Рассказы. Часть 1 - Пол Андерсон

В декабре в Блумингтоне собралось народное собрание, отправился туда и я, главным образом, чтобы отдохнуть от квартиранта, прописанного на мою площадь. Мы не особенно любили друг друга.

Выйдя из казармы, я зашагал по слякоти зимней улицы. В некоторых местах виднелись рождественские украшения, но настоящего предрождественского базара не было: торговать было нечем. Правда накануне состоялся красивый военный парад.

Съежившись в своем легком пальто, я шел под свинцовым небом. Вокруг было малолюдно, никто из прохожих не выглядел особенно веселым. Что ж, это было понятно, если учесть, что полгорода было разрушено. Но мне не хватало Армии Спасения с ее рождественскими гимнами. Харе покончил с ней много лет назад на том основании, что частная благотворительность была малоэффективной, а у нового правительства, видимо, еще не дошли руки до отмены его вердикта. Когда я был маленьким, члены Армии Спасения плохо, но самозабвенно играли зимой на каждом углу, и было бы приятно увидеть их снова.

Я миновал Капитолий. На развалинах прежнего возводили новое здание. Предполагалось, что это будет очень красивое и нарядное строение, что производило странное впечатление, если учесть, что люди жили в лачугах из картонных коробок, но пока был построен лишь стальной скелет, холодно поблескивавший на фоне неба.

Я никуда конкретно не шел. Сегодня вечером не было каких-либо интересных для меня событий. Мне просто хотелось погулять. Я был потрясен, когда меня загребли под руки двое здоровенных мужчин.

— Куда, по-вашему, вы идете?

Я заморгал. Высокая каменная стена слева от меня скрывала большой дом.

— Никуда, — ответил я, — просто гуляю.

— Да. А ну-ка посмотрим ваше удостоверение личности.

Я показал его. Мимо проехала машина, она завернула в ворота в сопровождении пышного эскорта вооруженных людей в серых мундирах. Возможно, это была резиденция нового президента. Я не видел новостей несколько недель, так как был слишком занят.

Меня обыскали, нет ли у меня оружия.

— По моему все нормально, — сказал один из них.

— Ага. И когда будете гулять, доктор Левизон, не подходите больше к этому кварталу. Запрещено. Разве вы не видели знаков?

Из ворот выскочил человек в яркой ливрее, напоминавший павлина.

— Эй, там! — закричал он. — Стойте!

Мы остановились.

Он кивнул в мою сторону.

— Вы профессор Левизон, сэр? — спросил он.

Я кивнул.

— Тогда прошу вас пройти со мной.

Я не сдержал улыбки, глядя на ребят из Секретной службы.

Пройдя по дорожке, пролегавшей среди красивых газонов, мы вошли в дом. На крыльце стояли часовые, но внутри были только дворецкие и все сияло роскошью. В конце обшитого деревом коридора находилась длинная комната с широким декоративным окном, выходящим в зимний сад под стеклянной крышей, где в разгар зимы буйно цвели тропические растения.

Человек, стоящий там, обернулся при моем появлении.

— Профессор! — радостно воскликнул он. — Заходите, ради бога. Давайте выпьем.

Это был Ахтман, имевший колоритный вид, одетый в яркую пижаму, но все так же прикуривающий одну сигарету от другой и не находящий себе места. Он помог мне снять пальто и протянул его слуге. Перед ним вырос как из-под земли другой слуга, который принес виски со льдом. Я уселся в кресло, а передо мной взад и вперед расхаживал Ахтман.

— Господи, — начал он, — я понятия не имел, дружище, что вы находитесь в городе. Если бы я не увидел вас из машины… Почему же вы не дали мне знать? У моих секретарей есть список членов Комитета, и любое письмо от кого-нибудь из них попадает прямо ко мне.

— Я… не в курсе, — я осторожно потягивал свое виски, стараясь обрести душевное равновесие, — еще и занят, в теперешних условиях… Так что я как-то потерял связь с…

— В каких условиях? — Его взгляд словно просверлил меня насквозь. — Что-нибудь плохое?

— О нет, нет. Просто теснота, напряженная работа, все как обычно.

— Черт возьми, совсем не как обычно. Не для человека, который сделал то, что сделали вы. — Ахтман повернулся к диктографу. — Могу себе представить ваши беды — паршивая комнатенка, дрянной общий паек, мизерное жалование, так? Ладно, мы это сейчас исправим.

Он продиктовал в трубку приказ:

— Входит в действие немедленно, профессору Левизону предоставляется дом, содержание, эквивалентное… и т. п., удостоверение на нерационированное снабжение и т. п. и т. д.

— Почему вы не дали о себе знать? Я устроил уже всех ребят из прежнего Убежища или большинство из них.

— Но я не хочу, — заикнулся я. — Я не заслуживаю — не надо выбрасывать кого-нибудь из дома для того, что-бы я…

— Замолчите, — расхохотался он. Это был мальчишеский смех, но в нем чувствовались металлические нотки. — Помимо благодарности, и солидарности, и всего прочего это еще последовательная политика, и я не потерплю от вас отказа. Серой массе населения нужна не только дубинка, но и морковка. Люди должны усвоить не только то, что нелояльность наказуема, они так же должны видеть, как вознаграждается преданность. Понятно?

— Черт возьми, какой пост вы занимаете? — прошептал я.

— Пост? Да никакого. В том-то вся и прелесть. Я лишь неофициальный советник президента. — Ахтман передернул плечами. — Первый среди равных. Кто-то же должен им быть, сами понимаете, а у меня большой отряд людей, преданных лично мне, которые оказывают мне большую помощь и делают большое дело… О, это можно назвать лидерством… меня только к этому и готовили. И мой опыт срабатывает неплохо, как по-вашему?

— Для вас — да, — тонко ответил я.

— Черт побери! Думаете, мне хочется держать под своей крышей сотню горластых слуг? Но это — часть шоу, которое приходится разыгрывать. Ошибка Харе в том, что он казался таким совершенством, что никого не завораживал. Нельзя поднять из руин целый мир, если не будет Лидера с большой буквы.

— Мне казалось, мы против этого-то и боролись, — прошептал я.

— Боролись. И боремся. Разумеется. Но еще предстоит столько дел. Мы не можем переменить русло за неделю, ведь у нас люди поколениями отучены думать, мы не можем сразу же применять ордена на обыск, презумпцию невиновности, гражданский кодекс и соблюдать процессуальные тонкости в политических процессах, пока среди нас несколько миллионов заговорщиков, стремящихся восстановить диктатуру. На свете еще много убежденных хареистов, вы это сами понимаете, не говоря уже о нескольких сотнях горсток безумцев, у каждой из которых есть свой особый план спасения человечества. — Ахтман зажег новую сигарету от догорающего окурка.