмотрел на парня, ниже его почти на полголовы, мешавшего ему пройти. Скуластое, явно не арийское, лицо; внимательные глаза, без всякого почтения смотревшие на него. Форма с оранжевыми окантовками, знаки различия простого фельдфебеля. Да этот «цепной пёс» совсем охренел⁉
— С дороги, фельдфебель! — приказал он, сурово сдвинув брови. — Перед тобой офицер СС!
— Я знаю, господин оберштурмфюрер! — ответил тот, тем не менее не двигаясь с места. — Но выйти из дома вы не можете!
— Чего? — Гюнтер настолько удивился что даже не разозлился. — Ты, случаем, не пьян, парень?
— Никак нет, господин оберштурмфюрер! Не положено на службе! — официальным тоном выдал фельджандарм. — Согласно приказу коменданта города Вадленкур вы, оберштурмфюрер СС Гюнтер Шольке, находитесь под домашним арестом до дальнейшего решения трибунала! Именно для этого здесь учреждён пост военной полиции. Настоятельно прошу не выходить из дома, иначе буду вынужден применить к вам меры воздействия запретительного характера!
Гюнтеру показалось что он спит. Сказав эту загадочную ахинею фельдфебель не рассмеялся над собственной шуткой, как ждал Шольке, а продолжал спокойно стоять на месте. Так… Определённо что-то случилось, пока он спал! Какой ещё арест? За что? Подождите-ка!
— Фельдфебель, комендант города Вадленкур никак не мог отдать такой приказ, и уж тем более судить, потому что я и есть этот комендант! — попытался внести ясность Гюнтер. — Так что хватит этой комедии, фельдфебель, уже не смешно…
— Извините, господин оберштурмфюрер, но насколько я знаю, вы не были назначены комендантом! — почтительно но твёрдо поправил его тот. — Если хотите подробностей то предлагаю дождаться того кто выполнил приказ о вашем домашнем аресте. Он вам лично всё объяснит.
— И кто же это такой смелый? — раздражённо усмехнулся Шольке, мысленно пытаясь понять как он умудрился провиниться после того как сделал невозможное, почти полностью уничтожив главные силы вражеской танковой дивизии. Вообще-то, Гюнтер не удивился бы если его наградили чем-нибудь или даже повысили в звании за такой подвиг… Вот и дождался «награды», проснулся под арестом. Как там однажды пошутил Алекс? «Наказание невиновных, награждение непричастных?» Приблизительно так.
— Вот он как раз идёт сюда! — вытянул руку фельдфебель и Гюнтер оглянулся… Он⁈
К крыльцу дома подходил, как ни в чём не бывало, унтершарфюрер СС Роске, личный помощник Дитриха! И при этом дружески улыбался, скотина! Значит, вот как? В лицо дружим а за спиной подстава⁈ Хотя… Сам бы он не мог этого сделать, только по приказу Папаши… Выходит, приказ арестовать его отдал Зепп? Но тогда при чём здесь этот таинственно появившийся комендант Вадленкура? Что за чертовщина? Ничего не понятно…
— Здравствуйте, Шольке! — приветливо поздоровался Роске, привычно улыбнувшись и протянул руку. — Вижу, вы наконец-то проснулись?
— Да уж… проснулся… — хмуро ответил Гюнтер, даже не пытаясь пожать ему в ответ. — И обнаружил что кое-кто, которого я по своей наивности считал надёжным товарищем, а возможно и другом, решил арестовать меня по неизвестной причине. Спасибо хоть что не в темницу бросили, господин унтершарфюрер! — не смог он удержаться от язвительного тона.
— Так… — задумчиво протянул тот, опуская свою руку. — Понимаю вас, оберштурмфюрер, и могу дать объяснения, благо время как раз поджимает, завтра утром состоится суд трибунала.
— Вот как? — неприятно удивился Гюнтер такой скорости военного судопроизводства. Понятно, что военно-полевой суд не станет заморачиваться всеми процедурами гражданского органа но всё равно, как-то это не очень… — Что ж, тогда тем более я хочу услышать в чём меня обвиняют и где я так преступил закон что потребовалось меня запереть! — и снова вошёл в дом, слыша за спиной шаги Роске.
По правде говоря у него появилось предположение о том что это было следствием его «липового» приказа фюрера но он почему-то был уверен что для такой реакции вышестоящих было рановато… Вот сейчас и настанет ясность!
Они снова вошли в ту комнату в которой проснулся Гюнтер. Сам он уселся на постели, облокотился о стену и с ожиданием воззрился на помощника Дитриха.
— Прежде всего скажите, унтершарфюрер,
