Франклин Рузвельт. Человек и политик (с иллюстрациями) - Джеймс Бернс

Как и следовало ожидать, осторожность Рузвельта — тщательно рассчитанный ход. Он не торопясь вырабатывал свою точку зрения на послевоенную организацию до Тегерана и все еще выступал за лидерство «Большой четверки» и региональные организации безопасности. Халл и плановики Государственного департамента решительно настаивали на единой универсальной организации. Уже возникали вопросы — о праве вето «Большой четверки», о формах представительства государств, о международных силах безопасности, о взаимосвязи, послевоенных мирных соглашений и постоянной глобальной организации. В результате рождались споры и конфликты, из-за которых в свое время прекратила существование Лига Наций.

Рузвельт стремился погасить эти споры. Компетентного в истории, президента настолько встревожили ложные параллели, проводившиеся между 1919-м и 1943 годами, что он попросил Халла отложить публикацию сборника дипломатических нот о переговорах между Вильсоном, Ллойд Джорджем и Клемансо. Он добавил, что не следует выпячивать этот сборник, убежденный, что любые планы конгресса в отношении новой лиги следует вырабатывать постепенно и на двухпартийной основе; кроме того, обсуждение их не должно тонуть в мелочах. Но значительная часть сената считала, что конкретность проблемы — ключевой фактор. Республиканцы — сторонники Уилки — добивались более определенного плана. Когда сенатский Комитет по внешним связям принял резолюцию Коннэли, призывающую к участию Соединенных Штатов посредством конституционных процедур в «создании и поддержании международной власти с полномочиями предотвращать агрессию и сохранять мир во всем мире», президент высказался за заявление с еще более общими формулировками.

— Господин президент, — спросили Рузвельта на пресс-конференции в конце октября 1943 года, — отвечает ли резолюция, выпущенная сенатским Комитетом по внешним связям, вашим требованиям (общему характеру формулировок)?

— В этом вся проблема, — отвечал Рузвельт. — Вы попали в самую точку. Что я могу сказать? Ничего. Вы подняли вопрос о специфике языка. Будь мы с вами диктаторами мира, выработали бы язык, подходящий на сто процентов. После этого пришел бы Эрл Годвин и предложил нам что-либо получше.

— Эрл Годвин полагает, что мог бы это сделать, — подтвердил Годвин под общий смех. — Раз уж все дело в словах, глупо тратить время...

Рузвельт прервал его:

— Ну, думаю, сенат имеет право обсуждать это столько, сколько хочет.

— Вот именно, сэр, здесь больше нечего сказать. Но предположим, сенат примет резолюцию, которая обяжет вас в любой момент осуществить вмешательство в Европе, — будет ли президент Соединенных Штатов считать себя связанным этой резолюцией?

— Трудно сказать, она может мне не понравиться.

— Но ведь это воля сената, не какая-нибудь там ратификация документа.

Президент выразился неопределенно:

— Ну, если бы она отражала общие настроения — прекрасно. Я говорил уже, каковы должны быть общие настроения. Наша страна хочет покончить с войной...

К концу 1943 года, однако, развитие событий способствовало выработке Рузвельтом более четкой позиции. В Макинаке республиканцы при умелом консультировании Ванденберга «выразили черным по белому крайне необходимую доктрину, из которой следовало, что американцы, верные институтам и интересам Соединенных Штатов, в равной степени привержены глубокому послевоенному международному сотрудничеству, требующемуся для прекращения военной агрессии...». Халл обнаружил в Москве, как Рузвельт в Тегеране, значительное сближение позиций «Большой тройки» по вопросам послевоенной безопасности. Всегда гибкий в отношении методов и средств, президент сам перешел с упора на регионализм к универсализму Халла.

Рузвельта радовали также успехи международных программ и учреждений военного времени, призванных способствовать международному сотрудничеству. Ленд-лиз, многонациональный комитет начальников штабов и его обширный англо-американский механизм поддержки и планирования, международные сельскохозяйственная и продовольственная программы, распределение всемирных ресурсов, совместная работа в научно-технических областях — активность подобного рода и учреждения, ее олицетворявшие и продвигавшие, отвечали влечению Рузвельта к практическому сотрудничеству и развитию без вывесок и соперничества. В ноябре он подписал соглашение об учреждении Администрации Объединенных Наций по восстановлению и помощи.

— Как в большинстве трудных и сложных периодов жизни, — говорил президент по этому случаю, — страны научатся сотрудничать на практике.

К 1944 году созрели условия для более конкретного планирования послевоенной безопасности. В январе президент ознакомился с документом Государственного департамента, подготовленным экспертами; 3 февраля официально поддержал работу Халла по подготовке планов создания организации Объединенных Наций на основе предложений Государственного департамента; позднее они стали, с незначительными изменениями, собственными предложениями администрации, вынесенными на конференцию в Думбартон-Оукс. Но Рузвельт ни на миг не забывал о потенциальной роли баронов с Капитолийского холма или об амбициях и страстях, которые могли бы повлиять на выборы в ноябре.

Несмотря на рассуждения Рузвельта о необходимости держаться «вне политики», уклониться от избирательной кампании 1944 года было невозможно. Ожидалось переизбрание Баркли, Тафта, Ная и других известных сенаторов, 435 членов палаты представителей и, возможно, самого президента. Ничто в то время не пользовалось большим вниманием — наряду с идеологическими спорами о правах штатов, честных правилах борьбы, об армии и подушном налоге, — чем вопрос об избирательном праве военнослужащих.

В конце января президент поднял этот вопрос прямо в конгрессе. Люди опасаются, говорил он, что огромное большинство, 11 миллионов военнослужащих, будет лишено права голоса на осенних выборах. Солдаты, разбросанные по всему миру, не могут мириться и с тем, что в 48 штатах различные избирательные законы. Федеральный закон об открепительных талонах, принятый в сентябре, — шаг вперед, но небольшой. В минувшем году проголосовали только 28 тысяч военнослужащих. Билль, принятый в декабре 1943 года сенатом и «рекомендующий» штатам принять закон об открепительных талонах, бессмыслен — это обман военнослужащих, «обман американцев». Президент обратился к конгрессу с просьбой задействовать заявленный администрацией законопроект, который обеспечит быстрое и простое голосование за федеральных кандидатов по имени или партийной принадлежности.