Тшай планета приключений. - Джек Вэнс

«Сюда — в двух шагах».

Они прошли к покосившейся старой стене, отделявшей базар от старого города. На самом краю открытой площадки, в тени кирпичной ограды, стоял длинный П-образный прилавок. Вокруг него суетились мужчины и женщины — всего человек сорок, многие в заморских нарядах. В двух метрах за открытым торцом прилавка находился круглый деревянный резервуар на бетонном основании, три метра в диаметре и полметра в высоту, с крышкой, поднимавшейся на петлях. Вода стекала из резервуара в крытый желоб между параллельными сторонами П-образного прилавка и достигала стеклянного бассейна на дальнем закрытом конце. Внимание игроков было приковано к стеклянному бассейну. Когда Рейт туда подошел, из желоба в бассейн выскользнул зеленый речной угорь; вслед за ним, стремительно извиваясь, появились другие разноцветные угри.

«Зеленый снова победил! — с деланным отчаянием воскликнул крупье. — Счастливый цвет, зеленый цвет! Нет-нет, будьте добры, не тяните руки поверх загородки, пока я не заплачу выигравшим... Прямо беда! Проигрался в пух и прах! Двадцать цехинов купцу из Джадарака, рискнувшему всего двумя. Десять цехинов барышне в зеленой шляпке с Азоутского взморья, поставившей цехин на поле цвета шляпки... Как? Это все? Больше никто не ставил на зеленый? Получается, я не так разорился, как мне показалось, — крупье быстро собрал с прилавка цехины, оставшиеся на полях других цветов. — Сейчас начнутся новые бега: делайте ставки, дамы и господа! Пожалуйста, размещайте цехины точно на поле выбранного цвета, чтобы потом не возникало недоразумений. Размер ставок почти не ограничен. Ставьте, сколько пожелаете, но только, прошу вас, не больше тысячи цехинов, потому что я просто не в состоянии выплатить больше десяти тысяч. Пять раз уже я терпел банкротство, терял все, что у меня было — но каждый раз выбирался из долговой ямы, чтобы снова служить интересам дорогих гостей Урманка с самоотречением подлинного философа-бессребреника!» Продолжая болтать, крупье собрал угрей в ведро и отнес их к верхнему концу желоба. Потянув за веревку, перекинутую через перекладину на стойках, он поднял крышку резервуара. Рейт пододвинулся ближе и заглянул в воду внутри резервуара. Крупье не возражал: «Смотрите, сколько вашей душе угодно, господин хороший! У меня нет секретов. Тайна скрывается в угрях, и только в них. Если бы я ее знал, богаче меня не было бы человека в Урманке!» В резервуаре Рейт увидел фигурную перегородку, образовывавшую спиральный канал, начинавшийся у центрального колодца и заканчивавшийся сливом в желоб. Перед выпуском в желоб была установлена подъемная заслонка — крупье только что быстро ее опустил. Выпустив угрей в центральный колодец, угревод захлопнул крышку резервуара. «Внимание! — провозгласил он. — У всех присутствующих была возможность убедиться: угри перемещаются свободно и случайно, извиваясь, бросаясь из стороны в сторону, как в прозрачной глубине родных ручьев. В темноте угри беспорядочно мечутся, но всегда плывут на свет — когда я открываю заслонку, все они бросаются вперед. Какой окажется первым в бассейне? А, кто знает? В прошлый раз выиграл зеленый — победит ли зеленый снова? Делайте ставки, дамы и господа, делайте ставки! Ага! Заморский аристократ щедрой рукой ставит на серое поле, на пунцовое поле — по десять цехинов на каждое! Что я вижу? Малиновый кристалл на темно-красном поле! Смотрите все! Благородная кочевница из центральных степей Башая ставит сотню на темно-красное поле! Выиграет ли она тысячу? Это известно только угрям».

«Мне тоже известно, — пробормотал Кауч на ухо Рейту. — Она не выиграет. Темно-красный угорь где-нибудь застрянет по пути. Первым приплывет белый или голубой».

«Почему вы так думаете?»

«Никто не ставил на голубого. А на белом поле только три цехина».

«Так-то оно так, но угри же этого не знают?»

«А вот тут, как изрек угревод, скрывается великая тайна!»

Рейт обернулся к Сеитикс: «Ты понимаешь, как крупье управляет угрями, чтобы обеспечить себе прибыль?»

«Я вообще ничего не понимаю».

«Придется крепко подумать, — сказал Рейт. — Давайте понаблюдаем за следующим заплывом. Во имя выяснения истины я пожертвую одним цехином, поставлю на голубое поле».

«Все ставки сделаны? — крупье обвел глазами прилавок. — Пожалуйста, будьте аккуратны! Цехины, лежащие на границе двух цветов, считаются поставленными на проигравшее поле! Других ставок не будет? Хорошо, тогда держите руки за загородкой. Ставки больше не принимаются! Начинается заплыв!»

Подойдя к резервуару, крупье потянул на себя рычаг, предположительно открывавший заслонку в резервуаре: «Старт! Угри стремятся к свету! Они радостно плещутся, кружатся! Они уже в желобе! Кто победит?»

Игроки напряженно ждали, вытянув шеи. В бассейн выскользнул белый угорь. «А! — застонал крупье. — Что можно заработать на своевольных тварях? Двадцать цехинов везучему серокожему господину — а ведь он и без того богат! Конечно же, вы моряк? Я так и знал! Еще десять цехинов достопочтенному охотнику за рабами с берегов мыса Брейз. Я плачу, я только и делаю что плачу — где моя прибыль?» Проходя мимо, он смахнул цехин Рейта на поднос: «Итак, дамы и господа, готовьтесь к очередному заплыву!»

Рейт повернулся к старику-цзафатрийцу, недоуменно покачивая головой: «Затрудняюсь что-либо сказать. Загадочный случай! Пойдемте отсюда».

Они бродили по базару весь вечер, любуясь на колесо фортуны и наблюдая за незнакомой Рейту игрой — участник покупал мешок разноцветных пластинок неправильной формы и пытался сложить нечто вроде шахматной доски из квадратов, выстроенных по вертикали, горизонтали и диагонали согласно определенной гамме цветов. Другие игры Рейт уже видел раньше. Солнце зашло. Трое приезжих зашли в маленький ресторан неподалеку от гостиницы «Удачливый моряк», где им подали рыбу в красном соусе, хлеб из молотых стручков травы пилигримов, салат из морской зелени и огромную черную бутыль вина. «Тангам можно доверять в одном отношении, — сказал Кауч. — Они неизменно придерживаются своих кулинарных традиций. Почему именно в кухне и только в кухне танг становится легко предсказуемым педантом? Хотел бы я знать!»

«Это доказывает, — ответил Рейт, — что о человеке нельзя судить по его столу».

Кауч прищурился: «А по какому признаку можно судить о человеке? У вас есть какая-то система или шкала измерений?»

«Я уверен только в одном, — уклонился Рейт. — Первое впечатление всегда ошибочно».

Откинувшись в кресле, Кауч изучал Рейта, слегка приподняв брови: «Возможно, очень может быть. Например, вы не такой хладнокровный головорез, каким выглядели при нашей первой встрече».