Наследники Шамаша. Рассвет над пеплом - Alexandra Catherine

— Я так и подумала. И думаю сейчас.

— Знаю. Я увидел всё на твоём лице тем утром. А потом ты начала запирать эту дурацкую дверь. И я не смог поговорить с тобой. Ты веришь мне?

— Мне хочется верить тебе, но… — честно ответила она, испуганно поглядев на него.

Александр снова покрыл нежными поцелуями её лицо. Его палец коснулся её губ. Как привлекателен он был. Даже ноги затряслись!

— А сейчас?

— Нас могут увидеть, — прошептала Ишмерай, почти не дыша.

— И что? — поинтересовался он, спустившись к её губам.

— Представляешь, какой будет скандал? Всё доложат Бернхарду.

Александр распахнул голубые глаза, и они сразу покрылись льдом.

— Мне нет до него дела. Моё предложение в силе. Как только ты скажешь «да», я иду в церковь назначать день бракосочетания. И плевал я на всех!

Ишмерай заулыбалась. От этих слов аж дух захватило. Пусть он говорил о фальшивом браке, у неё голова закружилась от восторга.

— Какая же я безголовая! — прошептала она. — Бернхард тебе этого не простит.

— Он свыкнется с этой мыслью. Пусть женится на Вильхельмине. Самая подходящая для него пара.

— Ты скучал по мне? — прошептала она, приближаясь к обмороку, дыша прерывисто и нерешительно. Словно если она вдохнет побольше воздуха, то упадёт.

— Безумно! Я так разозлился! Я очень разозлился, когда ты уехала.

— А я разозлилась на тебя.

Пока Ишмерай хлопала глазами, Александр притянул её к себе и захватил её губы поцелуем. Она повисла на его шее и позволила ему обнимать и целовать её. Голова отключилась, ноги ослабли. Она охотно приняла своё поражение в битве за стойкость. Она безоговорочно признала тщетность своего сопротивления. Стоило ей увидеть его, стоило ему улыбнуться, она отшвырнула от себя всё, что так бережно собирала. Она проиграла. И была рада своему поражению, не понимая своих истинных чувств, но зная одно — она хотела, чтобы он всегда оставался рядом.

В Аннаб они вернулись все вместе: Вайнхольды, Гюнтер и Элиас Садеган. Людвиг задержался в Телросе, пообещав Альжбете вернуться несколькими днями позже. Когда он приник к её ручкам с поцелуями, Александр посмотрел на него уничтожающе и так сжал его руку при прощальном рукопожатии, что молодой человек скривился.

Марта сияла всю поездку до дома и постоянно норовила выглянуть в окно кареты — полюбоваться красавцем Элиасом, который ехал верхом. Ханс Вайнхольд и Гюнтер решили ехать рядом с ним. Ишмерай радовалась, что господин Ханс не видит бестолкового поведения своей жены. Лейлин поглядывала на госпожу с красноречивым презрением. Даже Мэйда начала что-то замечать и удивлённо коситься на мать. Выкрутасы Марты казались комичными, если бы не ложились тенью на честь Ханса Вайнхольда.

Бернхард и Хладвиг не сообщали о своём приезде, поэтому у Александра было безоблачное настроение. Вскоре Марта Вайнхольд и Мэйда уезжали в соседний маленький городок на несколько дней погостить к друзьям, а Ханс Вайнхольд оставался в тихом доме. Он намеревался счастливо отдохнуть и не обращать никакого внимания на Альжбету Камош.

Сразу после их приезда по Аннабу расползлись слухи о том, что красавица вдова бросила своего наёмника Элиаса Садегана и перестала с ним видеться. Якобы сердце её было свободно. И в дом к молодой женщине потянулась вереница потенциальных женихов. С каждым днём Вильхельмина начала выглядеть всё несчастнее, а сам наёмник сиял и светился летним солнышком.

Почти каждый день он выводил Ишмерай из сада Вайнхольдов, сажал на коня, и они вместе выезжали в его квартиру. Там они готовили, шутили, смеялись, разговаривали и просто наслаждались обществом друг друга. С лица Александра почти не сходила улыбка. Ишмерай ещё никогда не видела его таким. Он стал с ней осторожен, старался лишний раз её не касаться. Словно не хотел пугать своим напором.

— Я не желаю более ни с кем делить этот твой свет, от которого так сложно отвернуться, — сказал он, наблюдая, как Ишмерай усиленно месит тесто для пирогов. — Если не поговоришь с Бернхардом, когда он приедет, я поговорю с ним сам и всё ему объясню.

Ишмерай более не испытывала никаких иллюзий. Она знала, что Александр для неё уже не просто друг, защитник, товарищ и сообщник. Он — то большее, что она страшилась называть своим именем — страшилась из страха окончательно предать любовь к Марку и священную память о нем. Она понимала истинную природу своей неприязни к Вильхельмине. Она понимала, что могла бы полюбить эту женщину, как подругу, могла бы привязаться к ней, как к сестре, как к Мэйде, если бы между ними не стоял этот неотразимый, отважный Александр Сагдиард.

Ишмерай приняла своё поражение, но безмерно боялась рассказать ему о той борьбе, которая разгоралась в ее сердце. Она боялась показать ему свои чувства и признаться в том, как дорожит им. Она боялась, что он, узнав о ее чувствах, возгордится, или отвергнет ее.

— Не нужно, — сказала Ишмерай, и ей стало жарко, а щёки тронул румянец. — Я сама с ним поговорю.

— Я получил от него письмо, — сказал Александр. — Он возвращается через неделю. Вместе с Хладвигом и всеми своими ничтожными щенками.

— Уже?! — выдохнула Ишмерай, повернувшись к нему, горестно поглядев на него.

— Да, — кивнул Александр, глядя ей в глаза немигающим взором. — Поэтому я бы хотел попросить тебя об одолжении. Пока не приехали эти бараны, проведи эту неделю со мной. Не прячься от меня, не беги, просто будь рядом.

Девушка кивнула, осознавая, что своим согласием подписывает себе приговор на новые терзания, мучения, боль и истомную горячую радость. Александр улыбнулся, мягко, спокойно, неотрывно глядя на неё. Она не выдержала этого взгляда и вновь поглядела в окно, начиная осознавать, что если она проиграла в телросском противостоянии себе, аннабское противостояние Александру будет куда страшнее и беспощаднее.

Ишмерай горько усмехнулась своим мыслям, и Александр, внимательно за нею следивший, тотчас осведомился:

— О чем ты думаешь?

— О том, что я непроходимо глупа, вдобавок ещё и слаба.

— Что привело тебя к подобному выводу?

— Ты, — холодно произнесла она и отвернулась, продолжая мять тесто.

«Прозвучало всё равно что признание, — сокрушённо подумала она. —