Сколько стоит ваше сердце? - Татьяна Матуш

— Болван! — потерял терпение Гевор. — Причем здесь амулет. Она под клятвой. Это ведь так?

Взгляд князя остановился не на Шанту и не на графине. На Винкере. Гевор тоже получил очень хорошее образование.

Глава 46

НЕПРИЛИЧНОЕ ПРЕДЛОЖЕНИЕ

Никаких стульев или скамеек подсудимым не полагалось. Зачем эти излишества, господа? Переводить хорошее дерево на стул для того, на кого уже и так потратились: баланда, охрана, веревка…

— Обвиняемый, вы можете принести клятву на амулете истины, что никоим образом не саботировали работу портальной сети?

— Вы же слышали уважаемого профессора. Это невозможно.

— Я хочу услышать еще и клятву!

Руки вновь легли на амулет и Винкер подумал, что к концу заседания он будет знать каждую грань и каждую щербинку.

— Клянусь своей жизнью и посмертием, что даже не умышлял нарушить работу портальных зеркал… — а что это вышло неумышленно, об этом помолчим. Лгать на амулете истины оказалось неожиданно легко. Нужно было всего лишь… говорить правду.

— Вы можете поклясться, что не сдавали город Бар врагу Империи, Лессу Аргосскому?

"…С полным желанием и даже удовольствием".

— Не желали узурпировать трон…

"Бездна Оборони! Только трона не хватало для полного счастья!"

— Не имели никаких прочих дел с мятежниками…

"В этом поклясться не могу, ибо, согласно присяге, с мятежниками воевал. Воевать — это ведь тоже, в некотором роде, "иметь дело"? Кроме этого? Нет, никаких дел не имел, клянусь с чистой совестью…"

Иногда амулет слегка теплел под пальцами, когда Марк проходил по самой грани. А однажды сделался по-настоящему горячим… когда его принялись спрашивать об Алете и о том, куда делось его воинское кольцо.

Вывернулся! И даже лицо удержал.

Шанту бесился, Гевор откровенно скучал, жрец был индифферентен, как спящий на заборе уличный кошак.

— Какие отношения связывают вас с супругой предателя Короны, графа Шарена Кароттского?

"…Вот как тут быть? Максимально честный ответ — клятва Немого Огня. Но сказать об этом — самому скрутить для себя петлю. Конечно, дело к тому и идет, но добровольно сделать работу, на которую подрядили Шанту и князя Гевора? Нет уж, пускай сами стараются, лодыри!"

— Отношения гостя и хозяйки. Госпожа графиня принимала меня в своем доме.

…Главное, оградить и уберечь Алету, все остальное может катиться в Бездну. Хорошо, что девочка пока не может одеть мое кольцо. Темные Боги! Неужели вот так и выглядит моя удача? И кривая ж она штука, хорошо, по ней чертежи не рисовать!"

— Суд удаляется, чтобы принять решение. Да наделят нас Святые Древние даром прозреть истину.

Зал опустел. Рядом с Марком, так и отстоявшим на ногах все заседание, остались лишь гвардейцы. Они тоже стояли, поэтому Винкер не чувствовал себя ущемленным в правах, только до демонов уставшим.

Медальон, который он получил по пути, уже давно перестал приятно холодить кожу и довольно сильно нагрелся. Словно просился на волю и мечтал показаться жрецу. Марк даже пару раз, украдкой, проверил, хорошо ли зашнурована рубашка, не торчит ли край не-шенги… Какие бы планы не строили на его счет таинственные незнакомцы, играть в "Журавля" чужими кубиками он не собирался ни единого мгновения.

Может быть, он и авантюрист… но не дурак и не самоубийца.

Для того, чтобы принять решение, Шанту и Гевору понадобилось меньше короткой клепсидры. Могли бы и вообще не уходить — какие, право, церемонии между своими?

— Имперский суд вынес приговор: присутствующего здесь Марка Винкера признать невиновным в организации мятежа, предательстве и саботаже…

Шанту закашлялся. Служащий проворно подсунул ему стакан воды. Хлебнув, тот продолжил, уже увереннее и громче.

— Однако, исходя из косвенных улик, суд счел, что обвиняемый, безусловно — виновен в пособничестве мятежнику Эдеру и похищении с неясной целью девицы благородного рода. Суд постановил: присутствующего здесь Винкера лишить дворянства, воинского звания и наград, и по истечение дня, положенного на молитву, повесить на закате за шею. Во славу Императора и Святых Древних. Вам понятен приговор?

— Безусловно и полностью, — кивнул Марк.

— Вы можете требовать судебного поединка, но для этого вам нужно принять шенгу и пройти обряд в Храме.

Жрец встрепенулся и посмотрел на Марка.

— Сын Неба, ты согласен?

Поклон Марка был безупречен по любым меркам.

— Уважаемый жрец, я отказываюсь. Принятие шенги под виселицей равно оскорбительно и для меня, и для Храма. Но благодарю за предложение.

— Святые Древние! — с истинной мукой выдохнул Гевор, — неужели ж я наконец поеду домой? Весь зад в этом клятом кресле отсидел, каменное оно, что ли? Надеюсь, господа, мы не обязаны присутствовать на казни? Иначе княгиня меня не простит…

Камера смертников отличалась от той, которую он уже успел обжить — и не в худшую сторону. И кровать здесь была удобнее, и стол. Даже чернильница с пером имелась и стопка бумаги — видимо, на случай, если приговоренный озаботится завещанием. Или прощальным письмом.

— Повезло тебе, мужик, — сказал один из конвойных, высокий детина из тех, кого зовут лосями.

— В смысле? — не понял Марк. Камера смертников, по любым меркам, была сомнительным везением.

— На молитву тебе не один день, а целых четыре выпало. Дни Святой Древней Иоланты, в это время не вешают. Но жрец все равно сегодня придет, правило такое.

— Я атеист, — напомнил Винкер.

— Без разницы, хоть демон с рогами. Положен жрец — значит явится, коли не задавится. Ты можешь его назад отослать, твое право. Но прийти он обязан.

Тяжелая дверь закрылась, лязгнули засовы, отсекая Марка от коридора… А в символическом плане, наверное, от мира живых. Но с символизмом у него никогда не складывалось.