М. Ю. Лермонтов в воспоминаниях современников - Максим Гиллельсон

с Лермонтовым в Московском университетском пансионе. В 1832 г.

он поступил на математический факультет Московского универ­

ситета, где близко сошелся с Герценом, Огаревым и участниками

их студенческого кружка. В 1835 г. Сатин вместе с Герценом и Ога­

ревым был арестован, а затем выслан в Симбирскую губернию. В 1837 г.

по болезни переведен на Кавказ. Живя в Пятигорске, он встречался

там с Лермонтовым и Белинским. С 1839 г. Сатин получил разрешение

вернуться в Москву. С 1841 по 1846 г. он побывал в Германии,

Франции и Италии. Сатин занимался переводами произведений

Байрона и Шекспира. Лермонтов, видимо, читал его перевод «Бури»

Шекспира, отрывок которого был напечатан в 1837 г. в «Библиотеке

для чтения», а полный текст опубликован отдельным изданием

в 1840 г. Стихотворения Сатина, печатавшиеся в 1840 г. в «Отечествен­

ных записках», также могли быть известны Лермонтову.

Воспоминания Сатина о Лермонтове, написанные, по всей

вероятности, в конце 1865 г., тенденциозны, и в них встречаются

неточности. Между Лермонтовым и Сатиным, надо думать, прои­

зошла размолвка еще в дни юности, когда они учились в пансионе:

недаром Сатин писал: «На пороге школьной жизни расстались мы с Лер­

монтовым холодно и скоро забыли друг о друге». По-видимому, этот

школьный эпизод в какой-то мере предопределил неприязненное

отношение Сатина к поэту. В то же время воспоминания Сатина явля­

ются наиболее значительными из всех мемуарных свидетельств о пер­

вой ссылке Лермонтова на Кавказ. На квартире Сатина Лермонтов

встречался с сосланными на Кавказ декабристами и познакомился

с Белинским.

554

Нельзя не признать справедливости слов Б. Кандиева, который

писал, что «объективно Сатин расписался в собственном ничтожестве.

Если Лермонтов на протяжении своего знакомства с Сатиным ни разу

с ним не заговорил о литературе или о каком-либо другом серьезном

предмете, то это единственно объясняется тем, что автор воспомина­

ний пользовался, видимо, у поэта репутацией ничтожного человека,

достойного только разговоров о легких романических приключе­

ниях» (Ученые записки Сев.-Осет. пед. ин-та им. К. Хетагурова,

1940, т. 2(15), вып. 1, с. 108—133).

ОТРЫВКИ ИЗ ВОСПОМИНАНИЙ

(стр. 249)

1 См. с. 308—309 наст. изд.

2 Весной 1837 г. Лермонтов, заболев в дороге, поселился в Пяти­

горске, не доехав до Нижегородского драгунского полка, куда был

сослан за стихотворение «Смерть Поэта». Белинский приехал в Пяти­

горск в мае 1837 г.

3 Николай Христофорович Кетчер— врач, переводчик Шек­

спира, друг Герцена и Огарева.

4 Сатин ошибочно относит к 1831 г. преобразование Москов­

ского университетского пансиона в гимназию — оно произошло

29 марта 1830 г., вскоре после посещения пансиона Николаем I.

Подробнее об этом см. с. 81—83 и примеч. 7 на с. 515 наст. изд.

5 16 марта 1831 г. студенты заставили покинуть аудиторию гру­

бого, бездарного и реакционно настроенного профессора М. Я. Мало-

ва. Подробнее о «маловской истории» см. с. 133—134 наст. изд.

Лермонтов принимал участие в этой истории, но репрессии, которых

он опасался, его не коснулись. Он покинул Московский университет

весной 1832 г.

6 Пятигорские впечатления 1837 г. дали Лермонтову богатый

материал для «Княжны Мери», но вряд ли он уже тогда начал писать

ее: сопоставление всех сохранившихся свидетельств приводит

к выводу, что он приступил к работе над «Героем нашего времени»

не ранее 1838 г. О прототипах в «Княжне Мери» см. в воспомина­

ниях Э. А. Шан-Гирей (с. 436).

7 Николай Васильевич Майер— врач, с которым Лермонтов

близко сошелся в Пятигорске. Г. И. Филипсон писал в своих воспо­

минаниях о Н. В. Майере: «Отец его был крайних либеральных

убеждений; он был масон и деятельный член некоторых тайных

политических обществ, которых было множество в Европе между

1809 и 1825 гг. Как ученый секретарь академии, он получал из-за

границы книги и журналы без цензуры. Это давало ему возможность

следить за политическими событиями и за движением умов в Европе.

В начале 20-х годов он получил из-за границы несколько гравирован­

ных портретов итальянских карбонари, между которыми у него были

555

друзья. Его поразило сходство одного из них, только что расстрелян­

ного австрийцами, с его младшим сыном Николаем. Позвав к себе

мальчика, он поворачивал его во все стороны, осматривал и ощупывал

его угловатую, большую голову и, наконец, шлепнув его ласково

по затылку, сказал по-немецки: «Однако же из этого парня будет

прок!» С этого времени он полюбил своего Николаса, охотно с ним

говорил и читал и кончил тем, что привил сыну свои политические

убеждения». Окончив Медико-хирургическую академию, Н. В. Майер

поступил на службу врачом в ведение генерала Инзова, управлявшего

колониями в южной России, а оттуда переведен в Ставрополь в рас­

поряжение начальника Кавказской области, генерала Вельяминова.

«Зимой он жил в Ставрополе, а летом на Минеральных Водах. <...>

Ум и огромная начитанность невольно привлекали к нему. Он пре­

красно владел русским, французским и немецким языками и, когда

был в духе, говорил остроумно, с живостью и душевною теплотою»

( РА,1883, № 5, с. 178—179). Исключительный интерес представляет

сообщение Г. И. Филипсона о том, что Н. В. Майер в 1837 г.

рекомендовал ему для чтения «Историю французской революции»

Минье, «Историю английской революции» Гизо, «Историю контр­

революции в Англии» Карреля и «О демократии в Америке» Токвиля

(см.: РА,1883, № 6, с. 249). Этот список указывает на широкий

круг политических и социальных проблем, которые обсуждались

в Пятигорске при встречах Лермонтова с Н. В. Майером и декаб­

ристами.

На Кавказе Майер близко сошелся с переведенными туда декаб­

ристами (А. А. Бестужевым, А. И. Одоевским. С. М. Палицыным

и др.). Н. П. Огарев, который познакомился с Н. В. Майером в Пяти­

горске в 1838 г., писал о нем: «Мейер был медиком, помнится,

при штабе. Необходимость жить трудом заставила его служить,

а склад ума заставил служить на Кавказе, где среди величавой

природы со времени Ермолова не исчезал приют русского свободо­

мыслия, где, по воле правительства, собирались изгнанники, а гене­

ралы, по преданию, оставались их друзьями. Жизнь Мейера